Житие мое

В этой главе у меня есть соавтор Dabltrabl ))) Миу, я тебя обожаю. Утро, так сказать, всем боброе... Или доброе? Или... Да и тьфу на него, вечер уже! Пытаюсь принять вертикальное положение, тут же хватаясь за голову. Ой, зараза, чего ж она так боли-и-ит? И вообще, разлепите мне кто-нибудь веки, дайте банку рассолу, а лучше - бочку. И тому фиолетовому, что рядом спит, тоже ложку отлейте... Ик. Я - кто? Тело попыталось само встать с кровати, а где она, собственно? Кровать, какой-то половичок под щекой… Оп-па, рыжий хвост. - Ми, детка, ты чего на полу спишь? - Мря? - донеслось сонное из-под бока, и хвост уплыл из поля зрения. - Миу? - Где? - хриплый мужской голос из-под другого бока, - Санчик, дай поспать. Всю ночь тебя ловили, все шесть лап гудят. Оглянувшись вокруг, я впала в ступор, рассматривая своего бета и кошку, лежавших по обе стороны от меня. Оба всклокоченные, перемазанные малиновой краской, прелесть какая! - А чего вы такие, клубнично-малиновые? – поинтересовалась, мазнув крылышком по этой массе и запихнув ее в клюв, почмакала. Вкусно. - Издеваешься? Ты хоть свадьбу помнишь? - Ик... Чью? Троих не распишут! - округлила глазки, рассматривая присутствующих. Интересно, Миу женилась или вышла замуж? - Утя, не нервируй! Ми расписалась со мной, а потом мы праздновать сели, - волк завалился рядом на спину, дрыгая лапками в воздухе, - потом Лир протащил свою настоечку на грибах, и вы с ним всем… ВСЕМ! По граммулечке... - Граммулечка в утиных лапах - страш-ш-шное дело! - Кошка фыркнула и стала слизывать с шерсти розовато-красные разводы, - это мня к тому, что ты зачем-то полезла на чердак. - На чердак? - переспросила я. - Точно? - Ага, - перебил бет, - что-то там долго делала, и Ми послала за тобой своего жениха. Миу, он уже муж или еще жених? - Муж. Потом там что-то ка-а-ак грохнет. А потом ты такая выскакиваешь в простыне и с банкой варенья наперевес, и кричишь: "Съели! Утку съели!" - и тычешь банкой в волка, а тот стоит, морда в варенье перемазана, глаза осоловевшие, ничего не соображающие, и лапами разводит. - Ми - в обморок, волк её в охапку, мы - за тобой, Лир - на шкаф. Утя, ты чего орала, что теперь не утка, а сова? - Я? - потрясла головой, чтобы хоть что-то прояснить в ней, но рой, поселившийся в моей черепушке, только зажужжал еще более сердито. - Ага, - поддакнула кошка, - но сначала всех убеждала, что ты призрак. Просила Нану поделиться опытом прохождения сквозь стены и с третьей попытки таки прошла, но в дверь. - Ик... - Вот тебе и "ик"! - А варенье? - Так ты им нас вымазала и сама вымазалась и утверждала, что ты теперь сова в клубнике... Помнишь? - М... Да-а-а... - я почесала затылок и попеременно поглядела на обоих. Картина маслом - варенье на лицах, вернее, на мордах, простыня на мне, вернее, её остатки в том же самом варенье. - Да ну вас, какая из меня сова. Я - УТКА! Фигу вам, никаких там сов! Только утки спасут мир! - Ура! - Утя вернулась! Меня вылизали и затискали с ног до головы. И потащили опохмеляться. Эх, хорошо быть уткой!