Воскресенье

Воскресным утром даже её комнатный мир всегда немного иным становится. Тёплый бок глиняной чашки греет озябшие пальцы, и она тихонько дует на ароматный напиток. Сквозь серые облака и без того тусклого осеннего солнца не видно вовсе, а обнажённые плечи греет найденный в королевской кладовой меховой плед. По запотевшему стеклу медленно стекают капельки воды, и в каждой – её отражение: усталое лицо, припухшие веки, обветренные губы и падающие на щёки пряди неровно срезанной чёлки. Эльза Найтуокер сидит на подоконнике в своей комнате и встречает первую безмятежную осень. Чай пахнет клубникой и мятой, совсем немного – мёдом, и бывшая Охотница на Фей с удовольствием делает пару больших глотков. Тёплая волна охватывает тело, каждую жилу и венку, и даже боль в старых шрамах замолкает на целую секунду. Девушка улыбается своему отражению в стекле уголками тонких, как две вечно натянутые струны, губ. И хотя предстоящая зима будет лишь двадцать второй для неё, но в прядях алых волос уже достаточно серебра. Как немало и белых линий на теле. С лихвой хватит на семь иных жизней той же прачки или булочницы, что коротает такой вот зыбкий и зыбкий денёк у жаркого пламени очага. В доме, где она лишь – хозяйка и госпожа пусть и под обветшалой крышей лачуги. Иная женщина вяжет сейчас носки из шерсти для малых детей и внуков или печёт пироги с бузиной. Или льнут щекой к окну, как она сейчас, и высматривает в молочном тумане улицы знакомый плащ или дешевую куртку, сжимая в жёстких пальцах опаловые чётки или ручку тяжёлой чугунной сковородки. Губы Эльзы чуть подрагивают в беззвучном смехе. Забавно это, представлять себя в роли такой вот жёнушки, злой и обеспокоенной, ждущей своего благоверного и гадающей: в трактире ли дружки задержали, в чужой постели полюбовница али, сохраните древние боги, разбойники в тёмной подворотне!? Потом она попыталась представить и то, как будет грозно подбрасывать сковородку, шипеть проклятия и мерить шагами маленькую скромную, но свою комнатку. Только пыталась. Пальцы знали лишь тяжесть меча, губы привыкли лишь к сухости приказов, а родной дом затерялся в сотнях лиг к Северу среди снежных долин и холмов. Эльза Найтуокер никого никогда не ждёт, и как в целом мире никто не ждёт её. Над опустевшей чашей вьётся полупрозрачный тонкий дымок, а перебинтованные пальцы с силой сжали пряди на висках. Как же… мерзко, противно от себя такой! Она сидит у окна, пьёт чай, а в мечтах думает о зимнем вечере, скрипящих половицах за спиной и тёплой, надёжной руке на своём плече… О том, что и она могла бы быть просто женщиной. Глупости, бред полнейший! Не она ли отдала столько себя и взяла взамен не меньше, чтобы сейчас желать иною быть?! Эльза Найтуокер и не желала. Это всё просто… первый день её первой безмятежной осени… … что изойдёт туманами и дождями, исчезнет под корочкой льда, спрячется под снегами лютой зимы, а она… она, рыцарь без страха и упрёка, останется. - Это просто меланхолия, не так ли? – голос в тишине всё ещё хрипит после болезни, но уверенности не теряет ни на нотку. А плед уже скользит по телу на пол, бинты с пальцев падают ему вслед. Эльза вскидывает голову, и сейчас у неё только одно желание: утопить эту проклятую тоску в чём-то другом! Ведь сегодня всё же её первый выходной за три года.

* * *

На прошлый день рождения Джерара Хьюз сделал королю поистине волшебный подарок: патефон, работающий без магического кристалла, но от этого воспроизводящим виниловые пластинки ничуть не хуже. Это была первая работа бывшего капитана третьей военно-магической дивизией, которой он по праву гордился. Вот только Эльза сомневалась, что молодой правитель способен по достоинству оценить старания своего подданного. Она сомневалась, способен ли этот человек хоть на какие-то чувства. Нет, конечно, он со снисходительной улыбкой принял подношение, похвалил восторженного юношу и долго обсуждал технологию изготовления. А потом просто поставил коробку из красного дерева на столик в библиотеке и забыл. Найтуокер не питала страсти к музыке, но помнила, где стояла большая папка с редчайшей коллекцией записей самых различных композиций. Знала и она, что в воскресные дни замок пустеет, становится безлюдным и почти безжизненным. Искать долго не пришлось, и чёрный диск блестит под наддающим сквозь портьеры робким лучиком – единственным сегодня. Музыка, быстрая и стремительная, но плавная и нежная наполняет огромную комнату библиотеки. Мелодия просачивается, как вода, сквозь стеллажи с книгами и поднимается облаком выдоха к самому куполообразному потолку. Эльза склонилась над патефоном. Закрыв глаза, она слушает. И пальцы, с которых исчезли всё ещё не все ранки, своевольно барабанят по столику в такт. Всё же, воскресенье подходит не только для чая и наивных грёз несостоявшегося ребёнка. Когда она ещё сможет насладиться этим? Будни суетливы, беспокойны, будни бесконечны. Будни… - Красивая мелодия, - голос за спиной спокоен и хладен, без единого чувства и даже намёка на эмоцию. – Что это? - «Sunday morning», Ваше Величество, - она оборачивается, слегка склоняя голову – юный король сидит в кресле напротив неё с раскрытой книгой на коленях, и пристальный взгляд его колючих глаз словно заживо сдирал с неё кожу. – Это отрывок из секстета «Seventh Day of Creation». Его Ве… Фауст часто любил слушать её сидя здесь… «В том самом кресле, где сейчас ты, сын демона, до того, как одержимость ускользающей магией поработила его разум полностью…» Она могла бы сказать это вслух, дерзко и не опуская глаз, но слишком уважала бывшая капитан армии Фауста своего настоящего короля, чтобы так открыто признать то, что отец этого мальчишки всё же переступил черту. - Занятно, - Джерар захлопнул книгу, отложил в сторону. – Тебе она тоже нравится, Эльза? - Да, повелитель, - она снова кланяется, останавливая инструмент и забирая пластинку. – С вашего позволения, я пойду. У меня дела… - Интересно, - он тянет это слово, глядя куда-то за её спину, куда-то в туманную дымку мира за окнами королевской библиотеки, - очень интересно, какие могут быть у леди-стратега дела в воскресенье?.. Не позволяю. Сядь, Эльза… И юный король взглядом и жестом указал в кресло рядом. Она могла бы фыркнуть, проронив что-то вроде: «Вот ещё! У меня выходной, и сегодня, сейчас я просто женщина!». Могла бы уйти, а завтра пусть хоть выговор при всём штабе, хоть арест за неповиновение. Эльза поклонилась третий раз и опустилась рядом. - Не думал, что в первый свой выходной ты останешься здесь, во дворце, - его лицо всегда такое… каменное, что невольно нельзя не восхищаться такой выдержкой. Или презирать такую бездушность. - Мне нечем заняться вне этих стен, - она просто пожимает плечами, отчего-то жалея, что вместо привычной формы и облегчённые доспехи, сегодня надела единственное в своём шкафу платье и распустила всегда стянутые в высокий хвост волосы. «Да и в этих стенах тоже…» - Ты могла бы навестить родных… - голос Джерара такой обманчиво мягкий, убаюкивающий сейчас. Если бы только она не помнила, сколько стали и льда было в нём, когда год назад юный король отдавал приказ о введении войск в южные провинции для подавления бунта силой. Если бы только она не помнила, как крепко сжимал её пальцы Шоу, этот наивный мальчишка, который до последнего верил, что всё можно разрешить без багряного металла. После она утопила несостоявшееся восстание в крови, а ещё после, лёжа в лазарете с рваной раной, мучительно жалела, что, скольких бы «врагов королевства» не пало от её руки, кончик меча бывшей Охотницы на Фей до одного всё же никогда не достанет… - У меня нет семьи, Ваше Величество, - Эльза касается отчего-то пересохших губ. Странно, а она-то была уверенна, что уже пережила это в себе. - Что с ними случилось? – неужели, это любопытство и даже сочувствие? Ах, нет, показалось. Скука лишь. - Замок Найтхолл, родовое гнездо Найтуокеров. Каменная плита над ним парила под бездной благодаря огромному магическому кристаллу. Когда исчезла магия… Когда… Никто не выжил. - Эльза, я не знал. В горле застрял странный комок, и она отвернулась. Их дом считался чудом, огромная крепость – и парил, застыл над глубокой расщелиной! Чудом, которое в одно мгновение исчезло. Рухнуло, сорвалось! …Они не ладили с отцом. Гордый и надменный северный князь не принял решения дочери служить в столице. Они ругались так громко, что сотрясалась стеклянная посуда на столе, а мама бессильно рыдала, не смея перечить мужу и не решаясь вступиться за единственную дочь. А потом проклятая родителем девочка со злыми глазами оседлала легиона и исчезла в синеве ночной. Больше Эльза никогда не видела белых пиков Найтхолла, отца и матери, что писала ей иногда короткие и робкие письма, но так ни разу не получила ответа. На следующий день после исчезновения магии, она, полуживая, мчалась на Север, и ветер рвал её волосы и сердце на ошмётки. Надежда умерла, едва вдали показалось чёрная расщелина. Не взятая никем в прошлом крепость пала в одно мгновение. «Они погибли из-за тебя», - ещё одна фраза, которая никогда не прозвучит. От неё отреклись, и права мести у последней Найтуолкер нет. Она просто будет знать, ни на секунду не забудет, перед кем склоняется каждый день. Убийца. - Это было давно, повелитель, - и она снова лишь поводит плечами. Ничего особенного, люди каждый день гибнут, подумаешь! Вы правите уже три года, король Джерар, и только вот эта осень странная… мирная, спокойная. Настолько, что впервые у всего военного штаба первое воскресенье проходит вне стен замка. Ну, почти у всего… - …и уже не важно для тебя? Ты это хочешь сказать, Эльза? - Это не важно для Вас, Ваше Величество, - она устало потирает переносицу, жалея о том, что поддалась слабости и пришла сюда послушать музыку, теперь вынуждена отвечать на очередной бессмысленный вопрос. – Может, Вы позволите мне уйти! Сегодня всё же мой первый выходной… - Не позволю. Пока. Отчего ты решила, что мне всё равно? Найтуокер не ответила. - И если ты откровенно презираешь меня, то почему всё ещё здесь, в моём замке, в моей армии? Ответьте, леди-стратег! Молчание. - Ответь мне, Эльза! Тишина. И тихий, торжествующий смех. Браво, повелитель, браво! Наконец-то, хоть что-то вывело тебя из себя, бездушный каменный идол! - Всё просто, Ваше Величество: я слишком долго была просто солдатом, чтобы теперь быть просто женщиной. И если выбирать, то лучше останусь той, кто я есть, чем потрачу впустую силы на то, чтобы стать иной. Она поднялась из кресла и быстро вышла прочь из библиотеки. Достаточно с неё на сегодня поклонов, вопросов и бессмысленных приказов этого мальчишки! На ходу сбрасывая туфли, Эльза Найтуокер думает, что у неё ещё есть целых полдня, чтобы забыть о том, как же сильно она презирает Джерара!

* * *

Горячие пальцы скользят по её спине, и кажется ещё мгновение – и прикосновения короля прожгут её кожу до костей. Она не шевелилась, почти не дышала: не могла и не хотела. Оттолкнуть Джерара, так своевольно прижавшего её к стене и задравшего шёлковую рубашку до самых лопаток, и уйти она могла в любой момент, а сейчас было просто любопытно и интересно, насколько сильно он хочет воспользоваться своей властью. Шею обожгло его дыханье, и на секунду их взгляды встретились. Король вздрогнул, отстранился, а она в насмешке скривила губы, потирая сжатое запястье. - Прости, я… - и он замолчал, отводя взгляд. Ведь она видела его безумие, на дне колючих глаз. - Вам не за что извиняться, повелитель. Но я не привыкла прощать подобные дерзости… …Это было приятно, незабываемо: ощущать, что от одного движения руки, сжимающей стилет для писем, зависит его жизнь. Что она всё же дотянулась, пусть и не мечом, до его горла. Безразличный взгляд, снова. Не он ли секунду назад горел желанием сделать её своей хотя бы на ночь. - Мы с вами такие… ненормальные, повелитель, - Эльза шепчет, касаясь губами холодной кожи молодого короля, и ощущая себя не менее безумной. – Я потеряла всё: свою веру, цель, мир, который любила и который знала, но осталась самой собой. Продолжила жить, пытаться жить, даже с пустотой внутри, а вот вы… Вы получили всё, целое королевство. А секунду назад… могли получить и меня. Вот только, если я продолжаю жить, вы – уже умерли. В вас нет ничего, только – безразличие. Я презираю вас… Стилет летит в сторону, дыхание невольно сбилось. - Не стоит искать исцеление от своего одиночества во мне, Ваше Величество. Я не менее пуста… Такая же ненормальная… …Такая же. Он больше никогда к ней не прикасался, и даже безумие растворилось в опустившихся семерках его души. Эльза качнула головой, отгоняя воспоминание, что жгло её не один месяц. Она тогда поддалась слабости, а ведь всегда знала, что его убить не в силах. Кого угодно, только – не его. И дело не в чувствах или долге: смысла не было. Никакого. Ничего не изменится, не исчезнут бесследно целых две осени голода и эпидемий, бунтов и волнений, крови и смерти. Не вернётся наивный Шоу, не напишет пяти строчек мама. Это эта безмятежная осень и это воскресенье канут в никуда внутри её памяти не пройдёт и трёх месяцев зимы. Эльза Найтуолкер давно научилась не жалеть ни о чём и назад не оглядываться. Она просто будет идти по тихой парковой улице на окраине столицы, и холодный ветер будет играть высоким хвостиком алых волос, и она просто будет. Будет и точка, и совсем не важно кем: Охотницей на Фей, леди-стратегом или просто женщиной. Потому что сегодня первый день её первой безмятежной осени.