Я — плод вашего воображения

       — Люди никогда не мыслили объективно, — критик лишь выпустил струйку дыма из своего рта, скривился и потушил сигарету о стеклянную пепельницу. — Понимаете?        — Понимаю, — растерянно кивнул автор. — Очень понимаю.        — Взять бы, даже нас с вами. Как вы думаете, где мы находимся? — критик заерзал на стуле, с интересом наблюдая за реакцией автора. Критик любил наблюдать, как автор смешно сводит свои брови к переносице и поджимает губы, прямо как ребенок.        — Мы в кабаке, мистер критик. Кабак «Жирного Тони» на Бейкер-стрит, — автор отложил свой блокнот и недоуменно взглянул на критика.        — О, нет-нет, мой друг, — критик хихикнул и налил в стакан немного виски. — Все это иллюзия, мой дорогой друг. Мы лишь марионетки в руках всевышних сил, тех, кто вершит нашу судьбу.        — Боги?.. Критик отмахнулся.        — Да какие боги! Вся наша жизнь — лишь длинная история, а мы — плод чего-то воображения, сидим тут, пьем виски, а где-то там, кто-то решает, какую роль мы будем играть в этой истории, мой дорогой друг, — лицо автора вытянулось, а критик громко хихикнул. — Мы закованы в рамки одного произведения, мы лишь пешки в этой иллюстрированной фантазии какого-то демиурга.       Автор слушал критика внимательно, почти не моргая, он не считал его сумасшедшим и даже если не разделял его мнение, понимал смысл его слов. Критик лишь улыбнулся своей широкой, фирменной улыбкой. Он знал, что автор его поймет.        — Критик, а мы способны сами выбирать свою судьбу или же её, как ни крути, вершат эти странные силы?        — Это очень хороший вопрос, мой юный друг, — критик щелкнул пальцами и отпил немного виски из своего стакана. — Бывает, высшие силы сами не знают, куда поставить того или иного персонажа, куда его направить и, тогда, приходим мы и выбираем то, что хотим. Высшие силы зовут это полетом фантазии или же вдохновением, когда на самом деле их иллюстрированные образы сами подталкивают их к написанию.       — Эй! Это же прям, как я, когда пишу фэнтези-хронику, — автор засмеялся и похлопал критика по плечу, а тот лишь усмехнулся.        — Абсолютно верно. Образы в голове высших сил или, раз на то пошло, автора, что нас изобразил, схожи с его миром. Так, например, Бейкер-стрит, напоминает ему детство, кабак олицетворяет его настроение, а мы — его мысли, его самые тайные фантазии, мечты и то, что он боится озвучить вслух.       Критик встал на кожаный диван и кинул хрустальную рюмку в первого попавшегося прохожего, автор, только и сделал, что вскрикнул:        — Что ты делаешь?!        — Смотри, — он пальцем указал в ту сторону. — Видишь размытое пятно, сквозь которое прошел этот прозрачный предмет? Критик взглянул на испуганного автора, а после, засмеялся: — Это все иллюзия, того человека просто еще не придумали. Видел бы ты свое лицо! Автор лишь фыркнул и сложил руки на груди, демонстративно отвернувшись.        — Дурак.       Критик еще долго смеялся, пока к нему в голову не прилетела рюмка, и огромный громила не посмотрел на него грозным, суровым взглядом.        — Ой, кажется, его уже придумали.       После неловкой, драматической паузы, критик и автор бросились в бега, выскочили из кабака и направились куда глаза глядят. Спрятавшись за телефонной будкой и отдышавшись, критик продолжил:        — А знаешь, что самое смешное? Эту работу, скорее всего, иллюстрируют, чтобы отдать на какой-то конкурс или просто на общее обозрение.        — С чего это ты решил? — автор сел на мокрый асфальт и посмотрел на голубое небо, где не виднелось ни облачка.        — Смотри: какая дерганная последовательность действий, минимальная детализация и абсолютное непонимание, что здесь происходит и самое главное — мысли, то, что как раз-таки и цепляет зрителей, и поглощает его в бесконечный поток, хм-м, сознания?        — Это не поток сознания, а скорее коллективная работа, — хихикнул автор и потянулся за пачкой сигарет. — Этим они, собственно, и привлекают. Мыслями. Ведь, это невероятно, когда ты видишь столько различных образов, мыслей, что соединены в одно произведение. Просто… невероятно!       Критик вновь усмехнулся и присел рядом с автором, а после обнял его за плечи.        — Надеюсь, высшие силы не захотят все испортить первоклассным слэшем.        — Кто знает, критик, кто знает… А знаешь, что самое обидное в этой странной истории?        — Что же, мой юный друг?        — Раз работа коллективная, то ее куда-то отправляют, значит, за нее выдают какие-то оценки. Я боюсь, что люди будут мыслить очень субъективно и поставят низший балл или, наоборот, высший? Как ты думаешь? Критик махнул головой.        — Люди никогда не мыслили объективно, — он опустил голову и загрустил, это был единственный раз, когда автор смог увидать критика в таком состоянии. — Ни-ког-да.       Повторил он и устремил взор в белое пространство, которое все еще не придумали высшие силы или, вернее сказать, авторы.       Внезапно критик встал и распахнул руки, словно крылья, а после, выждав короткую паузу и легкое дуновение ветра, крикнул:

— Я — плод вашего воображения!