***
Наконец-то настал этот долгожданный день. Скромный багаж был давно собран в небольшой рюкзак, и Лаура молча сидела на подоконнике в пустой комнате, ожидая отправления в Красную зону. Последние шесть месяцев эти четыре стены грязного серого цвета были ее домом. Она посмотрела в пыльное окно и вспомнила день, когда встреча со Спасителями перевернула всю ее жизнь. Обессиленная и голодная, она сидела на дороге возле указателя « Вашингтон — 120 километров». Она понимала, что мамы, скорее всего, уже не было в живых, но крошечная надежда заставляла ее бороться и идти дальше. Начиная с детского садика, все считали ее проблемным ребенком. Слишком упрямая, самоуверенная, не знающая предела. Окружающим так хотелось видеть в этом миловидном создание послушную девочку, следующую общепринятым правилам поведения. Но у нее не получалось. И только мама, набравшись терпения, старательно искала к ней подход, не опуская рук и не слушая назойливых рекомендаций школьных педагогов. Мама всегда была рядом, и повторяла, что она особенная, что настанет время, и она себя покажет. Лауре хотелось чудить, и она быстро определилась с профессией — художник-иллюстратор. Казалось, в доме не осталось ни единого места, где бы не висели ее картины. И мама была счастлива. — Надо было тогда выехать на день раньше… Всего один гребанный день, и я бы успела, мам. Прости меня, я не знала… — она разговаривала сама с собой, то утешая, то, наоборот, упрекая себя. Их отделяло друг от друга каких-то двести пятьдесят километров, но машина была в ремонте. А потом… Огромные пробки на всех дорогах и во всех направлениях. И с каждым днем становилось все хуже. Прошел год. Ей не везло с группами. Каждый лагерь или община, к которой она примыкала, рано или поздно становились мертвым местом. И ей нужно было идти дальше. Было много плохих людей, и так мало хороших. Но все же они ей встречались. Как последние ребята, Люк и Бэтти. Они дали ей воды и еды на пару дней. Предлагали поехать с ними, но она отказалась. Они направлялись в Онтарио, а ей нужен был Вашингтон. — Мам, никогда не забуду твою реакцию, когда я сделала татуировку на шее. Я знаю, что тебе не нравилось, но ты сказала, что это миленько. Миленько… Твое фирменное словечко. Эх, увидела бы ты мою новую прическу, мам. Ты бы подумала, что я сошла с ума! Было так жарко, хотелось пить, а солнце, как назло, невыносимо пекло. Она сидела, опустив голову на колени, и настолько погрузилась в свой монолог, что не сразу услышала звук приближающихся моторов. Удары захлопывающихся дверец автомобилей вернули ее в реальность. Она медленно повернула голову — посреди дороги стояло шесть мотоциклов, две машины и куча вооруженных людей. А прямо перед ней — две пары ног. — Ебать тебя жизнь помяла! — перед лицом промелькнула бита, обмотанная колючей проволокой. — Да, дорогая, считай, тебе повезло. Еще пару часов, и все, — рыжеволосая симпатичная женщина убрала волосы с ее лица. — На, попей. Лаура схватила бутылку и начала жадно пить холодную воду. Женщина и высокий мужчина с битой переглянулись, наблюдая, как она поливала лицо водой. — Пола, помоги ей встать. — Я сама! Лаура остановила женщину жестом и безуспешно попыталась встать. — Хватит выпендриваться, дура! — Пола подхватила ее под руку и помогла подняться на ноги. Мужчина в кожаной куртке с интересом рассматривал ее. — Классная татуировочка! Куда направляемся? — В Вашингтон. — В Белый дом к черному президенту, что ли? — все вокруг громко засмеялись. — Нет, ты не подумай, я не ебанный расист! Но какого хрена ты волочишься в город, кишащий тварями? — Там мама… — она смотрела на него стеклянным взглядом. — Пола, ты это слышала? В тех ебенях ее мама! Ну да, там еще как минимум пол миллиона чьих то мам, пап, братиков и сестричек, бродящих по улицам в ожидании свежего мяска! — он перестал улыбаться. — У меня плохие новости. Думаю, твоей маме давно пришел пиздец. Он скорчил жалобную гримасу. — Более того, если ты идешь туда, чтобы драматично подохнуть, то не стоит так стараться! Мы любезно грохнем тебя прямо тут, — он причмокнул, крутанув биту в руке. — Есть и другой вариант. Ты едешь с нами, будет крыша над головой, безопасность и откроются интересные возможности! Ну, жить-то хочешь, или как? Лаура оглянулась по сторонам, рассматривая вооруженных людей и машины. — Или как… — Ниган, она сейчас не соображает. Ей надо отоспаться. — Ниган? Что за тупое имя? — Лаура пошатнулась и Пола поймала ее под руку. — Дура, закрой рот и слушай, что тебе говорят! Поняла? — она сильно потрясла ее за плечи. — Идите к черту, мне надо в Вашингтон! Лаура попыталась оттолкнуть ее, но она отвесила ей пощечину и схватила за ворот рубашки. — Успокойся, чокнутая! Иначе умрешь. — Идите в жопу, спасители хреновы! Кто сказал, что мне нужна крыша над головой? Я иду в Вашингтон! Проваливайте нахрен отсюда, ненавижу людей, уйдите! — у нее потекли слезы и она села на землю. — Босс, да она, видать, ебанулась от одиночества! — послышалось из толпы вооружённых людей. Ниган и Пола несколько минут шушукались между собой, время от времени поглядывая на рыдающую девушку. — Вот и сказочке пиздец. Башку подними, чмо припизженное! Лаура подняла голову, и ей в лоб уперся холодный ствол пистолета. Она замерла от неожиданности, и растеряно смотрела на Нигана, пошмыгивая носом. — Знаешь, что может быть хуже тупой бабы? Сопливая тупая баба с зареванным фейсом! Прямо как у тебя сейчас. — Я не тупая, — дрожащим голосом сказала Лаура. — Серьезно? На такую амебу даже пулю жалко тратить. Пола права, надо на тебя глянуть, когда очухаешься. Тревор, пакуй ее в тачку и поехали! Какой-то тип с мерзкой улыбкой потянул ее за руку и усадил в машину. Деревья. Деревья. Деревья. Поле. Заброшенные города. Снова деревья… Высокая бетонная стена. Ходячие, насаженные на металлические пики. Много людей с оружием, свет прожекторов, голоса. Маленькая комната. Четыре стены грязного серого цвета. — Имя? — холодно спросила Пола, закрывая за собой дверь. — Лаура. — Итак, Лаура. Тебе дали шанс. Если ты выносливая и умная, тогда это место как раз для тебя. — А если это место не для меня, тогда что? — Тогда вот что, — она приставила палец к виску, имитируя выстрел в голову. Лаура сглотнула. — Возможно, тебе скоро поступит интересное предложение. Ты имеешь полное право отказаться. Но от этого ответа будет зависеть твоя дальнейшая судьба. — Что еще за предложение? — Твое тело в обмен на сытую жизнь. — Еще чего! — Поначалу все так говорят. — Ты тоже продалась, как проститутка? Пола улыбнулась. — Мои исходные данные позволили мне выбрать другой путь. — Я не буду ни под кого ложиться! У меня тоже есть исходные данные. — Что-то не особо заметно, судя по твоему поведению на дороге. Тебе повезло, что Ниган не пристрелил тебя на месте. — Кто он, этот Ниган? — Скоро узнаешь, — она развернулась к двери. — Постой, кто вы такие вообще? — Все мы — Ниган. Спокойной ночи. Дверь захлопнулась, и Лаура осмотрелась вокруг. — Пф-ф-ф, все мы Ниган. Чокнутая какая-то. Черт, а где кровать? Эй, Пола! — она захотела выбежать в коридор, но дверь оказалась запертой на ключ. — Мать вашу, откройте! Вы не имеете права держать меня взаперти! Она начала сильно колотила по железной двери. — Еще один звук и я вышибу тебе мозги. Заткнулась немедленно! — послышался строгий мужской голос. Она притихла и села на пол, обхватив голову руками. «Ничего, Лаура, ничего! Все люди рано или поздно подыхали, и эти вымрут. Все мы Ниган. Фанатики хреновы. Я найду способ отсюда выбраться» — она подложила рюкзак под голову и уснула. Лаура слегка улыбнулась и протерла краем рукава стекло. Бесполезно. Грязь налипла с внешней стороны и как бы она не старалась, картинка перед ее глазами оставалась такой же тусклой, как и ее жизнь. Раздался стук и в комнату вошел Дуайт. — Собралась? — Как видишь. Она кивнула на пустое помещение без мебели, посреди которого лежал один рюкзак. — Я пришел попрощаться. Она спрыгнула с подоконника и почувствовала, как к горлу подошел комок. « Не смей, Лаура!» — она глубоко вдохнула, сжимая кулаки с такой силой, что ногти больно впивались в кожу. — Я бы вас провел, но Ниган решил съездить в Королевство. — Ясно. Он быстро подошел к ней и неожиданно прижал к себе, уткнувшись носом в ее макушку. Ей показалось, что она вот-вот упадет. Она тяжело выдохнула и обхватила его руками, осознавая, что ей было отведено всего пару секунд давно желанного ею счастья. Он долго не отпускал ее и просто молчал. Объятья любимого мужчины и тишина… Она боялась пошевелиться, наслаждалась каждым мгновением, вдыхала его запах и понимала, что, возможно, видела его в последний раз. Ей вдруг захотелось сказать ему, что она чувствовала, как сильно любила и как на самом деле будет скучать. Но не решилась. Не хотела испортить момент, о котором раньше даже не могла мечтать. — Пообещай мне, что будешь осторожной. — Обещаю быть эгоисткой, как ты учил. Они оба хмыкнули. — Я тебя знаю, Лаура. Ты без тормозов. Но там это ни к чему. В первую очередь всегда думай о своей безопасности. Они смотрели друг другу в глаза. Его лицо было так близко, но сердце было занято другой женщиной. Она прекрасно это понимала, поэтому не решилась. — Мне пора, — он снова обнял ее, поцеловав в лоб, и быстро пошел к двери. — Прощай, Дуайт. Он резко остановился и нахмурился. — Я скоро заеду к вам, — он исчез за дверью. — Прощай…***
Данталиан задумчиво разглядывал свою скрипку, аккуратно водя пальцами по изящному контуру инструмента. Раздался стук в дверь, и он тяжело вздохнул, подняв глаза. — Входи, Зепар! Сектант уверенно переступил порог, и встал у двери. — Что-то случилось? Я так понимаю, это срочно, раз ты отозвал меня с задания. — Присаживайся, — Данталиан кивнул на стул. Зепар сбросил ружье с плеча и сел за стол, сомкнув ладони. — Я скоро подготовлю для тебя отчет по той общине. Объект сложный, но стоящий. Надо брать. — Я не поэтому тебя вызвал. — Тогда почему? — Ее звали Хелен. Зепар нахмурил брови. — Она не блистала красотой, многие вообще считали ее обычной, ничем не примечательной женщиной. Но для меня она была особенной. Уверен, ты понимаешь, что я имею в виду, — Данталиан посмотрел ему в глаза. — Я знаю, что понимаешь. Он замолчал, повернувшись к окну. — Не всем везет повстречать в жизни своего человека. А мы с ней были на одной волне. Ты только представь, она, не раздумывая, уехала со мной в Африку на три года! Я тогда писал книгу о религии вуду на Западе континента. Моя Хелен была такой же сумасшедшей, как и я. Она давала мне ту поддержу и понимание, которых не было даже со стороны родителей. Наши девятнадцать лет вместе были самыми плодотворными и счастливыми в моей жизни. А потом я ее потерял, рак. Частичку меня взяли, заколотили в деревянный гроб и засыпали землей. Первые месяцы я днями сидел возле ее могилы и скулил, как побитое животное. Ты знаешь, каково это, знаешь… Мы с тобой понимаем друг друга, потому что пережили не просто потерю любимых женщин, с ними ушла часть нас. Елизаздра желает тебе добра, но она просто не осознает глубину твоей боли. Она женщина, она сильнее морально, ей не понять. Я понимаю и не осуждаю тебя. Зепар слушал, склонив голову. — Как ее звали? Расскажи мне о ней. Сектант продолжал смотреть в одну точку. — Сара, — он слегка улыбнулся. — Она с характером. Смешная. Преданная. И когда она любит, то это сумасшествие. Он сделал паузу, задержав дыхание. — Мне кажется, она не понимала, как много на самом деле для меня значила. В тот день, Боже… Она была вся в крови. Без сознания. Я думал, что потерял ее. Она взяла мой мотоцикл и попала в аварию недалеко от дома. Я был беспомощен. У нее остались шрамы на спине, они будто предупреждали меня, что она со мной не навсегда, что она может исчезнуть в любой момент. Ее у меня забрали. Я тоже в этом виноват. Можешь считать меня сумасшедшим, но я уверен, что она где-то там. Она всегда возвращалась ко мне. Она пришла тогда на парковку после концерта, в день, когда мы познакомились. Она выжила после той аварии. Я найду ее, и обязательно верну. — Твоя вера и целеустремленность всегда меня восхищали. — Ты пытаешься меня утешить? — Вовсе нет, я знаю, что это бесполезно. Ты мужчина, ты силен физически. Но женщины сильнее морально, так они дополняют нас, а мы вдохновляемся их верой. Наша с тобой трагедия в том, что мы отвергаем другие источники поддержки. У меня это осознанный выбор, я живу так уже четыре года. Боль никуда не исчезнет, просто со временем ты привыкнешь. Научишься с этим жить. — Ты говорил, что вступая в Секту, я получаю возможность начать другую жизнь, создать нового себя. У меня не получилось. — Если бы не получилось, ты бы здесь не сидел. Каждого из вас я тщательно выбирал. В Секте нет случайных людей. И ты прекрасно знаешь, что нас всех объединяет. Мы создаем общество, которое, в отличие от павшей цивилизации, никогда само себя не разрушит, потому что мы заботимся друг о друге, умеем уйти, минуя неоправданные риски. Кстати, о рисках. Абигор рассказал мне о Пентагоне. Зепар оживился и обеспокоено посмотрел на Данталиана. — Продолжай наблюдение. Я приму решение после собрания. Зепар встал и собрался уходить. — Любовь нуждается в мучениках. Но ты нужен мне, Зепар. Я стараюсь ради всех вас. Помни об этом и держи себя в руках. Ты живой, ты еще можешь многое изменить. Она бы не хотела, чтобы ты сдался. Она бы поддержала. Он хмыкнул, не поворачиваясь к Данталиану. — Даже после всего, что я делал? После всех убитых мною женщин? — Ты слышал о Еве Браун? Любовница Гитлера. Так вот, женщины всегда умудрялись любить мужчин, творивших ужасные вещи. Они могут закрывать глаза и делать вид, что все прекрасно. — Она бы не простила меня, Данталиан. Глава Секты таинственно улыбнулся. — Сытый голодного не поймет, ты прав. Но если она, как ты уверяешь, жива, то наверняка ей пришлось хотя бы раз убить человека. Не важно — одного или тысячу. Убила, значит перешла черту. Поверь, сейчас все люди — звери. И те, кого мы уничтожили ранее, ни секунды бы не колебались, если бы у них была возможность убить нас. Помни об этом. Убийца всегда поймет убийцу. Если она сумела выжить, она простит. Ступай. Они переглянулись, и Зепар покинул комнату. Он медленно шел по длинному коридору, обдумывая слова своего лидера. «Если она сумела выжить, она простит» — по телу побежала дрожь. Конечно, простит. Она всегда прощала. Потому что любила. — Где же ты, Сара… Он продолжал смотреть на бескрайний лес, в то время как за спиной постепенно исчезали последние лучи уходящего дня.