Moonlight

Давным-давно, но не знаю точно, когда, на небесах жила девушка. Кожа её была белой, точно горный снег, нрав мягкий, как тончайший шёлк, а голос заставлял даже самое разгорячённое и яростное сердце застыть в изумлении и благоговении. Жизнь её была легка и беззаботна, какой зачастую бывает у небожителей, пусть и далеко не у всех. Ей было, чему радоваться и отчего быть счастливой. Стоило ей начать петь, как кроны высочайших деревьев склонялись, едва услышав первые слова, а стоило закружиться в танце, то даже неистовый ветер смирял свою ярость, дабы не нарушать гармонии. Нефритовый кролик говорил, не прерываясь, при этом вставая на задние лапы и мечтательно закатывая глаза. В такие моменты казалось, что это не волшебный зверь, а какой-нибудь сказочник, облачённый в кроличью шкуру, который сам верит в свои истории до последнего слова. Сунь же, явно отошедший от эффекта встречи с лунной богиней, постепенно пришёл в своё обычное состояние. Повидавший за свою жизнь немало, как и услышавший ещё больше историй со всего света, он подлетел к ближайшему высокому дереву, после чего, разлёгшись на раскидистой ветви и положив руки под голову, потянулся. Облако к тому времени успело растаять, а кролик, заметив жест обезьяньего короля, подлетел к нему. — Звучит, как сказка о некой западной принцессе, — почесал за ухом Сунь, отбросив пальцами какой-то сучок. — Она прекрасна, очаровательна, идеальна во всех смыслах, точно недостижимая мечта. Но в чём подвох? Ни одна история идеальной не бывает. — Никогда не слышал сказаний запада, поэтому сравнить не могу, — опустив одно ухо, поморщился кролик. — Но слушай дальше. Но даже это не было пределом счастья для небожительницы, ибо жила она не одна, вместе с ней был и возлюбленный. Мужчина со страстным сердцем, взглядом зорким, как у горного орла, а рукой твёрдой, как ствол железного дерева. Был он искуснейшим стрелком, каких знает мир. Хотя почему был? Он и сейчас искуснейший. — Да ладно? — усмехнулся Укун. — Именно так, — грозно закивал Кролик. — Ибо имя его – Хоу И. Искуснейший лучник, который и научил этому искусству людей. Можно ли было желать прекраснейшей девушке более лучшего жениха, лучшей жизни? Но, как ты и сказал, в этой истории есть и свой подвох. Всем известна история о десяти солнцах, сыновьях Нефритового Императора от Сихэ. Когда одно уходило в закат, его сменяло другое. Братьям надоел такой порядок, потому, сговорившись, однажды они решили выйти все вместе. Итог этой шалости был ужасающим. Земля не знала отдыха, небо горело от нескончаемого зноя, измельчали реки и горели людские урожаи, сам воздух обжигал лёгкие, и им было невозможно дышать. Остатки людей или гибли, или были на грани гибели. Люди обратились за помощью, ибо жизнь стала невозможной. Солнечным братьям более не захотелось расставаться, каждый день они выходили все вместе. И на их мольбы откликнулся Хоу И вместе со своей супругой. Люди просили обуздать детей Императора, вернуть их к старому порядку, ибо гнев их отца мог быть куда более страшным, чем пламя его сыновей. Но у великого лучника было иное мнение. Одна выпущенная стрела Хоу И – и один из сыновей Императора, обратившись трёхногим вороном с пламенным оперением, падал на землю мёртвым, ибо наконечник стрелы пронзал его сердце. Без какой-либо жалости, глядя на страдания смертных людей, Хоу И убил девятерых сыновей Нефритового Императора. — Ха! — подскочив, Укун в чувствах ударил ладонью по стволу дерева, громко рассмеявшись. — Мне нравится этот парень! Он понимает, чего хочет и чего заслуживают отпрыски Императора! — Ты никогда не отличался почтительностью к нашему Правителю, Король Обезьян, — вздохнул Кролик. — А его есть, за что почитать? — скривился Укун. — Ты только что сам рассказал, что сделали сыновья императора с людьми, при этом их отец совершенно не вмешивался. — Это долгий разговор, но я говорю совсем не о том! — приземлившись на ветку повыше, Кролик затопал лапкой. — Оставим Императора и его законы, слушай дальше! Испугавшись гнева Небесного правителя, один из селян тайком вынул десятую стрелу из колчана лучника, благодаря чему последнее солнце, которое мы каждый день видим сейчас, осталось живо. Но последний сын стал одинок и грустен, и, конечно же, он обо всём рассказал своему отцу. Сказать, что Нефритовый Император был в гневе – это всё равно, что не сказать ничего. В наказание за такую дерзость Хоу И не смог вернуться на небеса. Та же самая участь постигла и его супругу. Теперь они были вынуждены жить среди смертных, ради которых и спустились с небес. Но на этом история не заканчивается. Такая жизнь не была для девушки счастливой. Если великий лучник нашёл для себя занятие достаточно быстро, то она с каждым днём становилась грустной и молчаливой. Не было слышно прекрасных песен, не было видно танцев, ибо в её душу закралась печаль. Ей предстояло прожить короткую жизнь, наполненную смертной рутиной, в конце которой её ждала уродливая старость и смерть. Глядя на чахнущую возлюбленную, Хоу И не мог найти места и себе, но не от горя, от чувства беспомощности. Чувства того, что он не мог ей помочь. Но, как оказалось, на самом деле мог. Стрелок отправился в горы Куньлунь, к богине по имени Си-ван-му, у которой хранился эликсир бессмертия, несмотря на все препятствия, которые поджидали на его пути. Как ни крути, он же был героем, чьё звание было заслужено не просто так. Богиня услышала историю Хоу И и сжалилась над ним, дав эликсир, также предупредив, что он не вернёт их на небеса. Если кто-то один выпьет эликсир до последней капли, то он станет божеством и вознесётся на небо, но если его выпьют двое, как правило, влюблённые, то они обретут бессмертие. — И он вернулся домой, они с ней выпили эликсир и стали жить-поживать, да добра до сих пор наживать, да? — фыркнул Укун. — Я ожидал большего. — Да… — глаза Кролика, и без того красные, покраснели ещё больше, а сам он явно был явно рассержен, — ты когда-нибудь научишься слушать, обезьяньи твои мозги? Не перебивая, точно на тебе снова золотой ошейник! Просто сесть, лечь, что угодно, но выслушать, ради тебя же стараюсь! Прыгающий на макушке обезьяньего короля кролик выглядел комично, да и сам Укун смеялся во весь голос, пока, наконец, не смолк и не поставил кролика на прежнее место. — Ладно, заканчивай, — отпихиваясь, сказал Укун. — Этой девушкой была Чанъэ! — тряхнул своими передними лапками кролик, после чего между говорившими повисло неловкое молчание. — Теперь ты понял? — Лунная богиня? — не веря своим ушам, проговорил Сунь. — Но как? Почему? Она оставила своего возлюбленного одного? Он был удивлён. Его мысли касательно того, почему она стала богиней, а её жених остался смертным, множились с каждой секундой. Фыркнув и подумав, что нет смысла самому искать ответы, когда рядом есть Кролик, он всем своим видом дал понять, что готов слушать дальше. — А вот здесь история возлюбленной пары заканчивается, ну почти, — успокоился кролик. — И начинается моя с ней. За становление богиней Чанъэ была лишена голоса Нефритовым Императором и отправлена на Луну, где она продолжала танцевать и теперь уже беззвучно петь в полном одиночестве, точно таком же, в каком совершила вознесение, за некий эгоизм и за то, что бросила супруга одного. Там же она встретила меня, после чего её одиночество стало не таким уж горьким. Но, как мне кажется, в этой истории есть что-то нечистое. — О чём ты? — заинтересованно посмотрел на него Сунь, теребя кончик посоха. — Разве ты смеешь сомневаться в вездесущем и знающем всё и вся Нефритовом Императоре? — Да, знаешь ли, сомневаюсь, — выдал Кролик. — Чанъэ не способна рассказать всё, как было, но сама история очень сильно разнится, как и возникшие после неё слухи. Одни говорят, что она жаждала не любви, а бытия богиней, потому и выпила эликсир, пока Хоу И не было дома. Другие, что она сделала это совершенно случайно, ибо то был сюрприз. Третьи, что она была вынуждена это сделать, но, опять же, правды никто не знает. — Вынуждена? — не понял Укун. — Да, — почесал за ухом Кролик. — Это самый тёмный из слухов, но говорят, будто бы то ли один из учеников Хоу И прознал о свойстве эликсира и хотел заполучить его с супругой учителя, то ли сам стрелок захотел награды за свои подвиги. А то, что в дом могли проникнуть просто безымянные разбойники, пока самого героя не было дома. Но ни в одном нельзя быть уверенным. — Теперь понял, — медленно закивал Укун. — Понял. Но одну вещь нет. Ради чего ты мне всё это рассказал? И вновь на мордочке зверька было видно разочарование. Но странно. Если Укун так его печалил, то почему кролик так до сих пор и не ушёл? — Думаешь, если я кролик, то я глупый и слепой комок меха, который способен только летать и клянчить рис? — издевательски спросил Нефритовый Кролик. — Нет, — честно ответил Сунь. — Я уверен, что, используя своё недюжинный разум, красоту и милый пушистый хвостик, ты способен клянчить гораздо больше, нежели просто рис. — Ты неисправим, — опустил уши кролик. — Думаешь, я не заметил, как ты на неё таращился, как переминался с ноги на ногу, как слова подобрать не мог, потому что на языке точно узел появился? Ты влюбился в Чанъэ, Сунь Укун и не пытайся этого отрицать! Дерзкого и насмешливого ответа не последовало. Как можно было ответить, если Кролик только что ответил на главный вопрос обезьяньего короля, несмотря на то, что он сам его не задал? В его сердце действительно до сих пор держался образ прелестной лунной богини, её нежной кожи и глаз, в которые, казалось, можно смотреть вечно. Того незримого танца, который хотелось продолжить вместе с ней, но чего Сунь бы не сделал, поскольку так танцевать не умел. Он вновь почувствовал себя живым и полным сил, поняв это. И, что ещё важнее, признав столь важную для себя вещь. Обезьяний Король влюбился. И на этот раз это была не шутка. Вот только надо же ему было влюбиться в героиню древнего мифа о десяти сыновьях Нефритового Императора. Хотя столь сложная история явно была не только по плечу, но и по рангу великому герою. В конце концов, он – Сунь Укун, равный по силе самим богам, обезьяний король, великий герой людей и обезьян! И просто отличный парень. — Ну а теперь, если мы друг друга поняли, — Кролик прервал восторженные, судя по выражению лица, думы. — Я вернусь к своей госпоже. А тебе, о «величайший из великих», будет, над чем подумать. — Эй, а ну не передразнивай меня, комок меха! — Сунь рассерженно ударил посохом по стволу дерева, поняв, что Кролик упрыгал уже достаточно далеко, чтобы понести заслуженную кару. — Кто бы говорил, — снова издевательски засмеялся Кролик. — И на ком из нас, если обрить наголо, шерсти будет больше? В любом случае, если хочешь завоевать сердце Чанъэ, ты знаешь, что нужно делать! Это сложнее, чем воровать персики из садов Императора и уж точно сложнее, чем то, что тебе предстоит сейчас! — Сейчас? — вопросительно поднял бровь Укун. — Смотри, где стоишь! — с этими словами Кролик бежал, более не оборачиваясь Похоже, что удар по дереву был несколько сильнее, чем нужно. Вдоль ствола с громким треском прошлась огромная трещина, после чего Сунь ощутил, что падает вместе с его частью. Лунная ночь, тихая, лишь лёгкий ветер заставляет листву шевелиться в серебряном сиянии. И грохот, точно упала половина дерева, повалив за собой ещё несколько, отлично разбавил гармоничную темноту. Лёжа на половинке ствола и играючи подбрасывая посох, Сунь вновь смотрел на луну, но уже с другим взглядом. Со взглядом, в котором была видна ясная цель. — Так значит, узнать правду о том, что случилось в тот день? — спросил он то ли у луны, то ли у Кролика, то ли у самого себя. — Посмотрим, что тут можно сделать.