Предназначение

Планета Калгара, системы Скальд Горький вонючий смрад, называемый воздухом, с трудом проникает в мои легкие. Ценой неимоверных усилий и личного упрямства приподнимаю и откидываю с себя дохлого зерглинга. Смрад усилился, но по крайней мере его стало вволю. Отпинываю голову гидралиска и кое-как вытаскиваю ногу из-под целой кучи зерглингов разной степени целостности и комплектности. Прошедшая над полем боя «Баньши», неплохо проредила войска противника. Мне, по своему природному «везению», приключилось очутиться рядом с целой стаей. Естественно, я включила маскировку. Инструктора в академии с первых курсов втемяшивают будущим призракам: при любом случае, опасном и не очень, врубать невидимость и драпать. От дохлого призрака, как правило, толку мало. Доминион вкладывает колоссальные средства на обучение таких как я. А ношение громоздких доспехов противопоказано при применении наших способностей. Вот и приходиться импровизировать и прятаться. Причем, призракам не так уж редко периодически перепадает и от своих же, завязших в пылу боя и не различивших на тактическом экране почти невидимую фигурку. Так случилось в этот раз со мной. «Баньши» валила зерглингов как спелую пшеницу, а они придавили меня своими телами к земле. Я отключилась и пришла в себя не так давно. Маскировка деактивировалась, но аккумуляторы были снова заряжены. Я вытащила из кучи шипастых трупов свой новый карабин и очистила его от слизи. Толстый слой этой же слизи покрывал и меня с ног до головы, подсыхая и образуя ломкую корку. Превозмогая брезгливость стараюсь стряхнуть с себя эту гадость, но только сильнее размазываю. Морщусь и осматриваю поле боя. Зрелище унылое и безрадостное. В неверном свете заходящего Скальда, по всей равнине, везде, куда дотягивался взгляд, были разбросаны туши зергов, наше покалеченное оборудование, техника и вскрытые скафандры погибших морпехов. Над полем боя витал запах свежеразлагающихся трупов и питательной слизи зергов. Зрелище для любования закатом голубой звезды класса «Б» жутковатое и тошнотворное. Перед высадкой кэп ознакомил меня с короткими вводными. Недалеко от нашей базы находилось одно из двух логовов зергов. То, что поменьше. У нас был приказ уничтожить их. Калгара граничила с густонаселенными районами Доминиона. И к эвакуации населения с ближайших колоний едва только приступили. Ни в коем случае нельзя было позволить зергам здесь окопаться и начать наращивать мощь для наступления. Но в первом же бою по зачистке одного из ульев мы потеряли большую часть морпехов и почти всю технику. Расчет командиров был неверным, разведка подвела и под землей нас ожидало войско размером превышающее наши силы раза в три. Была слабая надежда на ядерную боеголовку, позволившей бы уничтожить часть сил зергов и его строения. Именно поэтому я здесь. Но мой шаттл опоздал. Не дождавшись, командование бросило все силы на уничтожение улья. Я прибыла почти к концу и была едва не растоптана отступающими силами противника. Меня потеряли из виду и скорее всего уже внесли в списки пропавших без вести. Это конечно замечательно, что мы победили. А как же я? До базы довольно долго топать. Километров пятнадцать, и все по пересеченной местности. Я попыталась связаться с командующим — капитаном Кастендо. Но ответом мне были только помехи и белый шум в эфире. Здорово. Приехали. С рацией на первый взгляд было все нормально, если не считать толстый слой слизи, что я с неё стерла. Недовольно хмыкнув, двинулась дальше. На поле боя лежал разбитый и раскуроченный медэвак. Я не поленилась и залезла в него. Рация, как и большая часть оборудования представляла собой груду покореженных частей, в которых лишь отдаленно угадывались знакомые черты. Удалось разжиться только пятком сухпайков не первой свежести и аптечкой не полной комплектности. Сверившись с направлением, я двинула в сторону базы. Но едва ступила под сень деревьев, что-то будто коснулось меня невидимыми пальцами, мазнув по волосам. Я остановилась как вкопанная, пытаясь прислушаться к внутренним ощущениям. На выжженной нашими орудиями равнине, где располагался улей, было пусто. Сканер явно показывал отсутствие биосигналов зергов в радиусе пяти километров. Улей разрушили, их ничего здесь больше не держало и они ушли. Но ощущение живой разумной воли касалось моего разума. Может кто из наших? С трудом сканирую раздражитель. Мозг будто плавится от тщетных усилий. Телепатия для меня в прямом смысле являлась головной болью. Инструктора отчаянно бились, пытаясь усилить во мне этот дар. Но эмпатия давалась гораздо легче, в какой-то мере отвлекая развитие телепатических способностей. К слову, и остальные мои достижения, были мягко говоря — не блестящими. Но в разгар войны с зергами и войсками Амуна, руководство не спешило разбрасываться ценными специалистами. Вот только на спецоперации с высокой степенью ответственности мне путь заказан. Мой уровень — посредственные миссии в приграничных мирах. Я направилась к источнику, возмущающее мое психополе. Странно, обычные терране не способны так сильно влиять на него. Весь путь разум недоуменно боролся с любопытством. Разумные доводы отметались чисто женским обоснованием — я только посмотрю. Источник возмущения был странный. Другой. Никогда не ощущала ничего подобного. Это не поддается описанию. Как оказалось — это был не зерг и не терран. Битву нам удалось выиграть не по счастливой случайности, а благодаря вовремя прибывшему десанту протоссов. В разгар битвы самих воинов я не видела. Только мелькавшие в самой гуще боя псионные клинки. Говорят в этот момент к ним лучше вообще не приближаться. Они питают клинки псионикой и усиливают собственной яростью. Смесь определенно гремучая. В академии истории про протоссов занимали ведущую роль в устном творчестве чересчур впечатлительных подростков. Чаще всего небылицы и страшилки. Тамплиеры — великие мастера псионики, одной только волей разрушавшие разумы низших форм жизни. Архонты — концентрат чистой энергии и ярости слившихся в одно двух высших тамплиеров, ослепительное воплощение силы, сгусток псионной бури. Добавьте к этому передовые технологии, больше похожие на магию и благоговейный ужас с легкостью селится в неокрепшие и доверчивые умы младших курсантов. Теоретически в этой войне протоссы были на нашей стороне. Но перворожденные не особо стремились налаживать дружеский контакт, делиться технологиями. Лишь изредка контактировали с доверенными лицами терран. И их отклик на призыв о военной помощи капитана Кастендо оказался для всех сюрпризом. В том числе и для меня. Я о них знаю тоже не больше того, что нам давали в академии. То есть, как о предполагаемом противнике: сильные и слабые стороны, тактику и военную мощь. Мой первый протосс, которого я впервые в жизни увидела живьем, сидел на земле и методично копал голыми руками. Первое что бросилось в глаза — огромный. Сидящий на земле зилот был одного роста со мной. И я боялась представить его размеры, когда он поднимется. На нем был доспех изящной работы, будто из золота, детали которого скрывала все та же вездесущая слизь. Его деятельность меня сперва озадачила, но подойдя ближе я поняла, что он делает. Протосс попал в ловушку. Его нога выше колена провалилась в узкий лаз норы. Зерги с каждым боем демонстрировали новые виды тактики в зависимости от наличия и вида войск. Как собственных, так и противника. В этот раз твари, главным образом тараканы, хватали солдата за сапог и затаскивали конечность под землю, ограничивая тем самым его в действиях и давая возможность прытким зерглингам атаковать с меньшим ущербом.   — Я не вижу тебя, но чувствую, — раздался в моей голове голос, явно принадлежавший пленённому протоссу. Это не было похоже на обычную телепатию. Слова будто возникали в моей голове, эхом разносясь в черепной коробке. Я тряхнула волосами пытаясь снять наваждение и не спешила выключать маскировку. Артанис предупредил Рейнора, а он всех остальных, о новом враге, на фоне которого зерги казались надоедливыми насекомыми. А также о его подлом внедрении в святое для всех протоссов — Кхалу и влияние через нее на умы подсоединенных к ней перворожденных. Надо было убедиться в том, что этот воин не заодно с нашим врагом. Я двинулась, бесшумно ступая, обходя протосса по дуге и заходя ему за спину. Нервные отростки на затылке зилота были отсечены. Значит связи с Кхалой у него нет. Я рискнула приблизиться и погасила поле. Верный карабин все еще покоился на сгибе локтя, палец лежал на спусковом крючке. Я была готова к любым неожиданностям. Зилот внимательно смотрел на меня и пытался прощупать в ментальном поле. Я не чувствовала в нем агрессии и потому опасение сменилось любопытством.   — Ты призрак, — снова возникли слова в моей голове. Я поморщилась от новой порции странных ощущений. Если честно, здесь все было для меня новым. Едва закончивших академию новичков бросали в горнило войны. В разгар активных боевых действий не было времени цацкаться с каждым кадетом и натаскивать их в учебных корпусах. Поля сражений и собственный инстинкт выживания в один момент прививают все необходимые навыки и дисциплину. Слабые и неподготовленные отсеивались после первой же битвы. Я была не исключением. Это был мой первый бой. И, если бы не случайность, скорее всего последний.  — У тебя есть повод ненавидеть таких как я? — спрашиваю его и внимательно слежу за окраской его психополя. Слабые телепатические способности в какой-то мере компенсируются эмпатическим взаимодействием. Часто эмоции говорят гораздо громче слов.   — Нет, — отвечает протосс, с таким же усердием изучая меня. Я чувствую его любопытство. Оно сплетается с моим собственным, вызывая легкое головокружение и покалывание в кончиках пальцев. Сильный псионик, — отмечаю про себя. Но еще не высший тамплиер.  — Почему ты не со своими? Зилот предпринимает попытку подняться, но не может. Земля крепко удерживает его ногу в своих объятьях.  — При телепортации я могу лишиться ноги. Сначала надо высвободиться. Что-то удерживает меня от помощи. Не могу даже просто приблизиться. Это можно было назвать страхом. Признаться, я его боялась. Будучи свободным, этот великан с легкостью меня прикончит. Но совесть не позволила бросить его в западне. На планете присутствовал еще один рой зергов. Их разведчики с легкостью покрывали огромные расстояния в поисках ценных минералов, органики и других ресурсов. Плененный зилот будет лакомым кусочком для не очень большой стаи зерглингов. Я вернулась на поле боя и отыскала инструменты, некогда принадлежавшие КСМ, неизвестно каким ветром занесённому на поле боя. Получив орудия, более прочные чем собственные, уже порядком сточенные, когти, протосс выбрался из плена в течении нескольких минут. Он не мог видеть меня под маскировкой, но чувствовал сковывающий меня страх. А возможно и направленный в его голову карабин. Тяжело ступая и заметно прихрамывая, он удаляется в глубину леса. Я нервно сглатываю вязкую слюну и делаю прерывистый вдох. Оказывается я все это время сдерживала дыхание. Скальд давно скрылся за горизонтом. Над головой повис один из трех спутников Калгары — Морог. Его свет кое-как освещает мой путь в сторону базы. Я периодически опускаю на глаза инфракрасные окуляры, чтобы проверить наличие в округе зергов. Путешествие заняло практически всю ночь. Я ступила на территорию базы, с мрачным лицом осматривая ее безлюдную территорию. Собирались явно в спешке, забирая только самое ценное оборудование. Я еще раз активировала рацию. Она отвечала мне все тем же белым шумом. Неужели бросили? Но мы же ведь выиграли первую битву. Бережно прижимая карабин к груди, я старательно ищу следы и любые другие намеки, куда могла переместиться база. Может они просто перебазировались ко второму улью? Или нашли более богатый источник ресурсов? Летающие строения терран отличаются мобильностью, перемещаясь на довольно далекие расстояния, переплюнув протоссов с их телепортами. Я стою среди обломков в глубокой задумчивости и кажется не замечаю, что происходит вокруг. В кронах деревьев шумит ветер. Ночные животные перекрикиваются, нарушая мое уединение. На душе тоскливо. И совсем не хочется осознавать, что на многие сотни километров вокруг я одна одинешенька. Потеряна среди страшного инопланетного леса. В носу предательски щиплет, я старательно смаргиваю влажную пелену, наплывающую на глаза. На мое плечо ложится тяжелая рука и стискивает его. Первобытный страх мгновенно парализует тело и выбивает из головы все уроки инструкторов, пробуждая спящую глубоко внутри чисто женскую реакцию на испуг.  — Уууиииии-и-и-и! — пищу я переходя на ультразвук. Та же рука, что держала за плечо, мгновенно перемещается на мое лицо, зажимая рот и прижимая к чьему-то телу. Перед лицом вспыхивает голубой псионный клинок. В неверном свете которого запоздало различаю несколько оскаленных, жаждущих крови пастей зерглингов. Стая бросается без предупреждения. Тень, блеснувшая искрами золота перемещается левее. Клинок свистит вспарывая воздух и разрубает самого борзого зерга, второй получает крепкий пинок по рылу и отлетает далеко в сторону. В мгновении ока следующая пара тварей оказывается насажена на оба клинка. Последний шкребет лапами и торохтит короткими крыльями, пытаясь освободить голову, которую прижимает к земле нога протосса. Миг, и она с глухим чавканьем превращается в кровавое месиво. Сухо щелкает карабин в моей руке, скармливая снаряд зергу, вернувшемуся за добавкой. Кровавые ошметки головы, лопнувшей как спелая тыква, добавляет пятен на мой комбинезон и доспех спасителя. Я разворачиваюсь на месте, выискивая в прицел напугавшего меня до икоты зилота. Тот спокойно гасит клинки и разжимает кулаки. У него нет намерения меня убить. Острый приступ ярости, возникший во время боя мгновенно гаснет. Но осознаю я это чуть позже, только после того как выровняю дыхание и немного успокоюсь. Опускаю оружие. В голове толпится куча вопросов, которые требуют немедленных ответов. Он садится прямо на землю и смотрит на меня, будто чего-то ждет. Его глаза, как два миниатюрных Скальда, гипнотизируют своим огнем. В этот момент вспоминаю, что было бы неплохо его поблагодарить. Слова застывают на языке. Принято ли подобное у протоссов и не наложит ли это на меня в будущем каких-либо обязательств?   — В общем, спасибо, — выдавливаю из себя несколько слов. Мне неуютно под его изучающим взглядом. Я не знаю, как положено разговаривать с такими, как он. Убить, остановить — такие знания в нас вложили. Общения — нет. Зилот явно не желает идти на контакт, предпочитая касаться меня ментально. Это в какой-то мере неприятно. Его воля настолько сильная, что кажется, будто он ко мне прижимается.  — Как ты нашел меня? — задаю следующий вопрос, пытаясь завести диалог. Если он здесь, значит ему что-то нужно.  — Шел по следам, — отвечает коротко он и поднимается. Обходит меня по дуге, рассматривая со всех сторон. Что там можно рассмотреть в темноте? Мне непонятно.  — Зачем ты шел за мной? Почему не вернулся к своим? Ты ведь уже свободен.  — Мой корабль дрейфует на другой стороне планеты. Без призмы искривления телепортация возможна только в прямой видимости. Возбуждение после короткого боя сменилось злостью. Волны моего негодования непременно чувствовал и протосс. Я злилась на него, за то, что следил за мной, на себя — за то что едва не позволила зергам сожрать себя, на терран, которые бросили меня в джунглях. Я выдыхаю, пытаясь совладать с собственным гневом. Прислоняюсь спиной к дереву, съезжаю вниз, присаживаясь на корточки. Я безумно устала от кучи новых впечатлений и переживаний, что вывалил на меня этот день. Прикрываю глаза. Голова кружится, пытается следовать за хороводом звезд, кружащихся в рваном вихре перед внутренним взором. Я знала, что будет нелегко и понимала, что-то, что сегодня со мной произошло — это не самое сложное, что сможет приключится. При этом я пару раз была на волосок от гибели. Причем, второй раз — по собственной глупости. Восток горит зорей. Рассветы, так же как и закаты, здесь наступают стремительно. Новый день набирает силу в течении получаса. Я ковыряюсь во внутренностях рации. Из двух трупов пытаясь сложить одну работающую. Передатчик в моих руках наконец-то оживает, торохтя помехами и вместо связной речи выдает мешанину слов. Закончив с настройками, пытаюсь вести диалог с удивленным связным. Как я и предполагала — меня похоронили. База переместилась ко второму логову. Но из-за бедности местных ресурсов одолеть зергов в ближайшее время будет не под силу. Я ввожу новые координаты базы в программу ручного компьютера и чувствую, как волосы на голове начинают шевелиться. До нового расположения лагеря ровнехонько двести двадцать километров. Да еще через невысокий перевал.   — А вы не можете меня забрать? — интересуюсь я отнюдь не из любопытства.  — Последний медэвак подбили, когда перегоняли базу. В районе второго улья — тьма муталисков, — убивает последнюю надежду связной. Я лихорадочно пытаюсь придумать, как можно сократить это невероятно длинное путешествие. Перед внутренним взором встают непролазные джунгли и свирепые хищники.  — Прости, милочка, — отвечает связной, обсудив с командованием мою проблему. — К сожалению, мы ничем не можем тебе помочь. Ресурсов слишком мало. Каждая боевая единица на счету. Зерги ежедневно треплют наш лагерь, выверяя слабые места. Придется тебе как-нибудь самой… Я слышу неприкрытое сожаление в словах связного и кусаю губы сдерживая отчаяние. Что ж, еще не все потеряно. Я все еще жива. Знаю где база. Верный карабин лежит на коленях в ожидании целей. А марш-бросок через джунгли можно считать очередной тренировкой. Разминкой перед настоящим боем. И лучшей наградой после его прохождения будет не число набранных баллов, а собственная жизнь. Здесь не удастся схалтурить или откосить. Это реальный шанс проверить в чрезвычайных условиях свои прежние навыки и обзавестись новыми, повысив шансы на выживание. Я обшариваю все вокруг на наличие ценных для похода вещей. Экипирую небольшой рюкзак, проверяю комбинезон на целостность и функциональность. Радуюсь двум целым обоймам к своему карабину. Сверху тех двух, что имелись в моем распоряжении. Патроны придется экономить, полагаясь больше на маскировку. Всю дорогу буду питаться армейскими пайками, по вкусу напоминающими картон. К сожалению, неизвестно насколько местная фауна пригодна в пищу. Протосс сидит в отдалении, следя за моими сборами из-под полуприкрытых век. Будто ждет чего-то. Я предполагала, что свой корабль, но как только я срываюсь с места и покидаю бывшую базу, он поднимается и следует за мной. Я молчу, пытаясь определить мотивы такого странного поведения. Тяжело ступая и все еще заметно прихрамывая, зилот следует в одном направлении со мной. Не след в след, но рядом, временами пропадая из виду. Его присутствие уже не тяготит, но вызывает странное волнение в психополе. Больше похоже на напряжение. Будто все время пытается меня касаться, но вот зачем? И пусть нас учили во всем полагаться только на себя, умелый воин в моем походе здорово бы пригодился. Постоял на часах во время ночного отдыха, прикрыл спину и просто скрасил одиночество долгого пути. Насчет последнего я сильно сомневаюсь, но для его клинков патроны были не нужны, тогда как я сильно ограничена. А судя по многочисленным следам — зергов в округе водилось не так уж и мало. Но не просить ведь его составить мне компанию? Да и особого доверия я к нему все еще не испытывала, пусть он и спас мне жизнь. Шла практически на легке, не торопилась, но и не плелась. Следовало экономить силы и не забывать смотреть по сторонам. Нельзя было допустить нового нападения. В следующий раз протосса рядом может и не оказаться. К тому же он исчез на какое-то время из виду. Первые пять километров неожиданно дались с трудом. Сказывалась бессонная ночь и марш-бросок к базе. Я остановилась рассматривая привлекательную гладь лесного озера. Тело в ответ стало требовательно зудеть. Я спустилась к воде и стала искать удобную бухточку с пологим дном и без растительности у берега. Сюрпризов из воды я опасалась, но смыть с себя зергскую слизь хотелось сильнее. Раздеваюсь до белья. Складываю одежду и оружие у кромки воды, чтобы в любой момент можно было подскочить и отразить нападение. С невероятным блаженством погружаюсь в теплую мутноватую воду озера. Купаюсь у берега, фыркая от удовольствия. Подняв кучу брызг и сотворив небольшое цунами в воду влез протосс. Прямо в доспехах. И как ему удается подкрадываться настолько тихо? Я недовольно кошусь в его сторону. Так же как и я, влез в воду и сидит. Щурится. Отмокнув и смыв видимую грязь, вылезаю, стряхиваю капли, выжимаю волосы. Зилот смотрит по сторонам, замечает меня без комбинезона, бесцеремонно разглядывает.  — Никогда не видел терранку без одежды? — спрашиваю его, пытаясь скрыть раздражение в голосе. Хотя мои эманации выдают меня с головой. Внезапно осознаю, что здорово смущаюсь под его пристальным взглядом. Какого черта? Он же протосс!.. Демонстративно отворачиваюсь и поднимаю с земли комбинезон. Он весь в разводах и грязи. И ко всему этому невероятно «пахуч».  — Нет, — отвечает он просто и продолжает следить за моими действиями. Я пытаюсь отстирать комбинезон от пятен и липкой гадости, забившей, кажется, каждый шов. Спиной чувствую любопытство зилота. Его взгляд, скользящий по моему телу чувствовался едва ли не физически. Нервно передергиваю плечами, пытаясь «стряхнуть» странное ощущение. В нем не было «липкой» похоти, обычно сопровождавших мой зад терранских мужских глаз. Но чем тогда я умудрилась зацепить протосса? Никогда не считала себя эталоном красоты. От постоянных тренировок, рельефно, но не совсем органично и женственно проступают мышцы под кожей. Комбинезон призрака скрывает это, рисуя соблазнительный силуэт в виде песочных часов. Поэтому предпочитаю лишний раз не раздеваться. Лицо? Тоже на любителя. Нос с горбинкой, тонкие губы, сложенные в прямую линию, подозрительно прищуренные глаза. Добавьте гладкие черные волосы ниже лопаток, постоянно собранные на затылке и образ сложится. Раскладываю одежду на просушку. Не люблю мокрое на голое тело. Присаживаюсь у кромки воды с карабином, внимательно вслушиваясь в гомон леса, демонстративно считая протосса пустым местом. Разбираю и чищу оружие. Привычка, вбитая инструкторами с первых курсов. Сама себе улыбаюсь — занятная выходит картинка, если смотреть со стороны. Протосс вылез из воды. Его доспех очистился. Полированные поверхности отливали золотом. Камни матриц блестели почище драгоценных камней. Зилот напоминал невероятно дорогую статую. У меня появилось возможность, как следует рассмотреть его. Протосс выглядел как… протосс. Треугольное лицо, сужавшееся к подбородку. Покатый лоб, переходящий в гребень. В толпе ему подобных я бы мигом его потеряла. Закончив с оружием, проверяю одежду. Сойдет. Некогда рассиживаться. Три минуты и я готова выдвигаться. На ходу жую паек. Сухие галеты едва лезут в горло, но охотиться на местных зверей — не рискну. Да и зерги практически подчистую вывели всю, более или менее, крупную дичь. От непривычной нагрузки ноют колени, горят огнем подошвы. Одежда удобная, но к походу слабо приспособленная. Кошусь на двигающегося рядом протосса. Он не проявляет ни капли усталости, хоть прошли уже порядочно. И все это время мы не обмолвились ни словом. Но любопытство в конце концов берет верх над осторожностью. Поравнявшись с ним, осторожно спрашиваю:  — Почему ты не телепортируешься к своим? Корабль уже давно должен появиться в прямой видимости.  — Я нужен здесь, — отвечает он, одаривая меня своим очередным пронзительным взглядом.  — Бродить со мной по джунглям?  — У каждого свое предназначение. И если мы встретились, значит так распорядилась судьба.  — Предназначение? — я останавливаюсь и иронично смотрю в его задумчивое лицо. — Какое может быть предназначение у призрака-неудачника и недобитого зилота? Ты верно шутишь?  — Нет. Меня немного раздражает его странная манера разговора. Короткие рубленные фразы. Односложные предложения. Пытаюсь в очередной раз прощупать его. Он не пытается ничего скрывать и действительно говорит, то что думает. Почти… Это чувство мне не до конца понятно. Оно ускользает от понимания, стоит мне начать на нем концентрироваться. Хотя кажется вполне знакомым. Поправляю ремень карабина на плече и взбираюсь на холм. Все еще не могу решить для себя, нужна ли мне компания и к тому же настолько странная? Удел призраков — одиночество. Обычные терране нас не слишком жалуют. Часто боятся из-за наших способностей, дара телепатии. Протоссы тоже владеют пси-способностями, но их менталитет… Гордые, бесстрашные воины, рвущиеся в атаку в ближнем бою. Полная противоположность тренировкам призраков. Приоритеты которых — скрытность, подозрительность, удар из ниоткуда. Чем-то схожи с их орденом темных тамплиеров, который они не так давно считали изгоями.  — И как же зовут вершителя моего предназначения? — порядком осмелев, пытаюсь шутить, возможно, немного поддернуть зилота. Но с чувством умора у него явные проблемы.  — Вершителя?  — Ну, имя как твое? Раз уж мы хотим войти в историю, потомки должны знать имена своих героев. Меня можешь звать Кирой.  — Зараг. Я чертыхнулась. Кажется, дерево и то легче разговорить. Внешне протосс кажется громоздким и медлительным. Но это только на первый взгляд. В этом смогла убедится уже в первый день похода. Как бы я не спешила, он двигался раза в три быстрее. Поэтому зилот даже не пытается подстроиться под мой шаг, казавшийся для него черепашьим. Чаще всего просто уходит вперед, разведывая удобную тропу и как оказалось, противника тоже. Несколько раз я натыкалась на свежие трупы зергов, дергающие конечностями в предсмертной агонии. А ближе к вечеру Зараг ввязался в нешуточный бой. Пятеро упитанных зерглингов и два гидралиска. Нормальный солдат попытается спрятаться и переждать опасность, но не гордый сын расы перворожденных. Посидеть в кустах не пикнув — это не в правилах славных воинов. Матеря сорвавшегося с места в галоп протосса, врубаю невидимость и со всех ног бегу на помощь. Зараг мигом преображается. Жилистое неуклюжее тело с несоразмерными руками становится удивительно гибким и сильным, движения плавными, удары — стремительными и молниеносными. Пока я добежала, он уложил двух зерглингов, взялся за третьего, попутно пытаясь увернуться от шипов гидралисков. Карабин прыгает в руки, щелкает затвор и подлый зерг, вцепившийся в загривок зилота, мешком валится тому под ноги. Руки после бега слегка дрожат, сбивая прицел, одного из двух гидралисков удается снять только с третьего выстрела. Зараг к тому времени кончает с остальными. Я взбудоражена и возбуждена внезапным боем. Слова сами слетают с языка. Весьма обидные. Я чихвостю протосса вдоль и поперек, размахивая в воздухе руками с зажатым оружием. Он молчит, выслушивая мою тираду. Это злит еще больше. Накладывается смертельная усталость и обида на свое незавидное положение.  — Это не игра. И даже не увеселительная прогулка. И если твоя миссия — уничтожить в округе всю зергскую заразу — вали на все четыре стороны! А я пасс! Мне жить хочется. Тяжело дышу сквозь нос, стискиваю зубы. Зараг смотрит на меня с досадой, но без раздражения и злобы. Он не понимает меня, а я его. Мне страшно и неуютно. Отчаяние подкатывает к горлу. Выбивает предательские слезинки.  — Их надо уничтожить, — твердит протосс. — Все они — угроза. Осознаю нелепость затеи втемяшить что-то в его голову. Тяжело вздыхаю, машу рукой. Чувствую — слишком разные. Не сможем друг друга понять никогда. Я разворачиваюсь и ухожу. Бросаю раздраженно через плечо:  — Не ходи за мной. Но, кажется, я только, что ругалась с кустом. Зараг поворачивается и… идет за мной. Молчу, игнорирую его. Делаю вид, что не замечаю его присутствия. И даже включенная на время маскировка не помогает. Он, оказывается, неплохо читает по следам. И физически повлиять на его уход не могу. Не палить же по нему из карабина. Зараг ведь как-никак спас мне жизнь. На ночевку расположилась на небольшой защищенной от ветра поляне, у корней развесистого дерева. Протосс куда-то ушел. Я ёжусь, прижимаюсь спиной к стволу, обнимаю себя за плечи, карабин на коленях подрагивает. Темно и страшно. Костер может привлечь внимание зергов. Свет одновременно от двух лун кладет странные и пугающие тени на землю. Страстно хочется, чтобы Зараг вернулся. С ним определённо спокойнее. Скольжу взглядом по стволам деревьев. За каждым чудится гидралиск. Плевать на слова инструкторов, что призрак должен рассчитывать только на себя. Они никогда не ночевали в инопланетных джунглях, кишащих тварями. Спать на земле опасно, а с дерева большой риск свалиться и свернуть шею. Крики ночных животных и зергов пробирают до самой печенки. При этом нет сил бороться со сном. Я устала, вымоталась и в какой-то момент просто выключилась. *** Проснулась от неясной тревоги, шершавым пальцем перебирающей нервы, холодком забираясь за шиворот. Гул пси-лезвия и шорох ломающихся костей заставили в ужасе подскочить, вынырнуть из сна, как из омута. Руки из стороны в сторону водят карабином, глаз пытается вычислить цели. Приподнимаю инфракрасные очки (и когда только успела нацепить?) Зараг, подсвечивая одним из лезвий как факелом, неспеша обходит лагерь, проверяет в зерглингах признаки жизни и приканчивает особо живучих.  — Почему ты меня не разбудил? — сиплю я неверным со сна голосом. Протосс спокойно присаживается у соседнего дерева и как ни в чем ни бывало отвечает: — Ты спала. Не хотел будить. Я поражена и даже не знаю, что сильнее всего меня потрясло. Забота Зарага о моем сне, нападение стаи зергов среди ночи и большая вероятность того, что одной у меня не было бы шансов или тихий бой посреди лагеря. Я поджимаю под себя ноги и крепче обнимаю карабин. Всего в паре метров от меня в луже собственной крови кончается зерглинг, перерубленный пополам. На счет Зарага отправляется еще одна моя спасенная жизнь. Естественно ни о каком дальнейшем сне и речи быть не может. Рассвет всего лишь через час, но я уже собрана и топаю дальше под надежной охраной зилота. Иду и думаю, в какой момент я заслужила эту честь? За какие заслуги за мою шкурку переживает протосс? Я не верю в предназначение. Но, определенно, его стараниями в этом мире все еще на одну терранку больше. Естественно, я больше не предпринимала попыток избавиться от общества Зарага. Пара дней проходит в установленном с самого начала темпе. Местность стала заметно подниматься, лес поредел, грунт стал каменистым и неровным. У нас устный договор: при виде крупной стаи зергов не ломимся в атаку, а затаиваемся и разрабатываем план. Я припоминаю свои прежние знания по тактике и проверяю их на практике. Протосс предлагает свои варианты. Как правило, к этому моменту, моему облегчению и недовольству Зарага, зерги исчезают по своим делам. Смотрю и изучаю навыки зилота. У него огромный опыт сражений и тренировок. Лет эдак на триста больше чем у меня. Он охотно учит меня некоторым приемам. В том числе и в применении псионики. Невероятно ценный опыт. Проникаюсь к нему уважением. Несмотря на кажущуюся неповоротливость — ступает тихо, осторожно. Каждый шаг на самом деле выверен. Глаза скользят по стволам и кронам деревьев в поиске противника. Он всегда насторожен. Расслабленность кажется обманчивой. Силы в руке хватит смять мою грудную клетку. Но одновременно с этим они ловко справляются с мелкими деталями моего карабина. Не смотря на то, что разум Зарага открыт, читать его мысли, что кирпичи ворочать. Легче спросить… Хотя нет, не легче. Зилот говорит редко и неохотно. Чаще всего во время коротких стоянок. Его речь пафосна и наполнена фразами о долге, служении, вере в командиров и в своих братьев. Он действительно верит в это.  — Ты пошел за мной не только из-за предназначения, — перебиваю его на полуслове, заставив сбиться с мысли. Применяю один из эффективных приемов при дознании. — Было что-то еще. Скажи правду, что ты почувствовал во мне тогда, когда еще не знал кто я? До того как только увидел?  — Опору, — выдает он неожиданно.  — Прости, что?  — Кхала… Когда ее не стало… Мир будто погас. Сузился до размера точки. Стало слишком тихо, одиноко. Братья все еще находились рядом, но я не слышал их. Ощущал только горечь и отчаяние. Она ширилась и копилась. И только во время последнего боя с терранами против зергов стало немного легче. А потом пришла ты… Я внимательно слушала исповедь зилота. Мне, наверно, никогда не понять чего стоила ему эта жертва.  — Но я же не протосс…  — Нет. Но я ощущаю тебя. Ты цельная, твоя воля уравновешена. В тебе нет раны… Это…  — Ты чувствуешь мои способности, мою эмпатию. Во мне нет отчаяния от разрыва с Кхалой, потому, что я никогда ее не касалась. Он кивает. Здорово, — думаю я. — Никогда не думала, что стану утешением для такого как Зараг. По началу, при развитии своих способностей я еще умела сострадать. Но инструкторы быстро выколотили из меня всю эту чушь. А позже, чуть лучше узнав подноготную людей, все чаще стала с ними соглашаться. Но Зараг — это совсем другое. Для него честь, долг и служение обществу — это не просто слова. Это смысл его существования. Вот только я уже не способна сопереживать. Поэтому я не знаю, что он смог во мне увидеть такого, что заставляет постоянно касаться моего ментального поля, не сминая, а проникая в него, переплетаясь яркими линиями энергии за короткое время образовав общее психополе. Оно ощущается в виде тонких нитей соединяющих наши разумы, чем-то схожей с примитивной Кхалой, как говорит Зараг. И рядом и на довольно больших расстояниях мы ощущаем эмоции и отрывки мыслей друг друга, что заметно облегчает планирование и ведение боя среди деревьев и нагромождения камней. И дает мне возможность понять его лучше. *** Путешествие перевалило отметку сто тридцать километров. Больше половины. Я еще жива и с каждым шагом путешествие дается все легче. В этом можно благодарить и Зарага тоже. На пути горный перевал. После дорога пойдет под горку и станет еще легче идти. Рация шипит, сигнал дерганный, постоянно исчезает. Лезу на дерево. Связист снова удивлен. Меня в очередной раз похоронили. Про себя резюмирую, что если бы не протосс — так все и было. Чтобы такого больше не повторялось устанавливаем график выхода на связь.  — У меня плохая новость, — спешу сообщить парню.  — Чего хорошего, — грустно шутит связист. — У нас этого добра навалом. Я снисходительно качаю головой. За сотню километров четко чувствую его усталость и страх. Парень на грани.  — Так что там?  — Молодой улей зергов. Чуть ниже перевала Бахиш. Плотно окопался. Чтобы перейти через горы — мне придется его уничтожить. — Капитан не обрадуется, узнав, что эта зараза начала расползаться. Но ты же призрак. Постарайся, — вздыхает связист. Я поджимаю губы. Смотрю вниз и крепко прижимаюсь к стволу. Что за странный стереотип, что раз ты призрак, то если не полубог, то супермен минимум. Я вот прямо сейчас сижу и дрожу, не то от пронзительного ветра забирающегося под мой комбинезон, не то от страха навернуться с тонкой ветки. Протосс меня встречает с непривычным возбуждением. Он чувствует врагов, рвется в бой. Я кисло улыбаюсь его энтузиазму. Нужен план. Без него улей нам ни за что не уничтожить. Вокруг уже отродилось десятка два зергов. Вдвоем не потянем.  — Нет, не разбегутся, — уверяю Зарага, выложив ему свой план. Ему страсть как хочется помахать клинками, прибавить в свой список еще жертв. А у меня зреют вполне житейские и весьма скромные желания: съесть горячего супа, подремать на ровной койке и чтобы не трогали пару дней минимум. Рассматриваю отвесные склоны перевала. Когда-то давно это была цельная стена длинного горного хребта. Но под воздействием времени и природных сил кусок стены выкрошился, образовав перевал. Ветром и дождем отвесные стены естественного коридора подточены и держатся на честном слове. Достаточно малейшего землетрясения или крохотного взрыва, чтобы обрушить пару тонн породы вниз по склону. Долго выверяем место опоры скалы, десятиметрового гранитного монолита, нависшего чуть выше улья зергов. Ни взрывчатки, ни даже инструментов у нас с собой нет. Да и не дотянуться. Скалолазы, признаться, из нас еще хуже, чем туристы. Придется использовать обычные патроны. Рискованно, ненадежно, в какой-то мере глупо, кто узнает, будет ржать над идиотизмом этой затеи. В состоянии невидимки подбираюсь к краю слизистого поля, густо пропитавшей камни склона. Надзиратель застыл с другой стороны. К моему огромному облегчению споровиков еще не наплодилось. Отлично. Зараг меня страхует внизу у кромки деревьев, вне поля видимости зергов. Богиня, помоги, — думаю я и прицеливаюсь. Выстрел, второй, третий. Камень сыпется и дробится от столкновения с бронебойными снарядами, часто крупными кусками пускается вниз по склону, рискуя зацепить невидимую меня. Карабин бьется в моей руке как живой, греется. Остро пахнет нагретым металлом и порохом. Кончается третья обойма, скала грузно оседает, но все еще не имеет желания спускаться. Зерги взволнованы и возбуждены. Мечутся по склону. Они слышат выстрелы, усиленные многократным эхом и не могут найти источник. Краем глаза слежу за надзирателем. Пока его подопечных не трогают, он спокоен. С тревогой подсоединяю четвертую обойму. Последняя. Прижимаюсь лицом к прикладу. Медленно, до боли в легких, выдыхаю. Заглядываю в прицел. Выстрел, второй, третий. Ну же! Падай! Скала застонала и покачнулась. Зашептали камешки и валуны под ее каменным брюхом. Часть выпрыгнула и покатилась мне на встречу. Прикрываю голову, чувствуя как каменный град колотит мне по плечам, коленям, рукам. Немного подумав, скала как огромный каменный кит клонится и врезается в пологий склон, выбивая каменные брызги. С десяток метров скользит боком на брюхе, а затем начинает крутиться. Оскальзываясь по мелкому гравию и запинаясь за валуны несусь в сторону с ее пути. Зерги ошарашены и растеряны, некоторым перепадает каменными снарядами. Часть склона осыпалась, породив небольшую каменную лавину. Улей и две постройки слизало скалой вместе с грунтом, на котором они стояли. Рискуя получить по голове булыжником, Зараг уже вовсю кружится среди врагов, стремительно сокращая их численность.  — Уфф, — выдыхаю с облегчением. — Теперь можно и пообедать. Пока зилот гоняет по склону остатки зергов, присаживаюсь на камешек и достаю упаковку пайка. Любуюсь на результаты своей работы. Моими стараниями перевал расширился еще метра на три. Работа, что называется, монументальная. Выискиваю глазами своего самурая. Ходит по склону, рубит опухоли, выискивает среди камней трутней и добивает раненных, прижимая ладонь к плечу. Привычно пытаюсь определить на глаз причину повреждения: шип гидралиска, плевок таракана или когти зерглинга. Он не торопится подходить, знает, что помимо медицинской помощи получит дозу моего ворчания. Его стараниями моя походная аптечка заметно опустела. И чего уж греха таить — все-таки переживаю за него. Перевалив на другую сторону хребта, тропинка узкой змейкой вьется между щербатых валунов, теряясь среди низкой горной растительности. Вниз топать гораздо легче. В голове играет легкий мотивчик нынче популярной песенки. Трещат и пересвистываются местные насекомые, невидимые глазу. Путешествие уже не кажется таким скучным и страшным. Все более смахивая на прогулку. Любуюсь горными видами и пейзажами. Красота! Зараг окликает меня с соседней скалы и манит за собой. Блестящей лентой, перепрыгивая по камням, вниз стремится горная речка. Хорошая возможность пополнить запасы воды и искупаться. Меня привлекает естественное углубление в скале, чем-то похоже на ванную, наполненную прозрачной ледяной водой. Раздеваюсь и влезаю по самую шею. И пока мои губы не синеют, а зубы не выстукивают барабанную дробь — не вылезаю. Сидеть на берегу под теплым солнцем после купания в студеной речке было верхом блаженства. Усталые мышцы приятно ныли. Горячие лучи касались голой кожи, по которой все еще стекали капельки воды. Я впитывала их тепло не хуже голодного протосса. Лень и усталость навалились неподъёмным грузом, смешав связные мысли в густую кашу. Зараг присел рядом. Лезть в воду он не захотел, сославшись на необходимость караулить нашу стоянку. Его присутствие стало уже настолько привычным, что не вызывало дискомфорта. Наоборот. Стройные и упорядоченные мысли протосса привносили такой необходимый подчас порядок в мою сумбурную голову. Я прикрыла глаза и подтянула ноги к груди, подставив бледную спину теплым лучам Скальда. Ветер скользит по коже легкими прикосновениями, шелест травинок навевает приятную полудрему. Плечей касаются сильные пальцы, слегка царапая кожу загрубевшими подушечками и кончиками когтей. По коже рассыпаны веснушки. Кажется, Зараг хочет их пересчитать. Он попеременно касается особенно ярких пятнышек, то на одном плече, то на другом. Трогает мокрые пряди волос. Перемещается на спину. Тело невольно реагирует на незапланированный массаж. Из груди вырывается вздох, когда пальцы скользят вдоль позвоночника и снова возвращаются к занемевшим плечам. Массируют застывшие мышцы, разгоняя по организму кровь. Удивительно, насколько огромные руки протосса, вооруженные когтями могут быть нежными. Не было никакого желания выяснять причину, по которой Зараг решил устроить сеанс релаксации. Просто сидела и млела от его умелых рук. Наша связь позволяла ему с легкостью определять и разминать чувствительные зоны на шее, нижней части спины, предплечьях. Будучи обоюдной, связь позволяла чувствовать ему все то, что чувствую я. Возможно, Зараг в очередной раз пытается компенсировать отсутствие связи с Кхалой. А взаимодействие, в том числе тактильное, с другими разумными существами, может не такими развитыми в эволюционном значении, позволяет утолить эмоциональный голод. Краем сонного сознания улавливаю его умиротворение, легкое удивление от осознания мягкости моей кожи и кое-что еще, доселе не возникающее в нашем общем психополе. Это чувство крепнет и ширится, постепенно накрывает с головой и меня. Зараг придвигается ближе. Его пальцы становятся более настойчивыми, приподнимают чашечки лифчика, пробираются между бедер, оглаживая нежную кожу. Табуны мурашек, пробегающие под кожей сменяются горячими волнами, собирающимися огненным комком внизу живота. Дышать становится тяжелее. Из груди рвется стон. Я откидываюсь назад, чувствуя спиной теплый металл кирасы Зарага. Большие шершавые ладони скользят поперек моего живота, собирая капельки влаги на поверхности кожи. Тянут, прижимают к торсу. Моего плеча касается острый подбородок, к щеке прижимается твердая скула. Внутри тела, чужого тела, рождается мелкая дрожь, струящаяся по жилам, заражающая меня, заставляя трепетать в унисон. Сбивая дыхание, срывая удары сердца в галоп. Мозг вяло реагирует на происходящее, сигнализируя, что что-то не в порядке. Что-то не то. Краткий импульс, своего рода предохранитель, позволяет на секунду вынырнуть из вязкого тумана, посмотреть на себя со стороны. Осознать, что же это со мной такое на самом деле происходит? Секунда прозрения дает понимание того, что уже пару минут просто тону в сильнейших эманациях протосса. И это совсем не безобидные ментальные прикосновения. Он жаждал меня. Стиснуть в своих объятьях, слиться в едином потоке наслаждения. Вновь и вновь касаться кожи. И мое тело отвечало тем же. Предавало, засасывало в вязкую пучину подчинения его воли и желанию почувствовать единение двух тел, не меньше его самого. Едва осознав причину своего состояния, резко высвобождаюсь из оплетающих мое тело конечностей, руки сами тянутся к карабину, дуло которого застывает в сантиметре от лица Зарага.  — Руки прочь от меня, ящерица озабоченная, — выплевываю слова, словно камешки. Умиротворение мгновенно сменяется злостью. Эманации недоверия и презрения бьют протосса сильнее кулака. Он отпрянул, растеряно вглядываясь в мое лицо. Зилот удивлен не меньше чем я. Своим противоестественным желанием и моей реакцией.  — Мне казалось, тебе этого тоже хочется. Твое тело… Оно будто звало меня… Я скривилась и нахмурилась, пытаясь унять собственное сердцебиение, выровнять дыхание. Подавить, загнать внутрь накатившее возбуждение. Мне уже стало стыдно за свою вспышку. Я опустила оружие и отвернулась. Подобрав свой комбинезон, я натянула его на все еще влажное тело. Злость сменилась смущением. Смущение — растерянностью. Протосс мне только что дал ясно понять чего он хочет. И повинуясь своим чувствам я едва не попала в плен его противоестественного желания. Чертовая связь сыграла с нами весьма злую шутку. Ощущениям и желаниям не было дела до различия в физиологии партнеров. Мы путешествовали вместе. Я дремала на его плече во время ночных стоянок. Привыкла к его присутствию. Приняла способ мышления. Он всегда был честен со мной. Но что-то я вовремя не рассмотрела в нем. Или оно пришло резко, как порыв? Внезапное осознание физической потребности при виде моего обнаженного тела? И если я ему скажу, что только что не хотела того-же — то солгу. А врать ему мне не хотелось. Зараг все еще испытывающее смотрел на меня, ожидая ответа.  — Послушай, — вздохнула я, повернувшись в его сторону и встретившись с ним взглядом. — Часто желания тела расходятся с доводами разума. Иногда кажется, что оно живет отдельно от меня. Его прихоти и страсти часто могут даже помешать выполнению дела. Поэтому мне всегда приходится его не только контролировать, но и ограничивать в некоторых вещах. Зараг понимающе кивнул. В такие моменты я особенно ценила наше невербальное общение. Оно было похоже на ладони поддержки на плечах, невидимую улыбку одобрения, приносящую тепло прямо в сердце. Осознание правильности поступка, без пускания в многословное объяснение мотивов своих действий.  — Протоссы с детства приучаются находиться в тесном единении со своим телом. Воспринимая его не только как орудие для победы над врагом, но и как источник психических и физических удовольствий.  — Удовольствий? — переспрашиваю я, чувствуя как щеки заливает запоздавший румянец. Глядя на почти трехметрового великана в обоюдное удовольствие верится очень слабо. *** Утро шестого дня путешествия застал нас на высокой скале. Долина внизу была неплохо укреплена естественными каменными стенами. Чтобы попасть на нашу базу, следовало спуститься в нее и найти узкий проход вниз. Но долину плотно оккупировали зерги. Тот самый, второй, упоминаемый капитаном Кастендо, улей. Я затаилась у края скалы, всматриваясь в расположение противника. В груди неприятно ёкало от развернувшейся внизу картины. Ульев оказалось сразу три, успевших мутировать в Логово, окруженные многочисленными войсками зергов. Их было очень много. Нашему скромному отряду, даже при поддержке протоссов не выстоять и не победить. Сегодня-завтра они начнут массовое шествие по планете, поглощая все на своем пути, наращивая мощь. Этого нельзя допустить. Иначе конец. Зараг стоит сзади. Кладет руку на плечо, стискивает пальцы. Его ментальная поддержка действует отрезвляюще.  — Ульи расположены совсем недалеко друг от друга. Так их легче оборонять. Но… Бомба, — шепчу я. — Господи, ну почему я не догадалась об этом раньше? Взорвать здесь все к чертям. Выследить и убить королеву. Остальные разбегутся подобно диким зверям, не направляемые волей разума. Рация оживает и бодрым голосом связиста удостоверяется в положении моих дел. Я отмахиваюсь и докладываю по форме расположение и численность противника. Чувствую, как на той стороне заметно приуныли.  — Мне нужно знать, готова ли к запуску ядерная боеголовка? — пытаюсь прояснить интересующую меня информацию. Связной на секунду задумывается и отлучается к командованию. Через пару минут на линии уже сам капитан Кастендо. Он внимательно выслушивает мой план. Очень рисковый план человека, пусть даже призрака, но толком не знающего, что такое война. Уточняет детали, корректирует. Отвлекается на несколько минут и удивленно восклицает:  — Протоссы снова хотят нам помочь! И план меняется на корню. Я подозрительно кошусь на Зарага. Он стоит в отдалении и делает вид, что рассматривает виды долины. Внимательно выслушиваю инструкции Кастендо. В этом бою я ключевое звено, от которого зависит успех всей операции. Ответственность за весь риск этого мероприятия я осознаю чуть позже, готовясь спуститься в долину, в самое пекло. Лихорадочно проверяю карабин и систему наведения боеголовки. Одновременно пытаясь унять дрожь в коленях и согреть холодеющие кончики пальцев. Чувствую вялый энтузиазм погибнуть молодой ради призрачной победы. Потомки не оценят моей жертвы, и даже если одержим победу, то операцию будут ассоциировать с капитаном Кастендо. Мое имя не будет указано даже в списках погибших. И снова рука ложится на мое плечо, пригибая своей тяжестью к земле. Легкий кивок головы и мощная ментальная поддержка. Зараг верит в меня. Я пытаюсь улыбнуться сквозь стиснутые от напряжения губы. Псионика вспыхивает яркой вспышкой и мгновенно поглощается системами костюма. Ячейки наполняются энергией и начинают отталкивать свет. Я растворяюсь в пространстве, привычно осматривая горизонт на наличие парящих надзирателей и высунувшихся из слизи споровиков, чувствительных к моему присутствию. Спускаюсь в долину, огибаю слизистое поле, оскальзываюсь на камешках, подбираюсь максимально близко к точке эпицентра взрыва.  — Я на месте, — шепчу в рацию. Кастендо дает отмашку. Загораются цифры таймера. Замечаю как с противоположной стороны, в долину плывет призма искривления, в сопровождении двух излучателей пустоты. Призма останавливается в небольшом отдалении, но достаточно, чтобы ее заметили. Она вовсе не таится. Часть зергов обращает на нее внимание и спешит атаковать, натыкаясь на яростный отпор сопровождения. Призма раскрывает изящные лопасти. Золото переливается на ее витых боках. Утопленные в корпус кристаллы рассыпают по камням солнечные зайчики. Телепортационные сгустки закручиваются вихрями, собирая по молекулам три приземистые фигуры. Едва проявившись, бессмертные, при поддержке излучателей, начинают отражать пока еще слабые атаки противника. Таймер тонко пищит, сообщая, что время действовать. Я приникаю щекой к карабину и включаю маячок. Красная точка лазера скачет на склизком боку ближайшего ко мне Логова. Активируется еще один таймер, отчитывающий секунды, необходимые для того, чтобы электроника бомбы зафиксировала цель. Одновременно с этим бессмертные начинают движение к эпицентру взрыва. Они методично отстреливают рискнувших приблизиться зерглингов, с неотвратимостью танков приближаясь к цели. Я пытаюсь унять заметную дрожь в руках. Мимо визжа и подрыкивая проскакала пара зерглингов. В метре от меня из земли вылез гидралиск. Я чувствую себя в центре ада, который отчаянно хочется взорвать. Таймер снова пискнул, сигнализируя о захвате цели и пуске ядерной ракеты. Медленно выдыхаю и опускаю карабин. С трудом поднимаюсь на непослушные ноги и, оскальзываясь на слизи тороплюсь скрыться за ближайшим укрытием. Я уже не вижу, как туши бессмертных, еще рабочих, но уже скрывшихся под телами навалившегося противника, упрямо продолжают двигаться к эпицентру. Жертвуя своими жизнями, ради возможности приманить тем самым, как можно больше тварей. К ним подтягиваются остальные зерги, раздразненные близостью противника и возможно, повинуясь приказу королевы — уничтожить все враждебное. Муталиски кружатся и тонко пищат, раздраженные, что не видят врага. Задумчивые надзиратели флегматично следят за копошащимися фигурками подопечных. Ракета чертит дугу, оставляя за собой белую ленту инверсионного следа. Яркая вспышка затмевает сияние Скальда. Через секунду подошла звуковая волна, на несколько мгновений заложив уши. Вот и все… Я лежу на камнях, уткнувшись лицом в землю. Меня поднимают чьи-то сильные руки и ставят на предательски подгибающиеся ноги.  — Это твоя победа. Ты должна видеть свой триумф, — слышу голос Зарага и открываю глаза. — Предназначение каждого воина — война. Но не каждый удостаивается чести довести ее до победного конца. Я плохо соображаю, но мне хватает сил посмотреть на огромную воронку на месте ульев. На частично разрушенные и обожженные здания врагов задетых огнем и детонацией.  — Нет ничего приятнее поутру, чем запах жареного зерга, — пытаюсь шутить я и обнимаю протосса за бедро. Он прижимает меня к своему боку, не давая упасть. Рация оживает и требует отчета. Капитан Кастендо нервничает, несколько раз переспрашивает мертва ли королева?  — Не знаю, — отвечаю я, чувствуя как непонятно откуда взявшийся страх царапая кожу пытается заползти за воротник, когтистыми пальцами сжимая сердце.  — Стая муталисков не пускает отряд зачистки, крепко прижав ребят у входа в долину, — сообщает капитан. — Ими все еще кто-то управляет!  — Гибрид... — слышу голос Зарага, преисполненный отвращением и ненавистью. Я смотрю в ту же сторону, что и он и мгновенно лишаюсь опоры.  — Чертов протосс!!! Куда ты?! Он убьет тебя!!! Зараг в несколько пятиметровых скачков достигает цели и в последнем длинном прыжке активизирует клинки, чтобы обрушить их мощь на ненавистного врага.  — Жизнь за Айур!!! — кричит он. Гибрид ловко уклоняется и бьет его псионикой, серьезно нагружая щиты. Я подбираю с земли карабин и несусь в их сторону. И откуда только взялось столько сил? Сердце обливается кровью, когда подмечаю, что Зараг уступает гибриду не только в мышечной силе, но числе конечностей, ловкости и мастерстве. Клинки натужно гудят прорезая воздух и местами оставляя метки на теле противника. В ответ протосс получает чувствительные тычки серповидными когтями и удары псионикой. Нечеловеческий удар в грудь опрокидывает зилота навзничь. Гибрид прижимает его к земле передними конечностями, глубоко вгоняя когти в тело. Обвивает руки отростками, не давая ему возможности применять клинки. Бьет псионикой, заставляя Зарага трепетать от нечеловеческой боли. С легким хлопком и короткой синей вспышкой деактивируется щит зилота. Гибрид, чувствуя свое превосходство и близкую победу с удвоенной энергией бьет протосса когтями и псионикой. Я подбегаю ближе и наплевав на маскировку, поднимаю винтовку даже не думая, что в округе могут остаться еще зерги, концентрируюсь на единственной цели. Приклад холодит разгоряченную щеку, упруго бьет в плечо. Мечу в голову, но пули застревают в широком гребне.  — Я не отдам тебе его, — бормочу под нос задыхаясь от удушливой вони, разлившейся вокруг. — А ты сдохнешь!.. Это злит гибрида. Он бросает почти обморочного протосса и идет ко мне. Надвигается, как несокрушимая скала. Я отступаю и продолжаю стрелять, выискивая слабые места. Поскользнувшись, падаю, но продолжаю загонять патроны в ствол и стрелять. Не сразу осознаю, что снаряды закончились. Отбрасываю карабин в сторону и достаю нож, реально понимая, что для противника он не опасней зубочистки. Гибрид нависает на до мной. Я чувствую смрад из пасти. Его кожа опалена взрывом. Местами она бугрится язвами, частично обнажая мышцы. По голове стекают ручейки темной крови, смешиваясь со слюной, капает с клыков мне на комбинезон. Он не торопится. С наслаждением поглощает эманации моего страха и ужаса. Гибрид не видит во мне даже врага. Так, надоедливую мошку, которую можно раздавить в любой момент. Я жмурюсь, чувствуя неотвратимую смерть и не вижу как в центре его груди расцветает крошечный Скальд. Голубое пятнышко разделяется и рвется из его груди двумя острыми сполохами. Гибрид выгибается, щелкает отростками, машет лапами, пытаясь достать что-то со спины. Жала света неотвратимо ползут вверх, оставляя сквозную рану в теле. Достигают шеи. Вместо рыка из пасти гибрида слышится невнятное бульканье, но он все еще отчаянно сопротивляется. Мечется, падает, рискуя растоптать меня. Я замечаю вцепившегося мертвой хваткой в его спину Зарага. Клинки достигают головы, режут челюсти, проникают в мозг. Последним штрихом протосс разрубает гребень и неловко соскакивает, гася клинки. Падает на колени, упирается руками в пропитанную слизью землю. Полуразрубленная туша гибрида медленно оседает, конечности и отростки конвульсивно подергиваются в агонии. Я подхожу к протоссу и опускаюсь рядом. Ноги гудят, сердце все еще пытается выломать ребра. В голове пронзительно пусто. Я не чувствую удовлетворения от нашей маленькой победы. Это придет чуть позже. Сейчас я просто тихо радуюсь тому, что мы живы и теплому взгляду Зарага в мою сторону.   — Что насчет транспорта? — уточняю у Кастендо по рации. Капитан равнодушным голосом сообщает, что все силы брошены на зачистку оставшихся зергов и до базы придется топать пешком. Я вздыхаю и поднимаюсь. Мне прозрачно намекнули, что я обычный солдат и цацкаться со мной никто не будет, будь я хоть трижды герой Галактики. Нахожу верный карабин. Провожу пальцами по гладкому прикладу. Сколько раз он спасал мне жизнь? Мимо грузно топая пробегает тяжело раненный ультралиск. За ним, как привязанные следуют два излучателя пустоты, через толстые шнуры света высасывая жизнь из исполина. Вдали слышатся автоматные очереди. Глухо бухает снаряд осадного танка. Над головой пролетает потрепанная «Баньши». Виновница всех моих приключений.  — Пошли. Предназначение выполнено, — слышу усталый голос Зарага. Подхожу к нему, касаюсь руки. В этот момент он кажется кем-то большим, чем наставником. Другом, боевым товарищем? Я сама себе усмехаюсь. Господи, что творится в моей голове? Это последствия боя. Да, — убеждаю сама себя, направляясь в сторону лагеря. Но в какой-то момент понимаю, что прямо сейчас важнее всего для меня даже не победа, а прихрамывающий рядом живой, хоть и тяжелораненный зилот. Он понимает это по-своему и протягивает руку, чтобы поддержать меня. До базы еще больше двух часов пути. Перед моими глазами соблазнительно мелькают образы жестких, но таких удобных солдатских коек, горячего обеда и прохладного душа. На территорию лагеря мы входим под одобрительное улюлюканье инженеров, ремонтников и операторов КМС.  — Ну ты, Кирка, даешь. Заполучила целого протосса в телохранители, — выкрикивает едва знакомый инженер, с которым я прибыла на Калгару. Кажется, его зовут Ник.  — Здорово ты дала зергам прикурить, — откликается другой. Меня оттесняют от Зарага, окружают, трясут за ладони, хлопают по плечу. Кто-то протягивает кружку с остро пахнущей алкоголем жидкостью. Я опрокидываю ее в себя залпом. Морщусь от горького вкуса. Зря конечно, но расшатанные нервы солдаты привыкли лечить именно таким способом. Меня мгновенно обволакивает алкогольным туманом. Со всех сторон накатываются эманации счастья и ликования. Меня качает. Или все-таки качают, высоко подбрасывая в воздух, многочисленные руки. Вечер накрывает лагерь глубоким синим покрывалом. Морпехи празднуют победу, тянут меня в свой пьяный коллектив, шутят, кто по трезвее, пытается приударить. После шести дней в джунглях мне неуютно в их шумном обществе. Улучив момент, ускользаю с вечеринки. Умыкнув бутылку крепкого пойла, я успела неплохо к ней приложиться, пока нестройный хоровод мыслей пришел к одной определенной цели. Найти Зарага оказалось не так уж сложно. Он сидел прямо на земле у края лагеря, прислонившись спиной к дереву и внимательно всматривался в кромку виднеющегося вдали леса. Его раны успели подлечить и воин кажется бодрее меня. Я подошла и бесцеремонно плюхнулась рядом, опершись локтем о его согнутую ногу. Он не проронил ни слова. Как и всегда. Молча принимая меня в свою компанию и мысленный поток. Я сделала еще несколько глотков обжигающей жидкости, заявленное этикеткой как виски. Бутылка была уже на половину пуста. Желудок бунтовал, категорически отказываясь принимать эту бурду. Зараг был немного удивлен моим странным состоянием. Я, кстати, тоже. Никогда не любила алкоголь и его влияние на сознание. Но не сегодня.  — Задание выполнено, а на душе так паршиво, будто войну проиграли, — бормочу я, рассматривая пузатую бутылку.  — Тебе грустно из-за того, что все закончилось…  — Ничего не закончилось, — перебиваю его в отчаянии, идя на поводу у злости. — Войска Амуна только набирают силу. Он подмял под себя весь ваш флот. Пудрит мозги терранам, захватывает контроль над Роем… Я резко затыкаюсь, потому что понимаю, что совсем не об этом хотелось сейчас говорить. Совсем не об этом. Я шла сюда за поддержкой. Но сама же все испортила. В компании протосса становится еще хуже. Разум рвут сомнения и противоречия. Вздыхаю, тру уставшие глаза, пытаюсь успокоиться. Дается это далеко не сразу. Я прикрываю глаза и роняю голову на колено Зарагу. Вертолеты в моей голове делаю головокружительные кульбиты, вызывая приступы морской болезни. Возможно, это просто раздражающее действие алкоголя на желудок. Молчание затягивается. Отчаянно хочется слышать его голос. Но он молчит. Недопустимо трезвый по сравнению со мной. Повинуясь безумному порыву, я выплескиваю остатки виски из бутылки прямо на колени и инстинктивно подставленные ладони протосса. Он стряхивает жидкость на траву, но часть все-равно впитывается в кожу. И через пару минут его мысли уже не кажутся такими стройными и упорядоченными.  — Твои действия иногда ставят меня в тупик. А чувства часто расходятся со словами. Я вижу в тебе славного воина, и слышу потерянного ребенка. Что ты задумала? — спрашивает он меня. В какой-то момент в его голосе проскакивают нотки стали. Задумала? Да. Сознание упрямо твердит о том, что это противоестественно и ни к чему хорошему не приведет. Но жизнь воина коротка. Завтра ждало новое задание и новая планета. Зараг вернется на свой корабль и вступит в новый бой. Пока в один прекрасный миг, как и мечтал, освободиться от своего тела и сольётся с Кхалой. Я практически ничем от него не отличаюсь. Да и от обычных солдат тоже. Мы живем лишь в короткие мгновения между боями. Кто-то в этот момент набирается алкоголем, кто-то отрывается в баре в приятном обществе с противоположным полом. Но я прямо сейчас хотела одного. Хотела сделать то, о чем завтра скорее всего пожалею. Или нет. Но обязательно пожалею, если не сделаю. Часовые косятся в нашу сторону, от них тянет любопытством. Что ж, пусть смотрят. Я слишком пьяна, чтобы отступать от задуманного. А завтра об этом будет гудеть вся солдатня. Но мне плевать на морпехов-зубоскалов, базу которых уже в скором времени покину. Я с трудом поднимаюсь на ноги и оказываюсь чуть выше лица сидящего зилота. Он отлично улавливает мои ощущения и желания, но ничего не предпринимает, памятуя о разговоре у реки. Мои руки касаются его лица. Зараг прищуривается, но не отстраняется. Ему нравятся мои прикосновения. Кончиками пальцев перебираюсь к гребню, трогаю шипы, холодный металл изящного шлема и спускаюсь обратно к острому подбородку. Его кожа грубая, шершавая, покрытая нитями шрамов. Светящиеся глаза подобны пламени Скальда — голубой звезды этой системы. Они будто заглядывают внутрь меня, выжигают остатки связных мыслей в голове, оставляя на поверхности сумбурные чувства. Слова в этот момент могут только помешать. Зараг нерешительно тянется ко мне. Одновременно с ним, я склоняюсь и касаюсь губами лица там, где у людей расположен рот. Чувствую его руки на своих бедрах и сильный ментальный отклик. Волну сильного чувства, едва не сбивающей меня с ног в физическом плане. Воодушевленная этим, покрываю его лицо поцелуями. Как наркоманка впитываю его эманации удовольствия и возбуждения — поглощенные и отраженные, усиленные в несколько раз, собственные переживания. Я понимаю, что во мне развилась серьезная зависимость от ментального общения. Терране, в обществе которых мне придется остаться, уже не смогут дать мне той полноты невербального контакта, к которому с малых лет приучены протоссы. В этот момент я будто прозреваю. С высоты своего дара я понимаю насколько ограничены и слепы обычные люди в плане обмена эмоциями и как тяжела рана зилота, отрезанного от Кхалы. Зараг чувствует мое волнение и горечь. Гасит собственной силой воли, не давая испортить такой прекрасный миг. Возвращает в русло наслаждения от изучающих прикосновений к друг другу. Но останавливает меня в тот момент, когда наступает грань, через которую нельзя переступать. Садит перед собой на землю, обнимает коленями, прижимает к груди. Я ворочаюсь, устаиваясь поудобнее. Элементы доспехов упираются в спину, но терплю. Ради этого момента можно вытерпеть вещи и похуже.  — Расскажи мне про Айур, — прошу Зарага, невольно вслушиваясь в биение его сердец. Он перебирает пальцами по моей талии, погружаясь в воспоминания. Легкая грусть снова вплывает в наше общее психополе. Его голос звучит в моей голове, но я не разбираю слов. Купаясь в его ощущениях, я пытаюсь не думать о завтрашнем дне. Наступления которого хочу меньше всего. Краем сознания жалею, что мне уже никто не сможет заменить его присутствия. Печально, что необходимость в его общении я осознала только сейчас. Хотя, кажется, он понимал это с самого момента нашей встречи. И не уходил когда я гнала его. Мои ладони легко прячутся в его. Кисти кажутся невероятно тонкими и хрупкими на фоне его жилистых запястий оплетенных веревками вен. Такие разные физически, но такие близкие по духу. Новый день отнимет его у меня. Разрушит устоявшееся общее психополе. Он растворится в искрах телепорта, до последнего мысленно касаясь меня своей волей. Ментальная рана на разрыве отзовется физической болью в сердце. Сознание будет еще долго, по привычке, прощупывать окружающих людей и ближайшее пространство в поисках его присутствия. И не находить. Изумленно натыкаясь только на простые и рваные эманации людей. Ожившая рация, голосом капитана Кастендо сообщит о новом задании, практически на передовой. И снова в бой, выполнять свое предназначение. Снова входить в ворота ада и с легкой усмешкой на обветренных губах нажимать на курок, скрывшись под маскировкой или следить за красной точкой лазера в ожидании фразы «Цель захвачена, ракета запущена». И если Зараг прав и судьба действительно существует, я хочу, чтобы она снова свела наши пути вместе или… соединила души в Кхале.