Roche-Papier-Ciseaux (Камень-Ножницы-Бумага)

Она сидела на кровати и расчесывала почти высохшие волосы, наблюдая, как он открыл шкаф и достал оттуда большой черный чехол странной формы, похожий на те, в которых обычно переносили ружья. — Нейтан, что это? — она встала и подошла к нему, обняв сзади за пояс. — Охотничий лук. — Ты умеешь стрелять из лука? Он развернулся к ней лицом и крепко обхватил за талию. — Не люблю хвастаться, но я один из лучших в стрельбе по движущейся мишени. — По движущейся мишени? Ты имеешь в виду животных? — Животных, ходячих, людей. Людей… Она снова почувствовала странное беспокойство. — То есть…ты стрелял по людям из лука? — Стрелял, и не раз. Сара, это точно такое же оружие, как пистолет или нож. Лук очень практичен, но требует постоянных тренировок. Кстати, как у тебя обстоят дела с оружием? — Я неплохо стреляю, — она пожала плечами. — Неплохо, говоришь… А что с ножами? — С ними похуже. Я их не люблю, но у меня всегда был с собой нож, так, на всякий случай… — Да, ведь случаи бывают разные, правда? — он провел пальцем по ее щеке и загадочно улыбнулся. — Я научу тебя любить ножи. Секрет в том, чтобы правильно выбрать тот, который подходит именно тебе. Это очень удобное оружие, оно всегда под рукой и его можно спрятать где угодно. Она вспомнила спрятанный нож и непроизвольно вздрогнула, почувствовав, как по спине побежал холодок. Ей почему-то не хотелось, чтобы он о нем узнал. Он закинул сумку с луком на плечо и нежно поцеловал ее в губы. — Мне пора на тренировку. Сейчас придет Абигор, ты не будешь скучать. Мы потом встретимся на улице. — Нейтан, подожди! Я бы хотела увидеться с подругой, убедится, что с ней все в порядке. Ее зовут Кэрол, она очень хорошая, надежная, если бы не она… В общем, она мне дорога, мы из одной общины и… — С ней все в порядке, можешь не волноваться, — он выпрямился и слегка нахмурил брови. — Откуда ты знаешь? — Потому что в противном случае ею бы уже занимался я, — он подошел к ней и начал гладить по голове. — Ты говорила, что изменилась, стала жестокой. Ошибаешься, в тебе все еще слишком много доброты. Он внезапно прижал ее к себе, уткнувшись носом в ее макушку. — Если бы ты знала, как мне не хватало твоей поддержки, как мне не хватало тебя все это время. Надеюсь, ты сможешь меня простить. Вот этого она и боялась. Что-то изменилось, она это чувствовала, и ей было страшно узнать правду, о которой он намекал. — Давай не будем о грустном, ладно? — она ласково обхватила его лицо руками и прижалась к нему лбом. — Лучше поцелуй меня. Он только наклонился к ее лицу, как вдруг раздался стук в дверь. — Черт, вот в такие моменты я еще больше начинаю ненавидеть людей, — он ущипнул ее за ягодицу. — Заходи! Дверь открылась, и на пороге появился Абигор. Как она поняла накануне вечером, он был одним из главных Сектантов — высокий, крепкого телосложения, с уверенным, проницательным взглядом. — Доброе утро! Надеюсь, выспались? — он хитро улыбнулся и похлопал Нейтана по плечу. — Спали как убитые, — Нейтан подмигнул Саре, и она начала краснеть. — Абигор, спасибо, что согласился составить моей жене компанию. Я на тренировку, встретимся там, где договаривались. Он быстро чмокнул ее в губы и вышел из комнаты. Она чувствовала на себе пристальный взгляд Сектанта от чего ей стало жутко не по себе и захотелось побыстрее сменить обстановку. — Сара, верно? — Да, — она протянула ему руку, и он ответил крепким рукопожатием. —У тебя очень необычное имя. — Раньше я был Джеффри. — Почему сейчас Абигор? Он удивленно посмотрел на нее. — Разве Зепар тебе не объяснил? — Зепар? —она почувствовала себя неловко и пожалела, что вообще затронула тему имен. Он скрестил руки на груди и прислонился спиной к стене. — Зепар это Нейтан. Я так понимаю, у вас пока не было времени нормально поговорить, — он улыбнулся, покосившись на не заправленную кровать. — Он мой хороший друг, я искренне рад за вас и очень надеюсь, что твое возвращение многое изменит. — Не понимаю, о чем ты. — Когда ты исчезла, это сломило его, и он пошел по неправильному пути. Закрылся в себе, отстранился ото всех, никого к себе не подпускал. Ты вовремя вернулась. Что, черт побери, это значило? Его слова лишний раз усилили тревогу, которая не покидала ее со вчерашнего вечера. — Ясно… - на секунду она засомневалась, стоило ли спрашивать. —И все же, почему у вас другие имена? — Вступая в Секту, Ангелы берут себе имена Демонов или любых других темных существ, с которыми себя ассоциируют. Так они переходят на высший уровень. Новое имя дает возможность начать сначала, стать другим — сильным, уверенным, хладнокровным, оно помогает выживать. Лично я не верю в эту мистику, но все-таки решил попробовать. Абигор — величайший демон-воин. А так как я бывший военный, то с выбором имени решил не заморачиваться. — А что означает имя Нейтана? — Демон, доводящий женщин до безумия. Кстати, некоторые из нас воспринимают свои имена слишком серьезно, чего я никогда не одобрял, — он резко подошел к ней, снял наручники с пояса и надел один себе на левое запястье. — Сара, думаю, нам пора. Дай мне, пожалуйста, свою руку. — Наручники? Но… — Таковы правила, — он взял ее за запястье и надел на нее наручник. — Пойдем, тебя ждет встреча с друзьями.

***

— Ну, давай же, Лаура, прокомментируй! Что-то вроде «Сволочи, какого черта вы приковываете меня наручниками к этому уроду? Ненавижу вас, паршивые мрази!», — Оливьер хихикал, защелкивая браслет. — Ангелочек мой, теперь ты от меня точно никуда не убежишь. Он развернулся и широко улыбнулся, глядя на остальных пленниц. — Дамы! Сейчас мы пойдем наслаждаться прекрасной погодой. Заодно вы увидите, в какой красоте вам посчастливится жить дальше, если вы все- таки будете жить. Напоминаю, ведите себя хорошо, не дергайтесь! Мы с вами в буквальном смысле связаны по рукам. Это довольно символично, почти как братья и сестры. Правда, Лаура? — он ткнул Спасительницу в бок, и она недовольно отвернулась в сторону. — Эх, вижу, мне попалась самая балованная цаца. Так даже интересней, люблю непростых женщин. Пойдем, я тебе кое-что покажу. — А где Абигор? — Пола обратилась к Оливьеру. — Ангел, кроме тебя у Абигора имеется еще куча других забот. Научись ждать! — он подмигнул Лауре и потянул ее к выходу из комнаты. — Ах, да, чуть не забыл! Анку, не уходи далеко, Данталиан хотел поговорить с Кэрол. — Хорошо, мы будем в саду возле центрального входа. Кэрол обеспокоено посмотрела на улыбающегося Оливьера, а затем на Анку. Сектант резко отвел взгляд в сторону. На улице и правда была отличная погода — солнечно, тепло и очень тихо. Анку шел немного впереди, и у Кэрол была возможность спокойно осмотреться по сторонам. Здание, служившее когда-то пансионатом отдыха, со всех сторон было окружено густым лесом. Странно, почему они с группой никогда здесь не бывали? А может, этого места просто не было на карте? Она машинально начала подсчитывать количество людей, охраняющих территорию, а так же тех, кто дежурил вдоль границы леса. Сорок шесть или сорок семь человек… Это без учета охранников с другой стороны и в самом здании, а так же людей, которые отдыхали после ночной смены, или были на вылазках. Они сели на скамейку возле небольшого засохшего фонтана, откуда был хорошо виден центральный вход. — Ты помнишь меня? — он все еще смотрел куда-то в сторону. Странно, сначала она почувствовала облегчение, а затем тревогу. — Конечно, помню. Мы ждали тебя, но… — Не стоит оправдываться. Я не уложился в два часа, о которых мы договаривались. Просто я нашел Эмили, точнее то, что от нее осталось. Я должен был похоронить ее. — Сэм, мне очень жаль… — Не называй меня так. Я уже не Сэм. Она замолчала, размышляя, к чему мог привести этот разговор. Надо было выведать хоть что-то об этих людях, и она решила попробовать. — Как ты попал в эту группу? — Я шел в место под названием Терминус. Вдоль железной дороги были таблички, обещающие безопасность и кров. Когда я туда пришел, там был пожар, и толпа ходячих. Группа Абигора как раз вышла из леса и я подумал, что это были жители Терминуса. Как оказалось, они об этом месте ничего не знали, просто исследовали новую территорию. Они предложили к ним присоединиться, и я согласился. Меня окончательно оставили после беседы с Данталианом. — Хорошо, что ты не добрался в Терминус раньше. Там жили каннибалы. Они захватили моих людей, им еле удалось вырваться оттуда. Я устроила тот пожар, чтобы они могли спастись. Он обернулся и впервые посмотрел ей в глаза. — Каннибалы? Что ж, выходит с Сектой мне повезло… — он нахмурился и опустил голову.- Твой друг, который был с тобой, когда мы познакомились, он жив? — Рик? Да, с ним все в порядке. У нас большая и дружная община. Александрия… — Знаю это место, я наблюдал за ним. На секунду она даже потеряла дар речи. — Наблюдал? — Закрытое поселение, около тридцати восьми домов, максимум человек пятьдесят. Охрана меняется каждые шесть часов, и в основном это одни и те же люди. Солнечные батареи, огороды, скудный автопарк. К вам иногда заезжают всадники из соседней общины, где предположительно обитает тигр. Кстати о тигре, это правда? Она нахмурилась, обдумывая услышанное. Все это время за ними наблюдали, а они ни разу не заметили ничего подозрительного. На них могли напасть в любой момент и застать врасплох, как это когда-то удалось Волкам… — Тигр… Да, в соседней общине есть тигр. — С ума сойти! — Почему вы наблюдали за нами? — Это стандартный сбор информации. Секта никогда не атакует общины, не взвесив все за и против. Так они перестраховываются. — Они? Почему ты говоришь о своей группе так, будто не считаешь себя ее частью? — Мне не нравится убивать людей, я… Я не могу. Эта философия не для меня, но здесь я обрел то, чего у меня не было полтора года — стабильность, безопасность и возможность спокойно спать по ночам. — Спокойно спать по ночам, зная, как тебе достаются эти вещи? — Я сделал свой выбор, Кэрол, потому что хотел жить. — Я помню вас с Эмили, когда мы помогли вам в том доме. Анку, ты должен понимать, что рано или поздно насилие, которое совершает твоя группа, вылезет тебе боком! — Ты не знаешь этих людей, Кэрол. Тут все построено на уважении и поддержке, каждого человека ценят и поэтому люди любят Данталиана. Они идут за ним, потому что получают то, что он им обещал. Его система работает, ты тоже это поймешь, если тебе повезет остаться. Ну конечно, даже если он и не разделял каких-то взглядов Секты, он все равно оставался частью «системы». Частью, которая все же могла стать ее шансом на освобождение, а значит стоило попробовать. Несколько минут она молчала, выстраивая в уме предложения и размышляла, с какой стороны к нему лучше подобраться. Она хорошо помнила его доброту и некую наивность. Ей никогда не нравилось пользоваться людьми, но сейчас у нее не было ни времени, ни альтернативного выбора. — Анку, помоги нам. Он непонимающе взглянул на нее. — Кэрол, я ничего не решаю. Здесь заправляет Данталиан. И если ты хочешь… — Помоги нам сбежать! Она замерла, внимательно глядя ему в глаза. Он слегка улыбнулся и покачал головой. — Ты все еще не поняла, куда попала. Отсюда невозможно сбежать. Оглянись вокруг, посмотри на всех этих людей. Это лишь часть айсберга, потому что есть еще то, чего ты не видишь — патрули с собаками в лесу. Даже если получится покинуть здание, вас поймают по дороге. От этих дьяволов невозможно ускользнуть. — Ты сказал «даже если получится покинуть здание». Значит, это все-таки возможно, не так ли? — Это смертный приговор, Кэрол. — Анку, пойми, мои люди в опасности! — Сколько вас, пятьдесят, шестьдесят? Всех перебьют в течении получаса. Потому что Сектантов в разы больше. Абигор военный, он разработает план захвата общины так, что при нападении у вас даже не будет времени понять, что происходит. Кэрол, я видел, как они это делают. Если хочешь жить, не испытывай судьбу. Все равно проиграешь. — С нашими людьми можно договориться. Не обязательно проливать кровь. — Ты не понимаешь, Секте не интересно сотрудничество или мирное соседство. Они приходят, убивают, забирают припасы и уходят. Это кочевники, которые постоянно в движении. Хотя бывало, что они не трогали общины. — Почему? — Количество людей. Данталиан помешан на безопасности группы. Если риск не оправдан, он не подвергнет опасности своих людей. — Ты хочешь сказать, что Вы встречали многолюдные общины? — Два раза. — И вы не нападали только потому, что их было больше, чем вас? — Дело не только в количестве людей, хотя это один из решающих факторов. В таких вопросах довольно часто последнее слово за Абигором. Именно поэтому уничтожение Пентагона еще под вопросом. — Пентагона? — Да, община в сорока километрах от Александрии, там заправляет мужчина с битой. Она давно мечтала о падении Святилища, но именно сейчас это ее совершенно не устраивало. Ниган и его люди были их единственным шансом выбраться из этого места живыми. — Анку, умоляю тебя, помоги! Я не приживусь здесь, — она аккуратно взяла его руку и сжала в своей ладони. — В Александрии есть небезразличный мне человек, уверена, что ты поймешь меня. Он ничего не ответил и молча отвернулся в сторону. — Кэрол? — она подскочила на месте, услышав хорошо знакомый голос. Сара. Они с Абигором стояли немного в стороне, и Сара резко ринулась к подруге, забыв о том, что была прикована к Сектанту наручниками. — Полегче, Ангелы, руки нам поотрываете! — Абигор не скрывал улыбки, наблюдая, как Кэрол крепко прижала Сару к себе. — Слава богу, ты жива! Тебя не обижают? — она шептала Саре на ухо. — Нет, я в порядке. А ты? — Как видишь, пока нормально. Почему ты не с нами? — Кэрол, ты не поверишь… — она замялась. — Нейтан жив! Она застыла, внимательно глядя на подругу. — Ты шутишь? Боже, это здорово! Постой, он что, один из… — Да, — в ее глазах промелькнула грусть. — Не знаю, как объяснить тебе мое состояние, я одновременно и счастлива, и растеряна. Одним словом дурдом. — Это все стресс, слишком много событий за последние двадцать четыре часа. Зато теперь у тебя все наладится. Кэрол снова крепко обняла ее и начала гладить по голове. Живой муж в рядах Секты был не самой лучшей новостью, и интуиция подсказывала, что это не к добру. Она почувствовала, как Сара сильнее прижалась к ней и еле слышно прошептала на ухо: — Кэрол, я постараюсь помочь тебе, обещаю. Она тяжело вздохнула, поцеловав ее в лоб. Вряд ли Сара была в курсе планов Секты насчет Александрии, и скорее всего она ничего не могла сделать.

***

— Будешь? — Абигор протянул Поле пачку сигарет. — Да, давай. Он щелкнул зажигалкой, и они молча курили, наблюдая, как Оливьер с Лаурой сидели у костра и Сектант что-то живо рассказывал, поглаживая маленького щенка, возившегося на руках у Спасительницы. — Вы все правильно сделали, предоставив нам необходимую информацию, — он выпустил струю густого дыма, глядя на звездное небо. — Да, мы все правильно сделали, предав своих людей. Ты ведь это имел в виду, не так ли? — Пола, я тоже когда-то сомневался. Но жить мне хотелось больше, чем становится мертвым героем. Она удивленно взглянула на него, сделав глубокую затяжку. — В смысле? — Я в Секте почти два года и попал сюда точно так же, как ты. — И точно так же предал тех, с кем выживал? Тогда понятно, почему для тебя подобные вещи — норма. Он молчал, опустив голову. — Нас было шестьдесят человек. В начале эпидемии мы охраняли нефтеперерабатывающий завод. Все были уверены, что кто-кто, но армия США справится с этой угрозой. Когда все стало совсем плохо, начальство приказало бросить охраняемый объект и добираться в Вашингтон, чтобы присоединится к основному составу в лагере беженцев. У нас было все — техника, оружие, знания. И не смотря на это, мы теряли людей. В центральном штабе четко дали понять, что на нас забили хер и мы должны были добираться до Вашингтона своими силами. В какой-то момент у людей начала ехать крыша и вот тогда я узнал, что за животное человек, — он сделал паузу, затянувшись несколько раз. — Я, как и мои коллеги, давал присягу защищать свою страну и ее граждан. Но насиловать женщин, пытать людей ради забавы, или бросать их в яму к ходячим, оправдываясь тем, что Женевская конвенция об обращении с военнопленными утратила свою актуальность — вот так я жить точно не хотел. Он замолчал, докуривая свою сигарету. — В тот день у меня был конфликт с командиром и чтобы выпустить пар, я ушел в лес. Думаю, мое исчезновение даже не заметили. Секта поймала меня вечером, когда я возвращался в лагерь. — Ты решил отомстить начальству? — Нет, я просто хотел прекратить зверства, что творили мои люди. Да, я их предал, но моя совесть успокоилась. Когда следующей ночью я вернулся в лагерь вместе с Сектой, жизнь шла своим чередом — одни насиловали, вторые пытали. Я просто стрелял в голову и шел дальше. — А что стало с остальными? — Людей, которых пытали, пришлось добить, сама понимаешь. А изнасилованных девушек и женщин мы забрали с собой. Их было восемь. Из них до сегодняшнего дня дожило трое. Одну ты уже знаешь — Ламия. Те издевательства не прошли бесследно, она довольно замкнутая и жестокая. Пола докурила сигарету и выбросила окурок в траву. — Джеффри, ответь мне на один вопрос. Сегодня я все рассказала, буквально сдала свою общину с потрохами, нарисовав схемы двух объектов. Ты получил то, что хотел. И вот ты зовешь меня на перекур и рассказываешь эти душераздирающие истории. Что еще тебе от меня нужно? — Снова наружу полезли твои командирские замашки. Я понимаю, ты хочешь узнать все и сразу, но так не бывает, тем более в твоем положении. Просто доверься мне, и ты не пожалеешь, — он улыбнулся и жестом пригласил ее взять его под руку. — Пойдем, впереди интересный вечер.

***

Она знала о нем почти все — привычки, характер, то, каким нежным, заботливым и любящим мужем он был все эти годы и то, как ее подруга преданно любила самого лучшего мужчину в своей жизни. Но сейчас, увидев его впервые, Кэрол почувствовала тревогу. От него веяло опасностью и каждый раз, когда их взгляды встречались, ее тело напрягалось, и она интуитивно чувствовала, что ему не стоило доверять. Сара и вовсе не была похожа на счастливую женщину, которая, наконец, обрела счастье в виде любимого и когда-то потерянного мужа. Она сидела, держа его за руку, и печально смотрела на костер. Интересно, о чем она думала? Ее грустный взгляд еще больше настораживал Кэрол. Она старалась отгонять тревожные мысли, успокаивала себя, ведь любящий муж не мог причинить вреда своей жене… — Смотрю, все уже в сборе! Простите за опоздание. Она машинально обернулась — Данталиан стоял у нее за спиной, держа на руках спаниеля. — Кэрол, надеюсь, ты не против, если я присяду рядом? — он галантно улыбнулся и вопросительно посмотрел на нее. Она молча отодвинулась в сторону, освобождая для него место. — Судя по тому, что рассказал мне Абигор, сегодня был продуктивный день, вы молодцы, мы это очень ценим. Лаура кашлянула, заерзав на месте, и Оливьер властно положил руку на ее плечо. — Спокойно, милочка, я же говорил, тут не любят дерганных, их сразу отправляют вон к тому парню, — он еле слышно прошептал ей на ухо, кивнув на мужчину рядом с Сарой. — Поверь, знакомство с ним —крайне неприятная процедура. Лаура сделала глубокий вдох и слегка дернула плечом, пытаясь сбросить руку Оливьера. Сектант тихо хихикнул, ущипнув ее за мочку уха. — Завтра я с удовольствием познакомлюсь с остальными Ангелами, очень интересно узнать вас поближе, — Данталиан внимательно посмотрел на Полу, Лауру и Сару. — А пока позвольте мне рассказать вам одну историю из жизни. Спаниель Риччи спрыгнул с рук хозяина и начал игриво вилять хвостом, бегая по кругу и подходя к сидящим у костра людям. — Наверняка вы хоть раз в жизни слышали о таком аморальном акте как инфантицид. Так вот, у индейцев Бразилии детоубийство считалось нормой, и государство ничего не могло с этим поделать. По приблизительным подсчетам волонтерских организаций, в одной из которых работал мой хороший товарищ, в год гибло от шестидесяти до девяносто маленьких бразильских индейцев. Почему? Все просто: племена не хотели кормить больных детей, или тех, кто рождался с увечьями или вне брака. Они считались обузой, в таких детях не было души, что, согласно верованиям племен Амазонии — огромный грех и если оставить такого ребенка, то боги могли разозлиться и уничтожить все племя. Самое страшное это то, как именно убивали малышей. Их хоронили заживо в присутствии родственников и остальных членов общины. Можете себе представить, как грудничка или ребенка-калеку засыпали землей на глазах у матери? — Боже, это отвратительно! Что взять с диких нецивилизованных мудаков? — Оливьер нахмурился, протянув руки к костру. — Оливьер, я бы не спешил с выводами. Да, жестокий метод, но они аргументировали подобные бескровные убийства тем, что придавая свое тело земле, ребенок якобы искупал вину и обретал душу. В итоге, попадал в мир иной. Тем более, пролить кровь бездушного ребенка означало «загрязнить» землю, на которой проживало племя. Поэтому они их просто закапывали. Так как аборигены жили в полной изоляции от цивилизации, правительство Бразилии махнуло на них рукой, но только не организации по защите прав человека. В две тысячи пятом году со мной связалась Human Rights Watch и предложила так называемую миссию «под прикрытием». Я должен был заниматься изучением традиционных практик одного из самых изолированных племен Амазонии и собрать, как мне сказали, шокирующий визуальный материал, чтобы организация могла предать это все международной огласке и таким образом усилить давление на власти Бразилии. — Почему организация сама этим не занялась, а попросила тебя? — уточнила Кэрол. — Университетский профессор, годами занимающийся изучением религий по всему миру, вызывал куда меньше подозрений, чем активисты, у которых на лбу было написано, что они пришли совать нос не в свое дело. Но самое интересное ждало всех нас впереди. Это племя оказалось другим. Они тоже практиковали инфантицид, причем столетиями. Но в отличие от других племен, у них было что-то вроде культа ребенка, не важно, больной он или здоровый. Представьте, когда в этом племени рождался малыш, все автоматически становились его родителями и должны были о нем заботиться. С определенного возраста детей учили охотиться, выращивать разные культуры, читать знаки природы. Я был поражен таким трепетным отношением и не мог поверить, что эти люди были способны убить самого младшего малыша, когда возникала такая необходимость. И я решил понять, почему существовал этот обычай. Как оказалось, люди этого племени были отличными математиками и стратегами. Так как они жили на территории, которая имела четкие границы и площадь, они учитывали все доступные ресурсы и просчитали, какое количество людей могли прокормить. Поэтому когда численность племени приближалась к граничным нормам, они начинали убивать детей. И это было нормально. Тогда я задумался вот о чем. Эти люди не бывали дальше территории своего племени и не видели, как живет остальной мир. Они считали, что у них не было альтернативного пути, потому что не догадывались о его существовании. Две недели я уговаривал вождя пойти со мной за пределы так называемой резервации, в которую они сами себя добровольно заключили. Когда мы отъехали от их территории на пару десятков километров и взошли на холм, он впервые в жизни увидел сельскохозяйственную технику, как раз шел сбор урожая. И знаете, какой первый вопрос он мне задал? — Что такое трактор? — Оливьер захохотал и сидящие вокруг костра люди машинально улыбнулись. — Нет, друг мой, трактор его нисколько не удивил, хотя я ожидал другой реакции. Он спросил у меня, убивали ли люди с тракторами детей, чтобы обеспечить продовольственную безопасность своего народа! Я ответил — нет. И он поинтересовался, как у них это получалось? Он оказался умным и практичным человеком, ему хотелось идти вперед, не совершая детоубийств. Перед ним открылся новый горизонт, и он требовал знаний, — Данталиан сделал паузу и внимательно посмотрел на сидящих у костра пленниц и Сектантов. — Очень часто нам кажется, что то, как мы живем — это единственный возможный вариант, и когда на нашем пути встречаются люди с другим мировоззрением, мы автоматически начинаем им противостоять, отрицая их философию. Я всегда говорил своим студентам держать глаза открытыми, и ухо востро. Жизнь одна, глупо бояться изменений, и терять отличные возможности. Ангелы, надеюсь, эта история поможет вам осознать, что лично для вас мы — не угроза. Он повернулся к Кэрол и внимательно посмотрел ей в глаза. — Мы — ваш новый горизонт, путь вперед. Не упустите этот шанс.

***

Она стояла у окна, наблюдая за угасающим пламенем костра, возле которого сидела полчаса назад. Она думала о нем весь вечер. Понимала, что, скорее всего, больше никогда его не увидит. И вряд ли можно было назвать радостью то, что она чувствовала, осознавая это. Очень странно, учитывая, что последние полгода она просыпалась с мыслью о том, чтобы он исчез из ее жизни, перестал донимать и оставил в покое. Ее захлестывали эмоции — от безумной необъяснимой тоски по нему до злости на себя за то, что она вообще о нем думала, когда рядом был Нейтан. И она старалась вспоминать только плохое. Это было несложно, потому что приятных воспоминаний, связанных с Ниганом у нее не было. А то, что ее к нему тянуло, так это была мимолетная слабость. На тот момент у нее давно не было мужчины, а он нравился ей внешне. Основной инстинкт, с которым в последнее время было очень сложно бороться. Каждая встреча превращалась в пытку, и ей казалось, что он тоже искал с ней физического контакта — подходил слишком близко, прикасался слишком часто. И тогда она вспоминала девушку в коротком сиреневом платье, с которой встретилась в комнате Нигана после нападения Тревора. Она никогда не забудет реплику красавицы касательно ее шрамов на спине. «Ниган любит идеальное тело». А в ней все было неидеально — начиная с внешнего вида в совершенно несексуальной одежде и заканчивая проклятыми шрамами. После этого в памяти всплывали его комментарии по поводу ее унылой внешности, и она понимала, что он и правда видел в ней чудище. Хотя, наверное, все было не так уж плохо, раз на нее обратил внимание Ричард. Вот только он был ей совершенно не интересен. Она, как дура, выдала себя, когда из леса в Красной зоне начало появляться стадо ходячих. Испугалась за него, схватила его руку, еще и не хотела уходить, когда он скомандовал бежать к Алексу и сунул ей в руки свой пистолет. По его довольной улыбке она поняла, что он обо всем догадался. Но в тот момент было плевать, лишь бы с ним ничего не случилось. Как же она потом пожалела, что позволила себе подобную слабость. Она совсем забыла, с кем имела дело, увлеклась, наивно поверив, что он начал относится к ней по-другому. Все, сработало, тоска прошла, и стало легче. Она почувствовала сильные руки Нейтана, обнимающие ее сзади за талию. — О чем задумалась? — он слегка укусил ее за шею, и его рука скользнула по джинсам между ее ног. Отлично, очень вовремя, это окончательно поможет ей не думать о Нигане. По крайней мере сегодня вечером. — О том, чем бы нам сейчас заняться, — она взяла его руку и направила ее прямо себе в штаны, почувствовав, как он напрягся и начал учащенно дышать. — У тебя есть идеи? Вместо ответа он схватил ее за волосы и повалил на пол. Ей всегда нравилась его грубость в сексе. — Конечно, есть! Уверен, тебе понравится, — он закинул руки ей за голову и крепко сжал ее запястья. — Ты доверяешь мне? У него был странный взгляд, и на секунду ей показалось, что в его глазах мелькнуло безумие. Она засомневалась. Сердце почему-то начало бешено колотиться и она вздрогнула. — К-конечно доверяю, — голос предательски задрожал. — Тогда не двигайся, — он как-то странно улыбнулся и выпрямился, медленно проводя рукой от ее шеи к низу живота. — Ни единого движения, поняла? Она сухо сглотнула и утвердительно кивнула головой. Это ведь ее муж, он не сделает ничего плохого. Он снял с себя футболку, отшвырнув ее в сторону, и принялся стягивать с нее майку, которой связал ей руки. — Не больно? — он прошептал ей на ухо, и в его голосе отчетливо слышалась зловещая насмешка. — Нет. Он резко затянул узел потуже, от чего она непроизвольно дернулась. — Ней… — она не успела договорить, как он закрыл ей рот рукой и приложил палец к своим губам. — Тише, милая, это просто игра. Не бойся. Он начал нежно поглаживать ее тело, хаотично вырисовывая пальцами невидимые образы на ее коже. Она наблюдала за каждым его движением, стараясь уловить эмоции на его спокойном лице. Он сосредоточено разглядывал ее тело и в какой-то момент начал повторять одно и то же движение — ровную линию от шеи к низу живота. — Ты не представляешь, как сильно я тебя люблю, — он уставился в одну точку, продолжая рисовать прямую линию, словно разрезая ее тело пополам. — Ты моя идеальная женщина, Сара. Только моя. — Я тоже очень люблю тебя, ты же знаешь. — Знаю… — он ухмыльнулся и потянулся к чехлу на своем поясе. Через секунду у него в руке был тот самый нож, который она прятала под коврик. Казалось, тело парализовало от страха. Как? Как он узнал? Она замерла, уставившись на блестящее лезвие охотничьего ножа в его руке. — Доверие — основа любых отношений, — он аккуратно провел ножом по ее щеке, и принялся обрисовывать им овал ее лица. — Доверяя человеку, ты буквально вкладываешь свою жизнь ему в руки. А жизнь — это самое ценное, что у нас есть. Моя принадлежит тебе, Сара. Доверишь ли ты мне свою? Кончик ножа скользнул под подбородок и начал медленно опускаться вниз по шее. Она учащенно дышала, и ей показалось, что у нее немели ноги. — Да, я доверяю тебе свою жизнь, — она не сводила глаз с его лица, в то время как он блаженно улыбался и продолжал рисовать ножом дорожки на ее коже. — Закрой глаза, — он наклонился и слегка укусил ее за губу. Она сделала глубокий вдох и подчинилась, чувствуя, как он поочередно целовал и довольно сильно покусывал ее шею. Тело машинально выгнулось от нахлынувших ощущений, и она тихо застонала, стараясь прижаться к нему сильнее. Он отстранился, и она вздрогнула от неожиданности, почувствовав холодное лезвие ножа у своей шеи. Он снова начал проводить ровную линию от шеи к животу, сжимая рукой ее бедро. По телу побежали мурашки, и ее захлестнула смесь страха и возбуждения. — Посмотри на меня. У него был сумасшедший взгляд, он держал нож острием вниз над ее животом и в секунду, когда она открыла глаза, выпустил его из рук и тут же поймал. Она вскрикнула, и он резко накрыл ее рот рукой, нависая над ней. — Доверие, Сара… Между нами оно есть, не так ли? Тогда не бойся. Волна ужаса сковала тело, и она не могла пошевелиться. Не бойся… После этих слов было уже не до игр. Он преднамеренно выпустил нож из рук и еще секунда или две и ей был бы конец. Он ведь понимал это, но его улыбка в тот момент… Это был не ее Нейтан. Его взгляд был затуманенный, словно он ничего не соображал. Она чувствовала, как лезвие медленно поднималось от живота к горлу, и ее охватила паника, губы начали дрожать, она попыталась что-то сказать, но он резко положил нож к ее губам и покачал головой. — Молчать! Я не разрешал тебе говорить, — он наклонился и холодно поцеловал ее в лоб. — Или тебя наказать? Он ухмыльнулся и провел ножом линию вдоль ее ключицы, оставив неглубокий порез, из которого начала идти кровь. Она дрогнула и зашипела от боли, испуганно глядя на его лицо, а он, как загипнотизированный, уставился на ее рану. — Н-нейтан, пожалуйста, не надо… Мне больно. Он не реагировал, наблюдая, как кровь тонкой струей стекала на ее грудь. Аккуратными движениями он начал размазывать ее по телу, улыбаясь словно сумасшедший. — Боже, прекрати! Он резко дернулся и тряхнул головой, уставившись сначала на свою окровавленную ладонь, а затем на ее порез. В его глазах читалась паника. — Господи, нет… Нет, что я наделал! — он отшвырнул нож в сторону, быстро развязал ей руки и начал вытирать кровь ее майкой. — Прости, прости, я не хотел! Прости меня! Он подхватил ее за пояс, потянул на себя и крепко обнял, осыпая поцелуями ее лицо и шею. — Сара, я не знаю, что на меня нашло, я бы никогда тебя не обидел. Боже, я тварь! — Перестань, слышишь, все хорошо, — она старалась его успокоить, целуя в ответ. — Это случайность, просто мы заигрались, вот и все. Случайность… Ей очень хотелось в это верить. Она настороженно поглядывала на него, а он паниковал и продолжал осыпать ее хаотичными поцелуями. — Это все они, проклятые стервы, приходят ко мне в кошмарах и доводят до безумия, заставляют хотеть этого снова! А я просто делал свою работу, потому что они не заслуживали остаться с нами. Но ты другая, ты самое дорогое, что у меня есть, я тебя никому не отдам, никто тебя не обидит. Прости меня за все, Сара, прости за всех их. Боже, если бы ты была рядом, я бы никогда не посмел… Я…Ты нужна мне, не уходи, не бросай меня! Она с ужасом слушала эту странную исповедь, крепко обнимая его и поглаживая по голове. — Тише, тише, шушу, все хорошо. Я с тобой, и мы будем счастливы, как раньше, помнишь, да? Помнишь ту кондитерскую в Персе*, и твои любимые эклеры с кленовым сиропом? Ты еще просил меня, чтобы я научилась делать точно такие же. А помнишь нашу первую экскурсию на китов? Боже, они были такие огромные и мы потом всю ночь не спали, сортировали фотографии и объедались конфетами. Все наладится, перестань, я с тобой, я всегда буду с тобой. Она целовала его в лоб, а он продолжал плакать, сжимая ее в своих крепких объятьях.

У тебя есть лишь твоя жизнь И место, куда тебе нужно попасть. Даже и не пробуй усмирить своих демонов, Но всегда держи их на привязи. Hozier, "Arsonist's Lullabye"