RoMantic

POV Рокко Кто не рискует, тот не пьет шампанского, так? А про нас говорят, что мы – рисковые. Соответственно, выпили уже столько, что едва держимся на ногах. Пьяны любовью и друг другом – без преувеличения. Но разве это не прекрасно? Прохожие косятся на нас: кто-то – осуждающе, кто-то – снисходительно, а кто-то – с понимающей улыбкой. Но нам плевать на них на всех, всех до единого. Мы же больше никогда их не увидим, так? Что до меня, то я вообще не хочу видеть никого, кроме тебя. Потому что когда тебя нет рядом, я каждый раз не нахожу себе места. Глупо, да? Но это так, и тут уж ничего не поделаешь Мы лежим прямо на траве, безо всяких там пледов и одеял, ты ешь мороженое – нарочито медленно, как мне кажется, – а я терпеливо жду, когда от него останется только деревянная палочка с логотипом фирмы-производителя. Но даже мое терпение не бесконечно, и мало-помалу я начинаю буравить тебя красноречивым взглядом, тонко намекающим на то, что пора бы тебе поскорее разделаться с многострадальным пломбиром. – Я не могу быстрее, – смеешься ты, замечая это. – Оно холодное, – и облизываешь перепачканные шоколадом губы. Как будто провоцируешь. Хотя почему – как будто? – Я его сейчас отниму и выкину, – безапелляционно заявляю я. Ты в ответ снова хохочешь, запрокинув голову. Так звонко, так искренне, так заразительно… – Я сама, – с невозмутимым видом отшвыриваешь обертку с остатками мороженого куда-то в сторону, переворачиваешься на живот, и наши лица оказываются так близко друг к другу, что носы почти соприкасаются. Впрочем, и это мизерное расстояние я спешу сократить, прижимаясь к твоим холодным губам, еще хранящим вкус ванили и шоколада. Ты с готовностью обвиваешь руками мою шею, льнешь ко мне всем телом, и я опять – как и всякий раз, когда ты рядом – ощущаю, как кружится голова от твоей близости. Руки сами по себе проникают под твою футболку, поглаживая плоский живот, скользят выше и выше, нашаривают застежку бюстгальтера – и тут нас прерывает недовольное пиликанье твоего мобильного. Я слишком хорошо знаю эту мелодию. Милая, я, конечно, всем сердцем люблю твою маму, но у нее действительно талант звонить не вовремя. – Подожди, – прерывисто шепчешь ты, отстраняешься и отвечаешь. Поначалу я просто закатываю глаза и жестикулирую, призывая отделаться от матери поскорее, а потом, не выдержав, касаюсь губами твоей обнаженной шеи. Скажешь, ненасытный? Просто я скучаю даже когда ты находишься в нескольких шагах от меня и я не имею возможности к тебе прикоснуться. Ты запрокидываешь голову, блаженно прикрываешь глаза, уже не прислушиваясь к тому, что так увлеченно вещает голос из трубки. – Люблю тебя, – шепчешь чуть слышно. – Нет, мама, это я не тебе, не обольщайся. Когда от звонившей наконец удается отделаться, ты сама набрасываешься на меня, как изголодавшаяся хищница. А я что? Я не возражаю. Я же знаю, что мы сумеем вовремя остановиться. Зато больше будет азарта, и больше страсти, когда приедем домой… Блаженную парковую тишину нарушает гулкий раскат грома, и тут же на нас буквально обрушивается не на шутку сильный ливень. Ты вскакиваешь на ноги, раскидываешь руки и подставляешь лицо прохладным каплям. Где-то с минуту я с улыбкой наблюдаю за тобой, потом подхватываю на руки и начинаю кружить – до тех пор, пока мы ничком не падаем на уже мокрую траву. – Мы сумасшедшие, – констатируешь ты, подавив смешок. – Зато счастливые, – справедливо замечаю я. Что бы ни стояло на другой чаше весов, это «зато» в любом случае перевесит. Потому что у меня есть ты. И мы пьяны любовью.