Дорожка под окном

Наступил вечер, небо затянули серые тучи. Солнце потихоньку кончало свой небесный круг и уже спряталось за дальние высотки, что виднелись на горизонте. Спустя пару часов стемнело окончательно и с неба полил дождь, он был не очень сильным, но долгим и нудным, как зубная боль, которая никак не прекращалась. Так прошло еще немного времени и последний огонек в доме Севиллов погас – это была комната, где спали бурундуки. Пушистые братья мирно похрапывали в своих кроватках, не спал лишь Элвин. Он спустился на кухню и стал смотреть в черное ночное небо, на беспрерывно идущий дождь. Он все усиливался и лужи на асфальте росли и росли, соединялись одна с другой и вот, кое-где, уже образовывались речушки. На Элвина светил уличный фонарь, что стоял недалеко от дома и каждую ночь освещал путь к холодильнику тем, кто любит подкрепиться по ночам. Но сегодня был не такой день, не такой вечер, не такое все, вот уже который час бурундук сидит и смотрит на одну узенькую дорожку, давно залитую противным ночным дождем. Всего пару часов назад она была еще сухой, всего пару часов назад по ней прошла Бриттани, хотя нет, не прошла, она ушла, и она абсолютно права. Кареглазый бурундук действительно ошибся, он сильно напортачил и хотел бы извиниться, но уже не перед кем, остались лишь они вдвоем: он и ночной дождь, что барабанил по окнам. “Как же ты меня достал, иди ты…” – крутилось в голове у Элвина. Эту фразу сказала Бриттани, после чего хлопнула дверью и ушла, не сказав более ни слова, роняя лишь слезинки. От чего она плакала? Может от того, что кареглазый бурундук, к которому она испытывает самые теплые чувства, все время шутил над ней, делал посмешище из невинной девушки? Или из-за вечеринки, что устроил сегодня Элвин? Неизвестно, вот и Элвин сидел возле холодного стекла, глядел вдаль и так же ничего не понимал. Бурундук осознавал лишь одно: он жутко неправ и должен извиниться. На улице все шел дождь, который, похоже, не собирался кончаться. Стало немного холодать, и Элвин закутался в небольшое шерстяное одеяло, что нашел на кресле, в прихожей. Бурундук все смотрел на небо, а оно все было таким же черным, как и то, что было у Элвина в душе, в мыслях и поступках. На стекло с грохотом падали капли воды, хотя, наверное, они падали достаточно тихо, но бурундуку казалось, что громче этого он ничего не слышал. Тишина давила на него, хотя, наверное, это была совесть. Да, у Элвина есть совесть, зря Бриттани иногда называла его бессовестным. Элвин не мог поверить, что позволил уйти своей любимой куда-то на ночь, да еще и в дождь!!! Они поссорились из-за той самой вечеринки, проклятой вечеринки, как теперь казалось Элвину. Ведь он прогнал с нее Бриттани… Как я мог? Как я мог дойти до такого? - не мог поверить в свой поступок бурундук. Я променял Брит на свору недоумков, которых считал своими друзьями… Кареглазый все время размышлял, сидя у холодного окна. Он положил лапу на стекло, а так хотелось обнять кого-то живого, а не бездушную оконную раму, но больше никого не было… - Я тебя прошу, дорогая, я никогда больше не буду тебе грубить, прогонять и всегда буду тебя слушать, только найдись!!!! Приди домой!!! Я прошу тебя!!! – кричал Элвин, стуча кулаком по стеклу, на которое по-прежнему падали капли холодного осеннего дождя. Элвин упал на колени и заплакал. Без истерик, заплакал тихо, чтобы никто не слышал, ведь для него это недопустимо… Слезы скатывались по пушистым щечкам бурундука и падали на подоконник, на котором сидел Элвин. Бурундук чуточку приподнял голову и увидел на той самой дорожке, по которой пару часов назад ушла Бриттани, какой-то силуэт, что почти ползком двигался к их дому. Его освещали тусклые лучи, исходившие от фонаря, неподалеку от дома. - Брит, - крикнул Элвин и, скинув одеяло, выбежал из дома, и помчался навстречу, забыв о холодном дожде, что так больно стучал по макушке. Бурундук, не оглядываясь, бежал и все приближался к черной тени и, вот она уже так близко, и да, ура, нашлась, родная. Бурундук подбежал и увидел лишь очертания мыши, что юркнула в канализационный сток. - Да чтоб тебя! Сдохни! Мерзкая сволочь! - ругался Элвин, глядя в след убежавшей тени. Бурундук развернулся, все еще продолжая ругаться в адрес мыши. Конечно же, его понять можно, ведь он так надеялся увидеть сейчас то милое лицо, те голубые глаза, прикоснуться к столь знакомой шерстке, погладить ее по голове и тихонько шепнуть на ушко: “Прости…”. А вместо той встречи, вместо этого тепла, он получил лишь морозный ветер, секущий лицо ночной дождь и мысли… которые так и поедали его изнутри, будто стараясь уничтожить… Элвин шел назад по той самой дорожке, кое-где проваливаясь в лужи, нехотя из них выбираясь, и продолжая идти. Когда Элвин вернулся домой, с него ручьями текла вода, а дождь все усиливался и усиливался, не останавливаясь даже на небольшой отдых. Элвин снова сел на подоконник, закутался в одеяло и начал думать. Думал он о том же, другие мысли не шли в его голову, да ничего другого и не надо ему. Только Бриттани. Элвин снова стал смотреть на ту дорожку, которая уже совсем исчезла под лужами и превратилась в небольшую речку. На улице все так же неярко светил фонарь, навеивая лишь грусть и тоску, которой в сердце бурундука и так было хоть отбавляй. Элвин задремал, положив голову на холодное стекло, и слушая звуки дождя, что были такими громкими… Бурундука разбудил скрип входной двери, он приоткрыл один глаз и увидел перед собой ту, ради которой сейчас был готов на все – Бриттани. Вся до ниточки мокрая, с явной злостью на лице, до ужаса взъерошенной шерстью, но такая родная… - Бриттани, - кинулся Элвин на бурундушку, заключив ее в свои объятия. - Отстань, - равнодушно ответила Бриттани. - Нет, теперь уж не отстану, - радостно сказал бурундук, и только Брит собиралась дать отпор, как он ее поцеловал, не дав сказать ни грубого слова, что накопились в бурундушке за часы скитания по ночному городу. - Ну, все, все, - подобревшим голосом сказала Бриттани, которой все же удалось высвободиться из объятий Элвина. - Прости, я никогда больше так не буду, ты извиняешь? Да? Отлично, я так рад, спасибо, - протараторил кареглазый бурундук, стараясь закончить на одном дыхании. - Ну, хорошо, только в последний раз, - слегка смутившись, ответила бурундушка. - Пошли смотреть на дождь, - сказал Элвин и пригласил бурундушку на подоконник. - Идем, - согласилась девушка, и, обтершись полотенцем, поднялась к бурундуку, который ее ждал. Элвин обнял Бриттани за плечо и накрыл частью того шерстяного одеяла. Они сидели, будто зачарованные и не было больше тоски на сердце у Элвина, лишь радость, безмерная радость, что так и била ключом. Дождь больше не казался таким громким, а даже наоборот, бурундуку захотелось, чтобы он бил по стеклам чуточку сильнее. На его плече лежала Бриттани и, прикрыв глаза, мирно посапывала. Элвин поцеловал ее в щеку и, облокотившись на стекло, продолжил смотреть на улицы, которые затопляло сильным осенним дождем, хотя, какое ему сейчас до этого дело… главное, что он дома, рядом Бриттани, а что еще нужно для счастья? Он тоже задремал и стекло уже не казалось ему таким холодным… Элвин проснулся из-за света, который ударил ему по глазам. Бурундук не хотел открывать их, ведь просыпаться всегда так тяжело… но пришлось, что-то это странно, уличный фонарь никогда не светил так ярко… Бурундук приоткрыл один глаз и, поняв, что происходит, резко подскочил с места. Он лежал на подоконнике совсем один, мокрый, грязный, холодный, все одеяло, что когда-то было светло-бежевым, стало серым и невзрачным. Он посмотрел за окно: все было белым-бело, завалено снегом, и откуда он только взялся? Небо все так же закрывали серые тучи, только теперь они не заливали улицы дождем, а засыпали снегом. Светлым белым снегом. Элвин увидел, что на дороге уже играет детвора, санки выкатили…, и тут он вспомнил прошлую ночь… - Бриттани! – крикнул Элвин, ответа не последовало. – Брииит – протяжно повторил бурундук, но снова ничего, тишина… Он понял, это был лишь сон, прекрасный, самый счастливый момент его жизни… и во сне… как обидно-то. Бурундук откинул от себя испачканное одеяло и, не снимая мокрой толстовки, отправился искать Бриттани… Плевать, что он один, плевать, что город огромен, он найдет ее, обязательно найдет! Ведь тот момент, во сне, настолько хорош, что не имеет права не сбыться наяву…