Успей попасть на небеса до того, как дьявол пронюхает о твоей смерти.

Всё будет хорошо. Самое пустое и глупое обещание на свете. Гаррус, работая в СБЦ, часто говорил эту фразу. Скорее даже кидался ею, о духи, просто, чтобы от него наконец отвязались. Потерянные, паникующие горожане со своими проблемами их собственного, незначительного масштаба, который они до Галактического раздувают, а Вакариану потом все эти заявления и бумаги разгребай. Жуть. Возможно, и это стыдно признавать, но юношеский максимализм, который горел внутри турианской груди, и жажда справедливости делали своё дело. Гаррус постоянно заботливо вручал эту фразу каждому встречному, оборачивая в прохладный кокон лексикона офицера, чтобы не так явно, в жалкой попытке успокоить. Ну, он же должен помочь, кто, если не он? Другим как-то плевать. Когда в его жизни появилась Элен Шепард всё вдруг резко изменилось. Ей было не плевать. Когда Шепард взяла его в свою команду, стало как-то легче? Она часто приходила к Гаррусу, на первой Нормандии, хотя Элен было точно не по пути, общалась с турианцем, спрашивала и всегда, чёрт возьми, всегда наставляла его на свой путь, шепардский, даже если её об этом никто не просил. Про помощь и взаимовыручку вдалбливала, про то, что нельзя уподобляться Сарену и его методам. Элен пользовалась своей силой и властью так осторожно и правильно, что у Гарруса иногда дух захватывало. Сначала от злости и непонимания, а после от восхищения и неверия. Всё будет хорошо. Произнесённая ровными губами Шепард эта фраза звучала чуть менее лживо. И снова потеряла любое минимально светлое и тёплое значение, так же быстро, как Элен Шепард спасла экипаж Нормандии ценой своей жизни. Там, в холодном и раздирающем на куски космосе всё не было хорошо, никак не могло быть. Гаррус часто представлял, каково это, умирать в чёрной мгле, стремительно теряя воздух, силы и саму жизнь, в последний раз видя лишь звёзды и слушая оглушающую тишину, а после одёргивал себя и менял обойму в винтовке. Умирать в любом случае больно и, кроган бы вас всех побрал, очень рано, всё хорошо никогда не бывает, а Вакариан чёртов Архангел, почти проповедующий заветы Шепард. Правда другими методами, но от этого суть не меняется, верно? Гаррус самого себя убеждал этой тупой фразой. Как он жалок. Когда в прицеле любимого «Богомола», Гаррус увидел светлые локоны и серьёзные зелёные глаза, которые с видимым напряжением просчитывали ситуацию, он подумал, что бредит. Может, кто-то из наёмников всё-таки незаметно добрался до него, всадил в шею отравленный нож, и теперь Вакариан на закате собственной жизни видит всякую чушь? Когда Шепард разнесла наёмников, вместе с двумя другими людьми, она умудряется даже после смерти и воскрешения находить союзников, о духи, и уверенно поднялась по лестнице, Гаррус правда хотел умереть, чтобы снова не ломать себе все установки. С этой женщиной такое случалось с завидной регулярностью. Если Элен жива, то… всё действительно может быть хорошо. Когда-нибудь. Где-нибудь. Шепард же вернулась. Она выглядела приятно удивлённой, завидев Гарруса, и это отдалось каким-то нелогичным теплом внутри. Хотя с чего это? Всё вполне закономерно. Она же его коммандер, с которой они прошли огонь, воду, Сарена, Жнецов и гетов. Всё будет хорошо. Шепард тому живое доказательство. Когда ракета разнесла Гаррусу лицо, а синяя кровь пачкала ладони страшно испуганной Шепард, которую увидеть такой ой мало кто мог, Вакариана будто осенило. Либо он, либо она, другого варианта Галактикой не предусмотрено. Но он отдаёт всё в правильные руки. Такие тёплые, с пятью пальцами и нежной светлой кожей. — Чёрт, Гаррус, ты всегда был уродом, немного грима и макияжа, и никто не заметит разницы. Смеяться больно, но это хочется делать до безумия долго и без остановок. Гаррус правда ощущал себя безумцем. С этой проклятой Шепард, в самом эпицентре событий, всё равно спокойней, чем где-либо ещё во всей Вселенной. Гаррус поймал себя на мысли, что такая женщина достанется самому достойному и только такому. Чтобы у них всё было хорошо. С Элен такое возможно. А потом она в открытую намекнула про гибкость и длину рук, как бы тыкая турианскую морду в осознание. Ты избран. Ты достоин. Ты будешь счастлив. Вакариан не знал, как вообще реагировать на такое. Шепард потрясающая. Во всех своих проявлениях. Когда рьяно отстаивает человечество, не гнушаясь ругаться на Совет, когда так же бойко защищает друзей-нелюдей при общении с ксенофобами, когда каждый день обходит всю огромную Нормандию SR-2, просто поболтать со всеми, уделить каждому время. И, как оказалось, Гаррусу этого времени было выделено ещё больше, что до дрожи в руках приятно. Стоя перед дверью Шепард с бутылкой и сомнительным планом действий, Вакариан снова и снова задаётся одним и тем же вопросом. Он правда заслужил это «хорошо»? Заслужил эту дивную, добрую женщину, с самым мягким сердцем и твёрдым кулаком? Сможет ли он сделать всё правильно? Хоть раз. Элен нежная, ласковая, понимающая. Она любит говорить, умеет молчать и всегда задаёт вопросы. Шепард бегает быстро, стреляет метко и иногда шутит, предпочитая усмехаться и поднимать бровь, которую раньше рассекал аккуратный шрам. Она усердно и по часам кормит рыбок в каюте, пьёт с доктором Чаквас в медотсеке и совершенно точно скучает по Кайдену и Лиаре. Гаррус не хочет даже начинать думать, что он лишь замена Аленко. Не после всего, что они пережили и преодолели. Вместе. Всё будет хорошо. Бархатным голосом Элен Шепард это звучит жутко соблазнительно и реально. Когда его родной дом сгорает дотла, от семьи нет никаких известий, а солдаты всё рыщут и рыщут у него в поисках ответов, указаний и, возможно, той самой фразы, Вакариан думает, что Галактика его ненавидит. Шепард отстранили, экипаж Нормандии распустили, а теперь Гаррус теряет свой первый дом, Палавен. Ничто не бывает «хорошо», с этим пора смириться, а после третьего стакана турианского виски это не отдаётся больше горечью под языком и в горле. Элен сведёт его в могилу самым идиотским образом. От радости, например. Или смущения. Ну какой гордый и сильный турианец прыгает в объятия смерти от смущения? Определённо Вакариан. Гаррус точно должен знать, что делать и думать дальше. Аленко-то вернулся, покалеченный правда лежит на Цитадели, но не суть. Элен ещё задумывается о глупом, влюблённом Вакариане или… Когда тёплые, сухие губы касаются его щеки, а такой родной голос говорит, что Шепард очень скучала, в этой Галактике становится на одного счастливого и наивного турианца больше. Всё будет хорошо. Шепард шепчет это как молитву, за столом, в бою, во сне. Она произносит это одними губами, целуя холодный металл любимого оружия, и эта фраза читается в её зелёных глазах при любом другом действии. Словно, она убеждает в этом не только других, но и саму себя. Гаррус знает, как ей тяжело. Много ответственности, много заданий, дел, задач и совершенно никакого времени на всё это. Поэтому Вакариан не обижается, что Элен бывает с ним редко. У спасителя Галактики есть дела поважнее влюблённых турианцев. И, о духи, она всё равно умудряется каждый день заходить в главную батарею к Гаррусу, хотя бы просто прижаться к прохладной поверхности брони, обвить руки вокруг тонкой талии Вакариана и судорожно выдохнуть. Она стала меньше говорить, больше молчать и чаще делать. Элен целовала Гарруса сильнее, чем раньше, обнимала крепче, смотрела в глаза дольше. — У тебя такие красивые глаза, Гаррус, ты знаешь об этом? Вакариан удивлённо дёргает мандибулами и моргает. Элен говорила искренне, с той же старой и почти стёртой молитвой. Всё будет хорошо. Гаррус старался без слов поддержать её. Как мог. Любил в ответ, перебирал светлые, короткие пряди, осторожно касался шеи и лица в невесомых поцелуях. Как обещание. Вырвать это проклятое «хорошо» из цепких лап смерти и на блюдечке принести своей любимой Шепард. Смешно аж до колик в животе. Элен была такой решительной во всём. Будь то многолетние войны, которые она останавливала почти что взмахом руки, или же восстановление целого народа и уничтожение генофага. Когда Шепард, как деревянная, пыталась поспеть за Гаррусом в том баре, танцуя танго, Вакариан долго смеялся себе под нос. Он так много не знал о ней, так много хотел ей дать. Так сильно любил. Всё будет хорошо. Он выгравировал это на рукоятке винтовки с инициалами. Своими и Шепард. Галактика точно его ненавидит. На Земле было страшно, громко и чудовищно неправильно, и Гаррус был даже рад, что Элен родилась и почти всю жизнь прожила в космосе. Чтобы ещё и воспоминания о доме её мучили? Нет уж, увольте. Ханна Шепард хорошая женщина, она рассказала Вакариану столько интересных историй про детство Элен, которые он иногда упоминал. Шепард всегда терялась при этом, зависала на пару мгновений, а после громко смеялась. Этот смех должны услышать их дети, а может даже внуки. Определённо. Но на Земле как-то слишком. Слишком жестоко, слишком пыльно и горько. Безнадёжно. Нет, Гаррус в Шепард не сомневался, шёл за ней в самое пекло, прикрывая спину, с особой злостью и изощрением убивая тех, кто подбирался к Элен ближе, чем на 10 метров. — Мы одна команда, Гаррус. Нет Шепард без Вакариана. О духи. Она опять это делает. Говорит, что всё будет хорошо. Размышляет о детишках, как-то с напускной, неискренней верой. А потом обещает ждать в баре в том самом раю и целует так, будто в последний раз. Обещает невозможное. Обещает искать его и никогда не оставлять одного. Чтобы не случилось. Разве не должно быть наоборот, Элен? Гаррус бежит за ней, хотя в голове мутно, боль ходит по телу волнами, но плевать, всё ведь будет хорошо. Шепард всегда держит своё слово, Вакариан должен надеяться на лучшее, идти за любимой вперёд. Вкус крови, запах гари, крики, стоны, адреналин. И тут всё резко обрывается где-то глубоко внутри. — Уходите! Не спорь со мной, Гаррус! Нет, нет, нет, он не может просто сейчас взять и улететь зализывать раны в самый разгар битвы. И бросить Шепард одну? Элен считает Гарруса больным или поехавшим?! Вакариан отвечает злобно, не верит, что она уйдёт, она обещала это долбанное «хорошо», а так не бывает без Шепард. Ни за что. Зелёные глаза потеряли всякую надежду, которая теплилась внутри всё время их общения. Она уже обрекла себя на гибель. И Гаррусу от этого больно вдвойне. — Неважно, что случится, ты же знаешь, что я люблю тебя. И буду любить вечно. — Шепард, я… тоже тебя люблю. Элен убегает вперёд, оставив Гарруса позади, в объятиях боли, безысходности и одиночества. Сознание бьётся раненой птицей, хочет идти за ней, бежать, помочь, обнять и к чертям пошла вся эта идиотская Галактика! Лиара смотрит как-то жалобно и сочувственно. Только этого не хватало. Всё будет хорошо. Ой, а врать-то плохо, Шепард, как тебе не стыдно? Гаррус не считает разбитые стеклянные вещи после семнадцати и перестаёт отчаянно брыкаться в крепких руках почти всей команды только после бесконечно долгих двадцати минут. Пусто. Сыро. Новый идеальный мир. Конечно, всё теперь всегда будет хорошо. Ты подарила всему живому и неживому надежду! Элен, ты дала им мир! И забрала с собой в могилу сердце одного глупого, наивного, влюблённого турианца. Всё будет хорошо. Гаррус так часто слышал эту фразу в своей жизни. СБЦ, Нормандия, Омега, Тучанка. Шепард, Шепард, Шепард. Вакариан мечтает поскорее сдохнуть, и он лично не промахнётся прямо в лоб самого правителя и вершителя судеб, если не обнаружит на той стороне барную стойку из красного дерева, Элен такое нравилось, два мягких стула и тонкую, светловолосую фигуру в простой чёрной майке и спортивных штанах. В зелёных глазах должна зажечься не надежда, это пережиток прошлого, а, чёрт подери, радость. Радость, слышал Всевышний?! — Кто эта прекрасная девушка, сидит в баре совсем одна? Я, наверно, в Раю! Хотите выпить, коммандер Шепард? — Вакариан! Не знаю, как у турианцев, но у людей невежливо заставлять даму ждать! И она должна, чтоб тебя, улыбаться.