Everything, Everything

И все же, теперь у нее появился план, план, не включающий в себя смерть Клауса или возвращение — или невозвращение — домой. Она собиралась заставить Клауса полюбить ее. Заставить Клауса оставить ее себе. — Я люблю тебя, — прошептала она в темноту, и когда Клаус напрягся, успокаивающе погладила его руку. — Я рада, что ты дома. Ответа не последовало, но скоро он расслабился, и Кэролайн заснула, и ей снилось не прошлое, которого никогда не было, а будущее с ним. И оно было лучшим, что она только видела. *** На следующий день работа была безумно монотонной, Кэролайн нехорошо себя чувствовала; ее голова пульсировала, и она была уверена, что это имеет непосредственное отношение к тому, что она проснулась прямо перед рассветом и после так и не смогла заснуть. Она изо всех сил старалась не отвлекаться от работы, сказав всем, что на следующий день идет к врачу и не сможет появиться в офисе. Она представила, как проведет день в постели, восстанавливаясь после ночи в подземельях Локвудов. Она знала, что Клаус боялся этой ночи; за все утро он едва раскрыл рот, даже когда она сделала ему кофе и поцеловала на прощание. Он наверняка собирался провести день, рисуя, может быть, подремать, чтобы набраться сил, и Кэролайн не могла его винить. — Кэролайн? — Раздавшийся голос оторвал ее от электронного письма, которое она собиралась отправить будущей невесте. Это была ее начальница, женщина в возрасте, с серо-голубыми глазами и волосами, пепельными от седины. Ее звали Шарлин, и по ее лицу было легко предположить, какой красавицей она была в юности. Она нравилась Кэролайн, она была тверда с подчиненными, но при этом дружелюбна и честна, и Кэролайн очень хотелось бы, чтобы она существовала и в их реальности, чтобы она могла и там работать на нее. — Шарлин, — ответила Кэролайн, — проходи. Что такое? Шарлин вошла в ее офис и присела на стул. — Ничего особенного, я просто хотела узнать, как твои дела. В последнее время ты выглядишь более… Расслабленной. Кэролайн, не удержавшись, рассмеялась. Иногда она чувствовала себя такой напряженной, словно была готова взорваться, и все же, похоже, она из этой реальности была еще хуже. Может быть, то, что она была вампиром, все-таки сделало ее спокойнее. Она легко солгала: — Я и чувствую себя расслабленной. Все вроде как… Устаканилось. — Дело в твоем муже, да? — Глаза Шарлин хитро блеснули. — С Клаусом всегда было трудно, но, конечно, он любит тебя. Кэролайн покраснела, хотя Шарлин говорила о «местных» Клаусе и Кэролайн. — Да, наверно, — пробормотала она, — просто сейчас все хорошо. Шарлин заговорщицки наклонилась ближе: — Но пока что никаких детей не планируется, да? — О, Боже, нет, — сказал Кэролайн. — Пока что никаких детей. Шарлин мягко улыбнулась: — Рано или поздно это случится. И, Кэролайн? — Да? Шарлин встала, все еще улыбаясь: — Пожалуйста, не волнуйся о том, чтобы сказать мне. До тех пор, пока ты хочешь, эта должность твоя, и декрет этого не изменит. Ты моя лучшая сотрудница. Кэролайн кивнула ей в спину. Было приятно чувствовать себя нужной и дома, и на работе, и Кэролайн подумала, знает ли другая Кэролайн, как ей повезло. Кэролайн надеялась, что другой ей снится все дерьмо, через которое она прошла в Мистик-Фоллс за последние пару лет, и что когда она вернется в этот рай, она будет благодарна и немного больше расслаблена. Она покончила с письмом, позвонила Клаусу, чтобы сказать, что поедет прямо домой, раз уж они могут заехать к Ребекке по дороге к подземелью. Клаус не стал возражать, отвечая на ее вопросы мычанием, и Кэролайн попыталась не раздражаться в ответ на его поведение. Если бы это ей через несколько часов пришлось пройти через невыносимую боль и переломанные кости, она бы тоже вела себя как капризный ребенок. И все же, когда она забрала его, Клаус по-прежнему изображал статую. Поездка к особняку Локвудов — теперь, дому Мэтта и Ребекки — прошла в холодном молчании. Она чувствовала, что находится на грани слез, и ненавидела это — ее эмоции вновь вышли из-под ее контроля. Кэролайн просто не могла понять, как они прошли от прошлой ночи к этому. Весь ее план заставить Клауса полюбить ее теперь казался глупым и бессмысленным. Кэролайн Форбс не умела сдаваться. Так что она наполнила молчание болтовней о работе, о том, что сказала Шарлин, и хотя Клаус не отвечал, она заметила, что его плечи чуть опустились, расслабившись. Они поели в доме Ребекки, Кэролайн согрела макароны с сыром, потому что это было простое блюдо, не занимавшее много времени. Они поели на диване, и Кэролайн прижалась к плечу Клауса, предлагая молчаливую поддержку. Закончив с едой, он поставил тарелку на столик и лег головой ей на колени. Они просидели так пока почти не пробило девять, и солнце не начало садиться. Кэролайн ненавидела то, что пришлось остановиться и перестать гладить его по волосам, заставить его встать и встретить то, что нельзя был назвать иначе, кроме как ночью пыток. — Мне жаль, — прошептала она, — нам пора. Он вздохнул: — Сейчас. Она быстро сполоснула тарелки, и они на машине подъехали ближе к лесу, туда, где был вход в подземелье. Было холоднее, чем в прошлый раз, и Кэролайн была рада, что подумала о том, чтобы взять с собой теплую одежду и дополнительные одеяла. Цепь, которой она его приковывала, была тяжелой, и Клаус смотрел на ее звенья с ненавистью. — Кэролайн, — сказал он, когда она закончила с его правой рукой, — ты знаешь, что ты, возможно, единственный человек, которому я когда-либо позволил себя сковать? Кэролайн печально улыбнулась, защелкивая замок: — Тебя утешит, если я скажу, что я бы предпочла никогда этого не делать? — Поэтому я и позволяю это только тебе, — сказал он. Она наклонилась и мягко его поцеловала, веря что он удержит клыки. — Мне пора, луна встает. Утром я буду снаружи у двери. Он ничего не ответил, и она встала и закрыла дверь клетки, оставив лампу у решетки в пределах досягаемости человеческой руки. Кэролайн свернулась в клубок в своем спальном мешке, пытаясь удобно устроиться под одеялом. После, кажется, нескольких часов стонов боли и звуков ломавшихся костей, из-за двери раздавалось только волчье ворчание. На это раз Кэролайн не смогла удержаться от любопытства, хотя и из собственного опыта знала, что ее присутствие только разозлит волка. Она знала, каким был волк Тайлера, и ей казалось, что будет честно, если кто-нибудь расскажет Клаусу, каким волком был он. Сначала он не заметил ее, стоящую прямо за дверью. Она была достаточно далеко, чтобы ее не достала даже человеческая рука, но хотела подойти ближе. Волк Клауса был огромным. Больше, чем Тайлер; Тайлер был черным, Клаус — песочно-коричневым, почти как его волосы в человеческом облике. Когда Клаус наконец заметил ее, Кэролайн ничего не могла поделать с тем, что задумалась, было ли так задумано, что в волчьей форме они так сильно напоминали себя-людей — его глаза по-прежнему были необыкновенного голубого цвета, такие же пронзительные, как когда он был человеком. Он бросился на дверь, рыча, но Кэролайн твердо стояла на ногах. Он пугал, каждый человеческий инстинкт внутри нее кричал бежать, но она заставила себя замереть. Что ее действительно удивило, так это то, что он вдруг перестал рычать и уставился на нее умными глазами. Он прижимался к решетке, но не выглядел так, как будто собирался наброситься, едва она подойдет ближе. Кэролайн подняла руку, потянулась — она все еще стояла слишком далеко, чтобы достать до него. Ее кусали прежде, она не хотела повторить опыт, несмотря на то, что здесь его укус не был ядовитым для нее. И все же, даже когда ее ладонь оказалась в тридцати сантиметрах от его носа, он продолжал просто смотреть. Кэролайн спросила себя, может ли его коснуться; самое худшее, что могло случиться, так это, что он мог запустить зубы в ее руку, и ей пришлось бы ехать в больницу. Это даже не ее тело. Она наклонилась вперед, и ее рука коснулась шкуры Клауса. Так близко к его морде, она почти ждала, что Клаус оттяпает ей руку, но вместо этого ее пальцы скользнули глубже в его мех. Он был мягче, чем ждала Кэролайн, и она не стала сдерживаться, шагнув ближе и запустив обе руки в мех Клауса. Она гладила и чесала его, но волк не пошевелился ни на дюйм. Он только поднимал голову выше, подставлял ее под ее пальцы, просто балдея от такого количества внимания. Спустя некоторое время он отодвинулся и сделал круг по клетке, затем улегся перед дверью. Кэролайн, поколебавшись, принесла свои одеяла и легла рядом — теперь их разделяла только решетка. Ее руки снова нашли его мех, и он вновь не шевелился, пока она повторяла то, что делала с человеком-Клаусом всего несколько часов назад. Вот так она и заснула, прижавшись к оборотню, который мог убить ее за секунду. Ей снилось, как она бежит с волками рядом с Клаусом. Кэролайн еще никогда так хорошо не спала.