Falling

Мир окрасился в белый цвет, словно звезды, сошедшие с неба, залили его своим бледным сиянием. Повсюду тянулась молчаливая местность с непокорно выступающими скалами, покрытыми снегом. Ледяная поверхность освещалась гладким сиянием миллионов природных созвездий. Когда взвинченный ветер подхватывал крохотные снежинки с подножья насупленных скал, они взлетали к небесам и покидали землю, как души, лишенные греха. Дымящийся небосвод поглощал вершины гор, и тяжелые камни срывались с них подбитыми птицами. Кейт смиренно стояла в потоках леденящего ветра. Темная фигура терялась в окружении, как лишний и ненужный штрих в триумфе белого цвета. Вихрь почти беззвучно проносился мимо, огибая скованную фигуру девушки, разрыхляя кипы набежавшего снега. Белая рябь побито разлеталась по сторонам, получая удар за ударом. Кометы из камня приземлялись на землю, пока скалы продолжали трещать по швам. Кейт жива. Она почувствовала это, когда попыталась разогнуть напряженные пальцы, скованные льдом. Рука безжизненно повисла, и боль отразилась в каждом мускуле на ее лице. Кейт жива, но она не может пошевелиться. Её обездвижила холодная ненависть этого безликого мира. Ненависть к ее одушевленности и быстрому движению теплой крови по ее телу. Её наглая оживленность коробит устои этого уединенного места. Скалы крошатся позади нее, обсыпая землю черным пеплом. Грязь плещется на снегу длинными и неровными пятнами, напоминающими кровавые разводы. Снег старательно равняет лицо Кейт под собственный цвет. В этом мире все должно быть едино. Жилы должны быть гладкими и скользящими на ощупь, как лед, а сердце – напоминать замерзший продолговатый камень. Холод превращает ее нутро в застывшую массу, а ветер швыряет ее конечности в нужной позе, придавая девушке вид безжизненной статуи, облаченной в лед. Но Кейт жива, и понимает, что жизни ее лишают слишком уж театрально. Истина легла на ее глаза плотной пеленой, спустившейся из безликого тумана в небесах. Сознание Кейт сделало немыслимый круговорот, и разум ее накренился, как орбиты столкнувшихся звезд. Она упала на краю этого мира надломленной марионеткой, и пальцы ее, протянутые вперед, коснулись пропасти… Пропасти между мирами. Два края вселенной с грохотом двигались в противоположные стороны, как два отторгающих друг друга механизма. Огромные в своей величине, они создавали между собой пустоту, заполненную слоистыми облаками из снега. Два белоснежных утеса с визгом остановились напротив друг друга, и небо склонилось, пораженное грохотом. Слепящий дым пополз по поверхности, а горячий пар заструился по скалам из пропасти. Горы вытянулись до солнца, заплывшего горящим воском, и издали звонкий свист из своих кратеров… Свист…поезд… - Вы чувствуете себя хорошо, Кейт Уолкер? Короткий свист разносился в пространстве, когда Кейт разомкнула веки. Он стоял перед ней, и глаза его смотрели холодно и отстраненно, как мир, посещавший ее во снах. Он и сам был приметным дополнением к этому миру. Снег там слоится, как тяжелейший пласт, давящий своей безжизненностью, а скалы держатся настолько неприступно, что готовы раскрошиться от прикосновения твоей руки. - Я всего лишь дремала, Оскар, - с легкой улыбкой ответила она, - ты должен согласиться с тем, что эти поездки способны выматывать. Когда горы впервые возникли в ее сновидениях, она пыталась прикасаться к их холодной поверхности, но насупленные скалы лишь награждали ее ледяными ожогами и звуками разлагающегося камня. Она видела этот сон не первый раз. - Выматывать? – в голосе машиниста звучала любознательность. Кейт наблюдала за ним снизу вверх, напряженно поджав под себя ноги. Ее глаза лениво прыгали по темным и светлым клеткам безукоризненно отглаженного пиджака цвета поздней зелени. Она всегда движется по такой же траектории – от темного к светлому, от затяжной проблемы к нахождению ее единственного решения. - Прошу прощения, Кейт Уолкер. – Учтиво отозвался Оскар. – Иногда мне свойственно забывать, что люди могут проявлять слабости. Затяжной грохот сотряс землю, покрытую мелкими трещинами, и пропасть покачнулась от мощного удара. Скалы содрогались, бросая на границу мира рухнувшие глыбы. Земля продолжала нервно ходить под ногами. Кейт с застывшим ужасом смотрела по сторонам, стараясь не обращать внимания на мелкие ущелья, расходившиеся у нее под ногами. Пропасть медленно ширилась и раздувалась, извергая звуки пронзенного гарпуном животного. Облака, заполнявшие пустоту этой пропасти, расходились в стороны и жались к основанию парящего клочка земли, на котором она стояла… Кейт силилась увидеть нечто впереди, защищаясь от слепящей завесы снега. Ресницы дрожали под тяжестью белого пласта, туман заблуждения уносил ее от реальности. Кейт увидела его фигуру на стороне противоположного мира. Он стоял прямо и непоколебимо, уязвимый для ветра и падающих скал, на самом краю отделяющего их ущелья… Девушка потянулась к застывшей руке Оскара. - Кейт Уолкер, что вы делаете?.. Она усмирила его непривычно взволнованный тон, притянув руку автомата еще ближе к своему лицу. Ему не пришлось склоняться вниз из-за размерности своих рук, и эта мелочная деталь пронзила Кейт новым чувством отдаленности. Он был все так же неподвижен. Он шагнул к пропасти на противоположном берегу, навстречу безликой пустоте, и мелкие камни посыпались из-под его ног. Носки его железных ступней обволакивали белые облака, разящие холодом застывшие механизмы. Оскар остановился в шаге от падения, и Кейт, оглушенная треском расходящейся земли, упала на колени. Кейт Уолкер не замечала, как шершавая ткань пиджака навязчиво задевала ее щеки и нос. Холодный металл на мгновение обжег лицо девушки, и она медленно отстранилась от руки Оскара. Пальцы у него сильные и ловкие, гибко ложащиеся на механизмы управляемого им поезда. Рычаги всегда мягко и плавно перемещаются под их виртуозным движением. Даже эта рука могла порой внушать Кейт ощущение жизни. От нее часто тянет свежим машинным маслом и холодом зловещей зимы. Ладони стираются от работы, как человеческая кожа, оставляя едва заметные незаживающие царапины. Застывший отпечаток бурой ржавчины на стальном пальце подобен родимому пятну. Рука машиниста продолжала висеть в воздухе стройной диагональю, а его ладонь застыла в ее пальцах, неподвижная, как мертвая конечность. На секунду Кейт вспомнила, что эта сильная неестественная рука, протянутая к ней, присоединяется к его телу механическим креплением, и на глазах ее засверкал незаметный блеск. Кейт задумалась в попытке отогнать тоску. Бесчисленные механизмы вращают его стальные конечности, а жилы набухают от машинного масла. Сердце сокращается, задетое предыдущим винтиком в этой сложной системе, и двигает, руководит этим стройным корпусом, издающим металлический дребезг при ходьбе. Механизмы непрерывно копошатся в его теле, как насекомые, неустанно поддерживая жизнь в идеальном автомате. Идеальном настолько, чтобы поверить в избавление от этой гнетущей автоматической системы, заложенной в программе его создателем… Холодные облака, подползавшие к поверхности земли, растворялись в белизне оледеневшего мира. Они исчезали, открывая подлинный вид этой пугающей пропасти, глубокой и мрачной. Как темный колодец без дна, она плескалась страхом и недоверием. Бледная пелена застилала зрение Кейт. Она осторожно отвела взгляд от дальней фигуры с параллельной земли и на коленях притянулась к краю своего человеческого мира, нащупывая трещины на земле онемевшими пальцами… Точка пульсирующего света пробивалась сквозь черноту и летела в дрожащие небеса со скоростью звука… Рука Оскара продолжала лежать в ладони Кейт, и ее глаза искрились смиреной тоской. Блестящее копье поразительных размеров со свистом вырвалось из пропасти и резким выпадом пронзило плавящееся солнце. Оно вспыхнуло в последний раз и распалось сотнями сверкающих углей. Они качались в одиноком опустошенном небе, как лодки, несущие на веслах последний блеск умирающей земли. Рука Оскара продолжала лежать в ладони Кейт. Кейт была жива. Поэтому она почувствовала, с какой скрипящей болью накренился ее человеческий мир. Тлеющие остатки солнца сомкнулись линией на горизонте и, разорвавшись, он оглушил ее пугающим взрывом. Энергия огромной силы срезала вершины скал, и снег накрыл дрогнувшую фигуру Кейт, подобно лавине. Она почувствовала, как трещины разомкнулись у ее ног. Земля ушла из-под нее, и она провалилась в пропасть, придавленная тяжестью камней и снега. В последний момент она цеплялась взглядом за фигуру, неподвижно стоящую на своем клочке земли. Его земля так же бурлила и шаталась от тряски, но оставалась неподвижной, как фигура из белого мрамора. Но ее беспомощный мир, ее собственный мир, накренился вниз разбитым кораблем и со скрипом пошел ко дну в белом дыму рваных парусов… Рука автомата продолжала лежать в ладони человека. Она лежала так же строго и неподвижно, как уцелевший остров в потемневшем небе. Пропасть перед ним раскинулась бесконечной пустотой. Через мгновение человек отнял от металла свои пальцы, и размякшая рука полетела вниз, как утяжеленный груз. Кейт с натянутой улыбкой посмотрела на Оскара и неспешно отвернулась к окну. Девушка закрыла глаза, и черные осколки горных кратеров разошлись издыхающим паровозным свистом над ее чувством, погребенным под толстым слоем снега. Кейт жива. И она знает, что ее сон всегда заканчивается одинаково.