Мой личный сорт вдохновения.

В самолете мы сидели рядом с Ником и обсуждали эту поездку. — Натах, я в таком приятном шоке. Я не думал, что всё пройдёт вот так! Думал, влюблённая в меня девочка, будет восторженно хлопать глазками и ловить каждое моё слово. А Катюшка… Показала, что можно проявлять влюбленность иначе: нежным прикосновением к моей руке, к волосам, лёгким ненавязчивым флиртом, смущенной улыбкой, румянцем на щеках… Натах, у меня в голове сейчас столько всего крутится: мелодии, рифмы, даже сюжеты клипов! Сейчас приедем — и я песен на целый альбом напишу! Прям кажется, что сейчас оттолкнусь от земли — и взлечу! Столько романтизма сейчас в моей душе, столько вдохновения… — Кисон, роднулька, как я рада за тебя, — обняла я его, — и за Катюху.Представляешь, у неё-то что сейчас в душе творится! Ник только счастливо прикрыл глаза. Влюбился мальчик, «поплыл»! К шести вечера мы были уже в Крыму. Отвезли Сашку домой, я поехала в отель. Но отдохнуть с дороги мне не удалось: позвонила Дашка. — Натах, завтра утром «Арсенал» домой едет, не хочешь сегодня с Максом попрощаться? — Да блин, какой Макс при живом-то Пиндюре? — ржу я, — вы когда собрались? — К восьми, на матч сходим, тусанем до полуночи, и домой.Кстати, можешь Богдана захватить, нас Катерина повезёт. Звоню Богданке, обрисовываю ситуацию. Этот кобель сразу замурлыкал в трубку, обрадовался. Стою жду его у отеля: в белой маечке, короткой бирюзовой расклешеной юбочке, белых босоножках, волосы заплетены в греческую косу, ярко накрашены глаза в стиле «смоки-айз», а вот губы — нежно-розовой помадой, почти незаметно. Тормозит тачка Богдана, я сажусь на переднее, закрываю дверку, и… Кто отражается в зеркале с заднего сиденья?! Киоссе. С Пиндюрой! — И давно ли наши уставшие с долгой дороги певцы увлекаются футболом, а? — с сарказмом спрашиваю я. Не, ну ладно, Ник — он любит футбол. Испанский! Но Пиндюру-то куда понесло? Явно, следить за мной.А он отвечает: — С тех самых пор, когда уставшие сказочницы, раскрашенные, как проститутки, срываются на ночь глядя к каким-то футболерам. Я закатила глазки: «Боже, как пОшло!» А сама просто ликовала: Тёма ревнует! Встретились с девчонками на стадионе Приветного, «Арсенал» играл последний матч. Катерина с Богданкой пошли гулять, нафиг им весь футбол. А мы сели на трибуну. Когда объявляли состав команды и назвали Макса, мы заорали и завизжали. Макс повернулся к нам и помахал. А после матча мы подождали их в кафешке около спортивной базы. Макс с четырьмя ребятами вышел к нам, и мы попили с ними шампусика. Темка с Ником сидели за другим столиком, пили коктейль, торчали в соцсетях и изредка поглядывали на нас. А мы болтали, весело смеялись и не обращали на них никакого внимания, девки-кридоманки тоже были футбольными болельщицами. Когда в кафе зашли Богдан с Катериной, мы уже прощались с футболистами. Капитан команды, Дима, бывший нижегородец, крепко обнял меня и велел передать привет своим бывшим коллегам по команде. Максон взял меня за ручки, поблагодарил за наш приезд, с нежной улыбочкой глядя мне в глаза, и чуть тронул своими губами мои щёку и шею. Я в ответ просто крепко обняла его. И мы сели в машины. Всю дороженьку Тёма, сидя на переднем сидении, дулся и молчал. Понятно, р-ревность. Хоть и безосновательная. Чёрт, мне приятно! — Тем, мы в отель поедем? — весело спросила я. — Я домой, — хмуро ответил он. — А, ладно, я тоже устала сегодня, — рассмеялась я и начала пытать Богданку насчёт Кати. Я чувствовала, как Тёма просто закипел от этого моего равнодушного тона после его отказа. Ник одними губами произнёс: «Шоу маст го ооон!» Он-то знал, что это ещё не конец представления. Даже когда я вышла у отеля одна, а Тема даже не дернулся, лишь буркнул мне: «Спокойной ночи!» Я ещё не закрыла дверку машины, когда мне пришло сообщение от Сашки: «Натах, ты смотри, чего тут Рудова выложила! Устрой-ка Пиндюре головомойку за это!» И видос. Бля, она там у него дома стоит, гладит бельё! И этот мухомор такой гордый: «Думаешь, ты добился чё та в жизни? Да мне Рудова, блять, гладит бельё постельное, ё-маё!» — Ебааать! — офигела я и подошла к Темке, поддев пальчиком воротник его футболки, — Ну-ка пошли со мной, красивый кальянщик! Я те щас дам прикурить! И музычку романтичную поставлю… Вылазь давай! — Попал ты, Тём! — с ухмылочкой покачал головой Киса. — Тёмка, чё, опять к Натахе в плен? Я прям завидовать тебе уже начинаю! Чё бы такое накосячить, чтоб меня девушка тоже в сексуальное рабство забрала? — ржет Богдан. — Натах, да этому видосу пара месяцев, — попытался выкрутиться Пиндюра. Разговорчивый, блять, сразу стал! — Да мне пофиг! Ты, значит, всю дорогу дуешь губки из-за какого-то детсадовского поцелуя с Максом, а сам… «Красивый кальянщик», вот сучка, а? Выходи! Пока, ребят! — я повернулась и гордой походочкой потуфлила к отелю. Тёмка послушно вышел из машины и пошёл за мной. «Красава, Ястребова! Я в тя верил!» — прилетела мне вдогонку смс-ка от Кисона. В лифте отеля я просто испепелила его взглядом, а потом… Чуть приподняла юбочку, стянула с себя трусики и положила их в сумочку, также бесстрастно глядя ему в глаза. Темка дернулся мне навстречу, но я, словно дрессировщица, жестко произнесла: — Стоять! Войдя в номер, я заперла дверь сорвала с него футболку и толкнула на кровать. Медленно расстегнула ширинку его шортиков и рывком стащила их, вместе с «боксёрами». Там уже был хороший такой «стояк». Прекрасно! Я медленно провела кончиками пальцев по его шее, груди, животу, и остановилась в конце его «блядской дорожки». Его тело покрылось мурашками. А я облизнула свои губки и медленно наклонилась к его «дружку». Но в нескольких сантиметрах от него замерла и выпрямилась, хищно зыркнув на Тёмку. Он уже подрагивал в предвкушении минета, а тут облом! Я видела, что он просто ошарашен таким моим поведением, и в то же время было ясно, что эта игра ему безумно нравится. Я снова аккуратно приподняла юбочку и, перекинув через Тёмку ножку, медленно и со сладеньким стоном удовольствия посадила себя на его горячий «жезл». А потом стала неспеша двигаться на нём. Тёмка с довольной улыбочкой положил руки мне на бедра и хотел было задать мне темп, но я железным тоном приказала: — Руки за голову! Он послушно выполнил и это. А я просунула свои руки себе под майку и расстегнула лифчик.А потом вытащила его, не снимая майки. Под белой обтягивающей тканью эротично вырисовывались мои возбуждённые соски и вздымалась от учащенного дыхания моя упругая грудь. Тёма был просто заворожен этим зрелищем! А я продолжала двигаться на нём, сладострастно прикрывая глазки и закусывая губку. А потом положила свои ладони себе на грудь, легонько сжав её и потеребив сосочки сквозь ткань. Эта ласка отозвалась приятным томлением внизу живота, поэтому я дернулась и выгнула спинку. Тёмка бессильно зарычал и просто задрожал: — Натусь, ну Наташ, ну хорош издеваться! Ну я не могу больше просто лежать.Я хочу участвовать! — Ты участвуешь, — показала я глазами на его живот. — Ну нет, не так, — простонал он. — Смотри и умирай от бессилия и возбуждения, — я просунула ладони к себе под майку и начала ласкать себя, а потом и вовсе сбросила её, — как я умирала от ревности, когда ты притаскивал Рудову к нам и драл её, а она орала, как мартовская кошка.Когда ты исчезал с ней на всю ночь. Когда ты тискал её у меня на глазах. Ты же знал, что я люблю тебя, и мне неприятно это видеть! И когда я смотрела вот такие видосы с тобой и с ней, как сегодня, мне хотелось просто замучить тебя в постели: ласкать и останавливаться, не давая тебе кончить, часа два. И я это сейчас сделаю. За то, что ты, такой кобелино, «включаешь быка» из-за того, что Макс невинно чмокнул меня в щечку! Всё это я произносила таким эротичным тембром, с придыханием, со сладкими стонами, когда мои пальчики и его «дружок» одновременно задевали чувствительные места моего тела. Тёмка уже метался головой по подушке и жарко дышал, глядя на весь этот трэш. А потом резко вытащил руки из-за головы и опрокинул меня на спину, выйдя из меня. — Невинно?! Да я видел, как он раздевал тебя глазами! А их капитан? Этот вообще уже мысленно трахнул тебя во всех позах! А ваши базары с Дашкой про каких-то нижегородских парней? Да я с ума схожу! Я втрескался в тебя, как подросток, не зная о тебе ничего: кто ты, что ты, сколько у тебя было мужиков, почему ты не хочешь ехать со мной в Москву.Может, ты там замужем и у тебя детей семеро по лавкам? Киоссе, фашист, молчит, как партизан о тебе, — Тёмка навис надо мной и шипел мне в губы весь этот бред. А я, так резко потеряв ощущение заполненности внутри себя, разочарованно простонала: — А самому спросить что, слабо? Тёмка победно ухмыльнулся. Этот чёрт уже знал, что сейчас он выпытает у меня всё, что ему нужно. И пытать он будет лаской! И он уже начал это делать! — У тебя кто-то есть в Нижнем? — погладил он пальчиками меня за ушком. — Нет. — Сколько у тебя было мужчин? — он спустился на грудь и пощекотал пальчиком мой сосок, а затем лизнул его. — Ты третий, — выгнула я спинку от приятных ощущений. — Пиздишь! Мало для такой маньячки! — он коснулся моего клитора и погладил влажные скользкие складочки промежности. — Не хочешь-не верь, мне пох*й, — я распахнула свои бедра, открывая полный доступ к своим эрогенным зонам. — В Москву жить поедешь? — Тёмкины пальчики проникли в мою «пещерку» и заскользили туда-обратно. — Нет, — нервно сглотнула я, жарко и часто дыша от вновь нарастающего возбуждения. — Обоснуй, — он нашёл точку «джи» внутри меня, эту чёртову кнопку удовольствия, и нежно касался её подушечками своих пальцев, отчего я сладострастно вскрикивала и подрагивала. Какие, блять, вопросы?! Я уже близка к оргазму! — Ты — кобелино… Зачем постоянно стоять в очереди… за доступом…к твоему… телу? — я прерывисто «обосновывала» свой отказ, просто насаживаясь на его пальцы. — Я не такой, это имидж, — с ухмылочкой наблюдая, как я просто сгораю от страсти под его рукой, говорит этот хмырь. — Не пизди, — моё тело уже начинает подрагивать от приближающейся волны наслаждения. Только бы он не остановился! — Поедешь? — снова спрашивает он. — Нет! — выдыхаю я — А сейчас? — и он… резко останавливает все ласки! — Бля, Тём! — из моих глаз просто брызнули непрошенные слёзы разочарования. Вот зверюга! — Отвечай, — он видит, что перегнул палку, поэтому возобновляет поглаживание моего клитора. — Поеду! Тёмочка, родной мой, поеду! В Москву, за Москву, куда угодно! Только перестань издеваться! Отжарь меня, блять, как сучку, пока меня не разорвало от этого дикого возбуждения! — Девочка моя! — Тёмка резко встаёт на колени, приподнимает меня за бёдра и насаживает на свой железный кол, — прости меня, я, кажется, заигрался. И он начинает притягивать меня к себе с бешеной силой, ускоряя темп движений. Каждый его ударчик заставляет сладенько содрогаться моё до невозможности возбуждённое тело. Мои ногти впиваются в его предплечья, к животу поднимается горячая волна и полностью захлестывает меня наслаждением! Чувствую бешеную пульсацию Тёмкиного «дружка» и приятные ощущения накатывают с новой силой. Мои бешеные стоны, Тёмкин протяжный рык, жаркое дыхание… Безумие! — Тём, забери меня в Москву… Чтоб вот так, каждый день., — шепчу я, прижимаясь к нему. — И каждую ночь, — шепчет Тёмка, обнимая меня и оставляя влажные поцелуи на моей шее. А потом, обессиленные и удовлетворённые, мы успокаиваем дыхание и на пару часиков засыпаем в объятиях друг друга. Засыпаем, чтоб проснувшись, снова подарить друг другу безумное наслаждение.