Синее сердечко

      Очередной, неудачно подвернувшийся под руку прибор, полетел в стену, о которую с грохотом и разбился. Вот же распсиховался, так скоро всю лабораторию разгромлю. А все из-за того что опять на глаза попалась эта демонова открытка! И зачем я ее только сделал?       Я подхватил этот злосчастный кусочек синего пластика со стола, намереваясь запустить его вслед за прибором, но рука замерла и, будто самовольно, поднесла открытку к лицу. Прожечь синее сердечко взглядом тоже не вышло, и я раздраженно швырнул его обратно на стол.       Вот с чего идея сделать ее мне показалась достаточно хорошей? Я ведь долго думал, перебирал варианты, но остановился на этом, и теперь эта глупая открытка лежит на рабочем столе, немым укором моей слабости, и только и делает, что безумно раздражает. А отправить ее или хотя бы выкинуть у меня рука не поднимается.       Я снова схватил первый попавшийся прибор и запустил в ту же стену. Новые осколки пополнили горку останков его предшественников. Сколько их там? Так, Флавий, успокойся. Так психовать совершенно не в твоем стиле. В твоем стиле язвить и придираться, по поводу и без, к помощникам, которые, кстати, сбежали, потому что ты издевался над ними последние пару недель раза в три больше обычного. Нет, все равно бить приборы не лучший вариант, тут есть и уникальные разработки. Хотя кого они сейчас волнуют вообще?       — Пффф… Может я чего-то надышался? С каких пор меня не волнуют уникальные разработки? — пробурчал я в пустоту лаборатории.       Если задуматься, то последний месяц у меня голова забита не пойми чем. С того самого дня, когда она, чуть ли не рыча, вылетела из лаборатории Тиберия, умудрившись хлопнуть автоматическими дверьми. Так и не понял как ей это удалось, в прочем, не это важно. Важно то, что я совершил ошибку, да еще и не сразу понял, что сделал не так.       Тиберию, по его же собственной глупости, и, каюсь, моему недосмотру, промыли мозги. Он чуть не натворил дел, но я, не без помощи Ри, смог остановить взлом защитных систем и привести Тиберия в относительно нормальное состояние. То, что нам удалось узнать, давало пищу для размышлений, и я сразу же занялся обдумывание новой информации. Разговор с ней я заканчивал уже на автопилоте. В целом в этом не было ничего нового, мне не раз приходилось работать в подобном режиме, и никогда осечек не выходило. До того раза.       Я ошарашено пялился на покрытые изморозью двери лаборатории, вырванный из размышлений ее странным поведением. Так и не поняв, что произошло, я вопросительно посмотрел на Тиберия.       — Чт-то? — после промывки мозгов он стал немного заикаться.       — Что это было? — пояснил я, махнув рукой в сторону дверей.       Тиберий рассеяно посмотрел в указанную сторону, потом снова на меня и сокрушенно покачал головой.       — Знаешь, я вообще уд-дивлен, чт-то она тебя не уд-дарила.       Я удивленно моргнул.       — С чего бы ей это делать?       — Т-тебе вообще много к-кто по р… лицу съездить хочет, зн-наешь ли. Но сейчас ты п-просто на с-самом деле перегнул. Не стоило эт-того говорить.       У меня даже челюсть от удивления отвисла. Очень хотелось что-то возразить, но я не мог подобрать слов. А Тиберий только махнул рукой и, покачиваясь, направился к выходу.       — Да ч-что тебе объяснять, все равно н-не поймешь. О человеческих ч-чувствах и не слышал н-ничего небось, — тихонько бурчал он себе под нос, явно думая что я ничего не слышу.       Все на что меня хватило, это прошипеть ему в след «прекрасно» и попытаться выкинуть произошедшее из головы.       Но мне не удалось так просто отмахнуться от этого. Мысли постоянно возвращались к ее внезапно невероятно злому лицу, искаженным чуть ли не в оскале губам и пылающим ненавистью глазам. Никогда я еще не видел ее в такой ярости. Моя любимая помощница, обычно больше была похожа на Снежную Королеву, чем на яростную фурию. На обилие колких комментариев, от которых сбегали даже самые стойкие, она только слегка морщилась. А тут… Я ведь не сказал, как мне тогда казалось, ничего неприятного.       Этот случай настолько засел у меня в голове, что я просто не мог нормально работать. Десятки раз просмотренная запись происшествия в лаборатории, только дала понять, что из сказанного мной ее разозлило. Но почему, понятней не стало. Поэтому, помучившись пару дней, в попытках забить, я нашел ее досье. Его мне прислала Герида, еще когда Ри только первый раз прибыла в Элинар в качестве бессмертной.       Посвящать новоиспеченных бессмертных в некоторые тонкости их нового бытия, как и проведение вводных лекций, давно уже было моей обязанностью, которой в последнее время весьма прибавилось. Хотя на самом деле работы прибавилось по всем направлениям. Так что я с чистой совестью спихнул прием новичков на свою голограмму, лишь иногда курируя отдельных бессмертных, на которых Герида присылала досье. В прочем, я совершенно не понимал, зачем нужно мое присутствие. В качестве отчета просто отправлял богине-наставнице запись из тренировочного зала, а досье не читал, наверное, ни разу, мне ни к чему лишняя информация, которую я никак не смогу использовать. Благо таких бессмертных, требующих личного контроля, было не так уж много.       Когда пришло оповещение о прибытии новенького из списка, я привычно перехватил управление голограммой, не вдаваясь в подробности. В Научном центре, перед постаментом с голограммой, я обнаружил воина, невысокого и на удивление тонкого, чего не скрывал даже массивный центурионский доспех, шлем он, кстати, не снял. Я бы даже подумал, что это совсем мелкий парнишка, которого убили чуть ли не на первом задании, если бы не тот факт, что в центурионы берут не менее чем через пять лет службы.       Размышления не мешали мне отрабатывать стандартную программу. Тем более он оказался весьма молчаливым, только кивал периодически. В тренировочном зале даже не осматривался особо. Молча следовал инструкциям, вопросов не задавал. Не удивился предложенному на выбор системой оружию, и даже кристалл криоманта взял, казалось только потому, что тот был ближе. От воина так и сквозило безразличием. Я только мысленно пожимал плечами, подумаешь, я уже стольких бессмертных повидал, у всех свои причуды. К тому же я не эксперт в психологии, пусть Герида разбирается, что и как, а мне бы таких новичков побольше, что бы не отвлекали от работы надолго.       Но удивить он меня все же смог. Когда я предложил ему изменить внешность. С тех пор как эта система стала доступна всем бессмертным, от ее услуг еще никто из новичков не отказывался, всегда находилось что-то, что хотелось бы изменить, хотя бы самую малость. Но он сразу же потянулся закрыть предложенный интерфейс. Я даже не удержался.       — Да ладно! Ты хоть функции посмотри, там не мало возможностей.       Он никак не отреагировал сначала, я уже было думал, что он все равно просто закроет меню. Но нет, он послушно стал листать вкладки, а закончив, снова потянулся к кнопке закрытия и… остановился, так и не нажав. Зависнув на несколько секунд, он вернулся к меню и неуверенным движением отключил отображение шлема.       Смерть настигает людей в самых разных ситуациях, и ей все равно готовы они или нет. Чтобы узнать бессмертный ли ты, надо один раз встретить свою смерть. В каком только виде не прибывали новоиспеченные бессмертные. Но такое я видел впервые. Девушка (вопрос только почему она в мужской броне), была безумно измождена. Бледная, нездорово сероватая кожа неприятно обтягивала скулы и острый подбородок, впалые щеки, запавшие мутные глаза с полопавшимися сосудами и обветренные бледные губы. Картину довершал короткий ежик совершенно белых волос. Казалось, у меня язык к небу присох, я не мог не смотреть на нее, хоть это и было неприятно, а где-то внутри колыхалась странная смесь из жалости и брезгливости.       Из ступора меня вывели движения ее рук, они уверенно и быстро порхали по интерфейсу, выставляя настройки внешности. Много времени это не заняло, и она не мешкая и секунды подтвердила выбор. Световая волна изменений и передо мной стоит вполне обычная девушка. Все такая же невысокая, едва мне до плеча, бледная кожа больше не выглядит нездорово, тонкая фигурка не наводит на мысли о том, что девушку не плохо бы покормить как следует. Только волосы, теперь более длинные, остались абсолютно белыми, да в светло-синих глазах сквозила холодная отстраненность. Но она теперь хоть не напоминала ходячий труп.       Когда она ушла, я еще какое-то время пялится в стену своей лаборатории с отсутствующим видом и совершенно пустой головой.       Так я познакомился с ней. Почему-то она меня сильно зацепила, и я старался следить за её успехами, из первого ряда, так сказать. Сам поручал задания, сам объяснял, сам обучал. Не моя голограмма, а я сам. Она оказалась очень толковой помощницей, еще и способной терпеть меня куда дольше других. Все думают, что я и сам не замечаю, как небрежно обращаюсь со своими помощниками, но это не так. Просто, зачем мне неженки, которые сбегают после пары поручений? Так что это такой своеобразный естественный отбор. И она его выдержала. Она часто приходила в Научный центр послушать лекции, потренироваться, получить задание. Я даже привык как-то и привлекал её к самым интересным проектам. Со временем пустота и безразличность ушли из её взгляда, она стала более приветливой, хотя осталась довольно немногословной и, самое главное, все такой же исполнительной. Она отлично сработалась с Тиберием, стала моим любимым помощником. В смысле лучшим помощником, лучшим. И за все это время я и не вспоминал о её досье. Что даже странно, учитывая первое впечатление. Но вот, спустя столько времени, я, наконец, решил его прочитать.       Девушка на стандартной фотографии в начале документа ничем не отличалась от нее нынешней, разве что она была вполне себе шатенкой и с другой стрижкой. Оказывается, раньше она была начинающей художницей и, судя по всему, перед ней открывались неплохие перспективы. Вот только вместо того чтобы пойти учиться в столичную академию искусств, она внезапно ушла в храмовники. И весьма неплохо там устроилась, всего за несколько лет она заняла место командира отряда быстрого реагирования и прекрасно выполняла свою работу. После семи лет службы собиралась уйти в отставку и… выйти замуж. За сослуживца. Но после смерти командира второго отряда, с которым они были на последнем задании, она резко перевелась в центурионский корпус, оборвав контакты со всеми друзьями и родными. Погибла на задании, оказалась бессмертной. На этом все.       К досье было прикреплено несколько фото. Одно из них большое, групповое. Не очень большая гостиная в чьей-то квартире, около десятка человек, в центре двое. Она в гражданском, шоколадного цвета локоны спускаются на тонкие плечи, глаза кажутся сапфировыми. Высокий зеленоглазый блондин обнимает её за талию. Они оба счастливо улыбаются. На безымянном пальце её правой руки поблескивает тонкое серебряное колечко с синим камнем. То самое кольцо, что она не снимает сейчас с левой руки. Я долго рассматривал то фото, не понимая, что чувствую, смотря на её счастливую улыбку. Сейчас она редко улыбается, и ещё никогда при мне она не улыбалась так. Что ж, теперь было понятно, что произошло. Нет, Тиберий, ты не прав, я не настолько отмороженный, чтобы не понять, как ошибся. Некоторые раны не заживают никогда. Да еще я со своим «влюбляйся, ищи смысл жизни». Я решил, что надо как-то все исправить. Очень не хотелось терять ее из-за моих не осторожных слов. Ведь она отличный помощник. Да, помощник. Такие редко попадаются.       Жаль она, вряд ли будет мне так же счастливо улыбаться, как на том фото.       Наверное, даже под пыткой или угрозой уничтожения всех моих исследований я не смогу внятно объяснить, почему решил сделать открытку. Будет ли достаточным объяснением влияние наступающего праздника? Нет, не думаю. Идея была такая: делаю открытку, пишу в ней что-нибудь эдакое, может даже сразу извинения, но мало вероятно, отправляю. Когда бы её привела открытка, лично извинился. Но плану не суждено было сбыться. Открытку то я сделал, а вот написать ничего не смог, более того, осознал всю глупость этой затеи. Я начал злиться на себя и срываться на всех под ряд. Тем более что к тому моменту она уже более двух недель не появлялась в Научном центре. Когда я понял это, попытался связаться с ней, но ничего не вышло. Первый прибор повстречался со стеной, когда от Тиберия я узнал, что она уехала из столицы ещё несколько дней назад и не планирует возвращаться до конца месяца. Почему ему она сказала, а мне нет? Почему её планшет блокирует мои вызовы? Даже если злиться на меня, вдруг она мне будет нужна? По работе, конечно же. Все это не улучшало настроение. Так что я продолжал разбивать о стенку различные приборы и придираться к адептам с утроенной силой.       Оповещение о входящем вызове выдернуло из попытки помедитировать.       — Таис? — сказать что я удивлён, все рано что промолчать.       — Флавушка, дорогой, у меня к тебе ооооочень важная просьба! Выручи пожалуйста! — с ходу насела опальная богиня.       Я поморщился.       — У меня нет времени.       — Ну, пожалуйста, от тебя много не потребуется, обещаю! Просто посмотри, вдруг, чем поможешь! — ее умоляюще тон только вызвал у меня раздраженный вздох.       — В чем дело хоть?       Из щебетания Таис я только понял, что одна из подопытных дриад почему-то влюбилась в какую-то бессмертную и достаёт её букетами из живых триффидов и любовными посланиями. Каким образом я могу помочь в этой ситуации, я же не ксенобиолог, я так и не понял. Однако, я все же согласился прийти в лабораторию «28М», рассудив, что это неплохой шанс отвлечься. Может хоть часть приборов выживет?       Закончив разговор, я, невесело посмеиваясь, вернулся к рабочему столу. Судя по всему, пока я был занят своими мыслями, заходил Тиберий, так как на столе стоял новый прибор, чертежи которого он мне показывал с неделю назад, в редкий момент моего спокойствия. Да, мне определённо стоит отвлечься, а то я уже не замечаю как по моей лаборатории шляются посторонние.       Тряхнув головой, я направился к выходу. До назначенного Таис времени ещё что-то около шести часов, надо бы отдохнуть. В дверях я обернулся, думая, не забрать ли с собой открытку, но синего сердечка нигде не было видно. А ладно, все равно никуда отсюда не денется.       К лаборатории «28М» я подходил раздраженный и с опозданием почти в час. А все потому что когда вернулся к себе, я не нашёл эту демонову открытку. Все было на своих местах, кроме неё. Я обыскал все! Но проклятого кусочка пластика нигде не было. Из-за чего кучка обломков под стенкой снова увеличилась. Нет бы обрадоваться, что открытка больше не будет действовать мне на нервы. Я вместо этого чуть ли не в панике и бешусь больше, чем когда она мне мозолила глаза. Пока переворачивал лабораторию в поисках несчастной открытки, не заметил, как пора было идти разбираться с дриадой. Хотел послать это к Танатосу, но обещания нужно выполнять.       У входа в лабораторию я остановился. Через прозрачные двери было хорошо видно, что в помещении никого нет. Ну, почти никого. Тонкую фигурку сидящей на столе девушки, я узнал бы, пожалуй, где угодно. Заправленные за одно ухо белые волосы, с недавних пор светящиеся синим глаза, вставки в нимбе переливаются тем же цветом. Да, не зря я открытку сделал синей, это её цвет. Кажется, она задумчиво рассматривает что-то у себя в руках. Я хотел уже было зайти в лабораторию, когда движение привлекло моё внимание и взгляд скользнул по её фигуре ниже. В задумчивости она закинула одну ногу на другую, открыв тем самым прекрасный вид на эту самую ногу, не прикрытую совершенно ничем. Небольшая ступня в босоножке с каблуком, изящная лодыжка, коленка и даже издалека кажущаяся нежной кожа бедра. Сглотнув внезапно поступивший к горлу ком, я попытался перевести взгляд в сторону, но он зацепился за вырез платья. Элай, да она никогда не приходила ко мне в таком виде! В отличие от идиоток сновавших возле моей голограммы, она всегда одевалась весьма закрыто. Не то что бы в этом было что-то такое, вон, на Наори каждый второй чуть ли не в купальнике по городу ходит. Но она… Для кого это?       В груди забурлило что-то неприятное. Я, наконец, смог отвести взгляд. Подумаешь, мало что ли полуголых девиц в своей жизни видел. Я тряхнул головой, возвращая себе относительно спокойное состояние, хотя бы внешне, и зашел в помещение.       — Ну и где все? Я же всего на час задержался. У меня вообще-то работы полно, — кажется получилось не так непринужденно, как мне того хотелось.       Она вздрогнула и вскинула взгляд на меня, быстро пряча, то что рассматривала в широком рукаве. Стоило её взгляду сфокусироваться, как она слегка поморщилась.       — Нет никого.       Ну да, все еще злится. Я сейчас тоже не в лучшем настроении, но не будем на этом зацикливаться.       —…Слушай, а она тебе правда открытки шлет? — лучше просто продолжить разговор, правда?       Её губы искривились в неприятной усмешке.       — Надо же, ты не забыл, зачем тебя сюда позвали.       — У меня отменная память.       — Угу, отменяет все ненужное, а это все, кроме исследований.       От так не свойственного ей язвительного тона хотелось зарычать и хорошенько тряхнуть её за плечи, в попытке вернуть в норму. И в то же время, от понимания, что это я сам так сильно задел мою Снежную Королеву, что она стала не похожа на себя, немели губы. Чтобы хоть немного отвлечься пришлось, сжав кулаки и отведя взгляд, поинтересоваться где обещанные Таис учёные.       Она тяжело вздохнула и ответила более спокойно.       — Я пришла около часа назад, за это время так никто и не появился.       — А ты в соседних лабораториях смотреть не пробовала?       Честно, я не хотел чтобы это так прозвучало, сам не понял как так вышло, но ей-то откуда знать об этом. Её ответ скорее был похож на шипение. Снова захотелось встряхнуть её за плечи, в попытке вернуть душевное равновесие. Самому себе. В прочем, она тут же спокойно пояснила, что не хотела с ними разминуться, поэтому никуда не уходила.       Я помолчал немного, прикидывая не взорвется ли она от моего следующего вопроса. Задать который она мне даже толком не дала. Нет, Таис не звонила, и связаться с ней не получилось.       —…Вообще, это все уже как-то дурно пахнет. Понять не могу, чего она добивается.       Вот и я не могу. Но согласен, что тут что-то не так. От этой змеи стоит ждать беды.       Дозвониться не удалось и мне. И идей никаких не появилось. Но это скорее из-за того что все разумные мысли разбежались, уступив место странным и неуместным рассуждениям о том будет ли неприятным прикосновение металлических пальцев к нежной бледной коже. Вообще я допускаю что «что-то не так» тут скорее не с Таис, а со мной, учитывая то, что я уже неизвестно сколько времени сосредоточенно наблюдаю боковым зрением за тем, как она задумчиво покусывает нижнюю губу.       — Не знаешь, кто бы мог такую штуку сделать?       Как сквозь вату до меня дошло, что она что-то говорит. Нет, это уже как-то совсем нездорово. То, как она поджала губы, явно сдерживая злость, подсказало мне, что я слишком завис. Я попытался сосредоточиться.       — Ну, давай гляну, что там такое.       Она соскользнула со стола, подол платья спрятал её ноги, в прочем ненадолго. При каждом шаге бедра так и мелькали в разрезах юбки, идущих от самой талии. Убил бы того, кто сделал это платье. Она протянула мне какой-то маленький предмет. Я выхватил его, не особо разбирая, что это, и начал крутить в пальцах, пытаясь отвлечься от кровожадных мыслей. Но стоило только сосредоточиться на вещице, как меня будто ледяной водой окатили. Это было синее сердечко. Та самая открытка. Я бездумно пару раз открыл и закрыл её, лихорадочно соображая, как она у нее оказалась. Я совершенно точно не отправлял её, она была где-то в лаборатории, без меня туда никто бы не зашел. Да и никто не знал о том для кого она и что открытка вообще существует. Так как это получилось? И стала бы она меня спрашивать, если бы знала что она от меня?       — Ты пробовала вписы… — попытался я прощупать почву и выиграть время, но она оборвала меня.       — То, что ты такой весь гениальный, вовсе не означает, что все остальные вокруг тебя полные идиоты. Конечно, я вписывала в нее имена.       — И что происходит? — спросил просто чтобы не выглядеть подозрительно.       — Ничего. Ни одно имя не подошло. Я весь свой список контактов туда вбила. Ну, кроме тебя. Но ты же не маялся бы такой дурью, верно?       По спине пронеслась волна неприятных мурашек. Дурью маяться? Шутник, да? Я покрепче сжал челюсть, пытаясь сдержать внезапный гнев.       — Понятно. Сходи к Тиберию, пусть он этим займется, у меня нет времени возиться с всякими глупостями, — я старался говорить максимально спокойно, хотя, глядя на её иронично приподнятую бровь, хотелось рыча послать к Танатосу.       Она взяла протянутую открытку, осторожно, за край, будто не желая даже случайно коснуться моих пальцев. Это добило. Один Элай знает каких сил мне стоило не прижать её к ближайшей стене, глупо крича, что это моя открытка, что я такой же живой как и все, что умею чувствовать. Может и стоило? Нет, лучше просто прикрыть уже чем-нибудь её голые плечи и зашить эти раздражающие разрезы. Ох, звезды, о чем я думаю? Что за бред? Флавий, приди в себя! Надо уходить, пока чего-нибудь не выкинул.       Я попытался улыбнуться на прощание, но судя по её удивленному лицу, не стоило этого делать. А, не важно. Я развернулся и направился к двери. На полпути до меня дошло, что я опять облажался. Ну что за импульсивность? Что на меня нашло вообще? Как будто бы не знаю что весь Элинар, если не Элион вообще, считает, что мне нет дела ни до чего, кроме научных исследований и разработок. И, собственно, разве это не правда? Когда это успело измениться? Может, перетрудился? Устроить себе отпуск что ли… Нет, ну это же надо было! Зачем я её к Тиберию отправил, мог же просто забрать открытку. Потом придумал бы как выкрутиться. Может, ещё не поздно сказать что передумал?       Закончить мысль мне не дало синее сердечко, зависшее прямо перед лицом. Из головы вылетели все мысли, кровь отлила от лица. Все на что меня хватило, это подставить руку, в которую тут же опустилась половинка открытки.       — Ч... Что это значит? — раздался за спиной сдавленный голос.       И что ответить? Я сам-то знаю, что это значит?       — Я…       Договорить я не смог, и вовсе не из-за неприятного комка, подступившего к горлу, не из-за сведенной как в судороге челюсти.       По лаборатории разнесся оглушительный, нечеловеческий вой.