Fran-Fran-Fran-Fran Bow

      Зимой в Иверсте совсем не холодно. Будь так, то её тонкие, невероятно тонкие пальцы-спицы мерзли бы до окоченения, игнорируя всякую магию всяких там Волшебников. Время - слоистая реальность, материя, будто бы клубок, и она своими пальцами-спицами может плести всё, что захочет. Когда захочет. Зачем захочет.       Например, снова поболтать с Фрэн, которая жила без м-ра Полночь. Было ли приятно с ней общаться потому, что она - это Фрэн, а кто лучше поймёт Фрэн, чем Фрэн? Или потому, что не менее приятно было осознавать, что такое сокровище, как м-р Полночь из всех реальных-нереальных Фрэн досталось именно ей? Скорее, второе. Она, конечно же, не ручалась за остальных. Возможно, в своём слое времени-реальности ей подарили кота, потому что у Итворда не хватало времени на всех Фрэн? Она и не жалеет, что так вышло, нет-нет. Итворд хороший, но м-р Полночь - он навсегда и навеки в любой по счёту реальности не-предатель. Ближе всех к сердцу.       А ещё, к примеру, можно подглядывать в окно за Фрэн, которая ну куда менее Фрэн, чем все остальные. Ей также не чуждо восприятие клубковой-слоистой системы реальности, но она воспринимает всё это как красочно-кровавые сны. Даже не галлюцинации, потому что хорошие живые родители никогда не отдадут свою дочку в психушку, и никогда не дадут никаких новых-неновых лекарств. И даже тёти Грейс нету, чтобы их переубедить. Потому что за рулём эта тётя Грейс ездить почти не умела, досада, но Фрэн даже не жалко. Разве что той, которая меньше всего Фрэн. Но ей куда проще, даже без кота, даже без Итворда, потому что она не видит, и это вызывает то ли зависть, то ли жалость.       Фрэн не знает, возможно, с возрастом зависти будет больше, или наоборот жалости, если повернуть шестерни-мысли-в-голове в другую сторону.       Также есть Фрэн, которая вроде бы Фрэн, а вроде и нет. Платье у неё голубое, чулки даже не полосатые, и таблетки в психушке она не глотает, а кладёт под язык, сплевывая после и пряча под кровать. Потом эту Фрэн, которая не совсем Фрэн, либо связывают за это, либо выпускают. Одну Фрэн уличают в шарлатанстве, утаскивают на нижние этажи, сверлят голову и пускают ток по шестерням, склизким и серым, прям как на картинках у профессора в кабинете, у всех из них. Вторую же отпускают через жёлтую дверь, ведь ей лучше, намного лучше, а она просто молчит, видит, но слишком умна, чтобы говорить или глотать прописанные на дом таблетки.       Есть Фрэн, которая даже не Боу, хотя Фрэн, определённо. У неё занятно учиться видеть и принимать все эти реальности, которые сливаются в одну, потому что она с младенчества училась этому в своей отдельной реальности, и у неё даже не спицы, а тонкие иголки, за которыми следуют нити клубка: она застряла в детском теле, потому что другого не надо, лишь бы ходило само, чтобы больше видеть. И она ходит, в отличие от многих других Фрэн - без чулок, потому что оказывается можно не только видеть, но и слышать, щупать, ощущать, и вот ей бы лучше справляться с обязанностями Хранителя. И тогда даже тело было бы у неё свободно, а так оно закрыто в одиночной камере, но её это устраивает, ведь для неё нет никаких стен.       Ещё один раз Фрэн видела слабую Фрэн. На самом деле, их было много, и все они слабые по-разному. Одна пугалась Мабуки и не будила её, другая прыгала вслед за м-ром Полночь, когда тётя Грейс кидала его вниз, у третьей не хватило желания жить, чтобы превратится в дерево, четвёртая не стала сбегать из больницы, глотая или не глотая таблетки жёлтые-красные, но самая-самая была та, которая послушалась этого ужасного лживого Ремора. Он и пришёл за ней раньше, ещё в палату, и тогда пистолет медсестры пришёлся кстати, чтобы выпустить красное молоко, и каждый раз по-разному: в шестерни, в сердечко, которое становилось открытым, как у того мальчика, в рот или прямо в глаза, лишь бы не видеть. Слабая-слабая Фрэн.       Но их и нельзя осуждать. У половины не было м-ра Полночь, какие-то не помнили Итворда, какие-то и вовсе росли без папы и-или мамы, где-то старалась или не старалась тётя Грейс. И тут точно у Фрэн к Фрэн была только жалость.       И только одна-единственная-Фрэн пугала её.       Фрэн, которая знала, что делает, когда брала нож, потому что была из тех, кто не помнила Итворда, но помнила Ремора, помнила, знала, любила. Разговаривала с ним, послушно отправлялась в больницу и там разговаривала с детьми, со всеми ласково-любопытно, а потом, даже без таблеток, разговаривала с тенями-камалами, далеко не ласково, скорее требовательно, информативно. И после они нашёптывали детям те-самые-слова, которые выдавали шестерни единственной-пугающей Фрэн, которые её губы говорили темноте. Эта Фрэн росла даже быстрее, чем следовало бы. Носила розовое, получила образование психолога, лучшее, которое мог позволить гибкий ум принца тьмы, открыла свою клинику, путешествовала в другую реальность, потому что в третьей Ремор не мог долго находиться. Танцевала с ним, целуя прямо в красный-пульсирующий череп, смеялась так, что смех ядом сочился, потому что она начала также, как и её друг, питаться чужими тёмными-тёмными ужасами. Фрэн видела, как эта Фрэн в конце концов свергает Мабуку, потому что куда сильнее представляет из себя отчаяние и муки, чем Мать. Вот только Мабука просто была, а одна-единственная-пугающая Фрэн была не только, а вонзалась в реальности, и у неё вместо спиц были ножницы, которые рвали нити и сам клубок.       А потом Фрэн специально заканчивала видеть. Снова была зимой в Иверсте, но тут же переключала на весну, чтобы рядом оказался Итворд. Неподалёку танцы на открытой сцене, блохи играют хорошо и без рояля, а Фрэн уже ростом разошлась, чтобы Итворд мог пригласить её потанцевать, потому что она до того не танцевала, и ей любопытно, сколько раз она наступит на его лаковые начищенные ботинки. Пальцы у неё почти такие же тонкие, как у него, разве что обтянуты кожей и слоем мышц, так что ладошка в его смотрится гармонично и правильно. Так же правильно, как и много-много реальностей и много-много Фрэн, которые разные, но вроде бы Фрэн.       И никогда Фрэн уже не поймёт, что есть только одна Фрэн.

Маленькая девочка в психбольнице, которой дали новый Дуотин.