Глория Поттер

      Наступило утро первого сентября, и Глория вскочила так же рано, как и каждый день до этого дня. Она не высыпалась, но уснуть не могла, а если засыпала, то видела сны о Хогвартсе, но они быстро заканчивались, девочка просыпалась и пыталась снова заснуть, чтобы увидеть эти сны опять, но засыпать не получалось, и Глория очень расстраивалась, но поделать ничего не могла.       Когда она встала, часы показывали только полтретьего, и, конечно, никто из находящихся сейчас в доме не собирался подниматься. Девочка вышла на улицу и села на крыльцо. Она посмотрела на небо и вдохнула ночной воздух. Закрыв глаза, девочка представила, как она сидит ночью на одной из башен Хогвартса и смотрит на небо. Там, наверное, другие звёзды и другое небо. И даже другой воздух. Всё там другое, волшебное. И, наверное, она будет скучать по этой обстановке, этому воздуху, этому небу и этим звёздам.       Глория оторвалась от созерцания неба и подумала о Хогвартсе. Скорее бы туда приехать и начать учиться. Девочка провела рукой по засохшей траве, и она стала зелёной и поднялась с земли, будто заново родившись. Глория улыбнулась, но потом испугалась: ей же уже купили волшебную палочку, так значит, больше нельзя делать ничего волшебного за пределами школы, иначе исключат, а ведь она ещё даже не начинала учиться. Теперь мысли занимала палочка. Она была гибкая из орешника с волосом единорога внутри и десять дюймов длиной. Она лежала в комнате Глории на полке в коробке, которая тщательно оберегалась большой собакой Поттеров Кексом. Так его прозвала Глория, ей тогда исполнилось шесть лет, и этого некогда маленького щеночка ей вручил отец, сказав, что имя она может ему выбрать сама. Тогда девочка очень обрадовалась и выдала, что его будут звать Кексом, потому что он маленький и сладкий. Теперь же Кекс достигал чуть ли не груди Глории, хоть она и была довольно низкой. Если они вместе лежали на кровати, то Лори было совсем не видно из-за пышной шерсти пса и его огромных размеров. Даже сейчас, с улицы было слышно сонное дыхание Кекса и скрежет его когтей по полу. Около пледа и миски собаки весь пол уже был исцарапан, но это не причиняло Глории неудобств, да и остальным членам семьи тоже. Пёс был верным охранником хозяйки, хоть и имел добродушную натуру, и сейчас девочка приказала ему охранять полку с коробкой, где лежали палочка и шкатулка с украшениями Лори.       Девочка вошла в дом и пошла к себе в спальню. Сев на кровать, Глория выглянула в окно — никого не было, и в небе всё было чисто — сов не подразумевалось. Значит, её не собираются исключать из Хогвартса за незаконное употребление магии. Облегчённо вздохнув, она легла на кровать. Уснуть всё равно не получалось. Тогда девочка просто решила полежать и подумать до того, как все проснутся. Кекс, протяжно вздохнув, встал на ноги, зевнул и, шаркая ногами по полу, пошёл к ней, залез на кровать и устроился на ногах девочки, тут же согрев их. Лори улыбнулась и погладила пса по голове. Вскоре он засопел, и девочка легла на кровать.       Теперь она думала о своих будущих однокурсниках. Подружится ли она с ними? Ну, с девочками из её комнаты не подружиться будет трудно, поэтому вопрос о друзьях можно будет тут же откинуть. Ну, а враги? Будут ли они? Папа рассказывал о каком-то Северусе Снейпе. Он говорил, что он был плохим, а сейчас должен занимать должность одного из преподавателей Хогвартса. А мама говорила, что дружила с ним, пока он не сделал что-то плохое по отношению к ней, но вот что, она не рассказывала и мужу запрещала. Но она явно знала о работе бывшего друга больше Джеймса и, вобщем-то сказала, что он работает профессором зельеварения и является деканом Слизерина. Если у Северуса Снейпа есть дети, то, возможно, с ними она не подружится. Скорее всего, ведь он будет учиться на Слизерине, как и отец. Этот факультет не привлекал Глорию ничем, ведь оттуда вышел великий тёмный маг Волдеморт, который чуть не убил её и её семью, когда ей было всего около года.       Больше ей нравился Гриффиндор, где учились смелые волшебники, а также её родители, которых она, естественно, тоже причисляла к храбрым людям. Хотя, конечно, девочка не могла выбирать, на какой факультет она попадёт, однако ей больше по душе был Гриффиндор или Когтевран, да хотя бы и Пуффендуй, но только не Слизерин.       Но тут Глория вернулась к мыслям об однокурсниках. Теперь её волновал Невилл Долгопупс. Он её ровесник, а значит, может оказаться с ней на одном курсе. Иначе и быть не могло, потому что дни рождения их были почти в одно и то же время, только Невилл был старше, но ведь такие маленькие расстояния в возрасте не помешают Невиллу оказаться на одном с Глорией курсе. Только если он будет сквибом, но это маловероятно — он победил самого Волдеморта в годовалом возрасте! А если его распределят на один с ней факультет, то будет ещё лучше. Ведь как это здорово — учиться на одном факультете и курсе с самим Долгопупсом. Недавно он появился в Косом переулке — русоволосого круглолицего мальчика со свёртками в руках сняли репортёры из «Ежедневного пророка», и теперь переходивший с одного места фото на другое, Невилл красовался во всех номерах газеты на первой странице. Лори знала, что его родители умерли от смертоносного заклятия, которое послал Волдеморт, и теперь Невилл живёт с бабушкой. Глории было очень жалко мальчика, ведь его родители мертвы, а он их даже не помнит. Как это, наверное, ужасно — не помнить своих родителей. На глаза девочки навернулись слёзы, и она представила несчастного Невилла, который лежит на кровати с фотографией Алисы и Фрэнка и пытается вспомнить что-то о них, но ничего не получается. И только шрам в виде молнии на лбу напоминает ему о том случае роковой осенней ночью.       И Глория постаралась больше не думать об этом, так как боялась совсем расклеиться, ведь на месте Невилла вполне могла оказаться она и сейчас лежала бы здесь с таким же шрамом в виде молнии и плакала, потому что не знает своих родителей.       За окном уже начинало светать, и девочка, вздохнув, повернулась на бок, с трудом вытащив из-под Кекса ноги, укрылась одеялом и постаралась уснуть.

***

      Будильник прозвенел, и все в доме подскочили на кроватях. У Глории так и не получилось уснуть, она только дремала иногда, но каждый раз просыпалась из-за чего-то: то из-за того, что Кекс поворачивался на другой бок, то из-за того, что внизу вышел из комнаты папа и, скрипя половицами, двинулся в сторону туалета. Наконец, она встала. Спать совсем не хотелось, хотя, казалось бы, должно.       Девочка спустилась вниз на кухню, где Лили в халате уже стояла около плиты и жарила гренки. — Доброе утро, мам, — сказала Глория и села за стол. — Доброе, — ответила женщина. — Скоро будем есть.       Кивнув, Лори положила руки на стол и уронила на них голову. В себя её привели приветственныё разговоры Гарри и папы, которые появились на кухне почти одновременно. Чья-то рука легла на плечо Глории, и она подняла голову, увидев возникшую перед собой заспанную физиономию Джеймса. — Выспалась? — спросил он, садясь за стол напротив дочери, с трудом пытаясь подавить зевок. — Да, — соврала девочка, она не спала почти всю ночь, но не хотела спать, хоть это и могло быть странным. — Что-то не видно, — буркнул себе под нос Гарри и отвернулся от сестры, испугавшись гнева и того самого взгляда.       Глория не обратила на замечание мальчика внимание и погладила Кекса, спустившегося только что из комнаты хозяйки. Когда все поели, Лори пошла в комнату одеваться, а потом спустилась вниз, чтобы умыться. Действительно, выглядела она не самым лучшим образом. Мешки под глазами, спутанные волосы — это у неё от папы — и лёгкая зеленоватость лица. Умывшись и глянув на себя ещё раз, девочка успокоилась: лицо стало нормального цвета, хоть и всё ещё слегка бледнело, мешки чуть разгладились. Более или менее приведя себя в порядок, девочка пошла в комнату снова и причесала волосы, оставив их распущенными.       Спустившись вниз, Глория увидела, что на кухне сидит Гарри, а родители всё ещё у себя в комнате одеваются. Глори села за стол рядом с братом и уставилась в окно. Погода была хорошей, что радовало её, ведь не хотелось в такой день промокнуть под дождём и смотреть на хмурые тучи, а не на радующийся всему солнечный свет.       Вот и вышли родители. Наконец, можно было выходить. Глория волновалась и боялась опоздать. И хоть до отправления поезда оставалось ещё много времени, ей казалось, что они не успеют, и поезд уедет без неё. И хоть папа тайком шепнул ей, что если она каким-то мистическим способом не сможет попасть на платформу и сесть на поезд, то он с ней под руку транссгресирует в деревню Хогсмид, находящуюся рядом с Хогвартсом (о том, что в Хогвартсе и на территории Хогвартса нельзя транссгресировать девочка знала, потому что в детстве просила родителей таким способом отвести её в школу и всё показать) и оттуда-то она точно попадёт в школу. Это, конечно, обнадёживало, но девочка всё равно волновалась. Прославиться на всю школу таким специфичным способом попадания в Хогвартс не хотелось, тем более в первый день, когда никто ещё даже не начал учиться. Поэтому оставалось надеятся, что всё будет хорошо и на платформу получится попасть без особых проблем и неприятностей.       Все сели в машину, и Джеймс нажал на газ. Через какое-то время подъежали к вокзалу. С трудом найдя свободное парковочное место, глава семейства остановил машину и вышел, чтобы достать огромный чемодан дочери из багажника.       Когда подошли к платформам девять и десять, Глория остановилась и выдохнула. Вот и настал тот самый момент, когда, наконец, можно перейти эту грань между волшебным и магловским мирами и узнать всё то, что так хотелось узнать на протяжении долгих лет. Это очень волнующий момент, но несомненно и очень счастливый. Как же это здорово и одновременно страшно. Но нужно идти. И снова выдохнув, девочка сделала шаг вперёд за всей семьёй. — Итак, я буду первой, — сказала Лили. — Возьму Гарри с собой, потом ты, Лори, а потом ты, Джеймс и возьмёшь с собой чемодан Лори.       Мужчина кивнул и покрепче сжал ручку чемодана, Глория, заикаясь, пробормотала тихое «ага», а Гарри не согласился. — Ма-а-ам, я могу один пройти на платформу, я ведь умею, мне папа рассказывал и ты… — Нет, Гарри, станешь большим, как Глория, и сам, один, пройдёшь через стену, а сейчас пойдёшь со мной и не надо спорить.       Мальчик хотел возразить, но понял, что всё бесполезно и смирился со своей участью младшего ребёнка. Лори позлорадствовала бы, если не волновалась так из-за предстоящей поездки. Лили взяла за руку поникшего сына и прошла через стену, слегка разбежавшись. — Теперь ты, Лори, — подбодрил дочь Джеймс. — Давай, не волнуйся. Разбегись, если нервничаешь.       Судорожно кивнув, девочка глубоко вздохнула и разбежалась. Нет, ничего не получится, она сейчас врежется, и не попадёт в школу. Вот, удар… Нет, удара не последовало, она пробежала сквозь стену, как будто её там и не было. Остановившись, девочка посмотрела назад. Там была арка, из которой вышел улыбающийся Джеймс. Он подошёл к дочке и погладил её по голове. — Молодец, у тебя получилось. Видишь, а ты боялась.       Глория только улыбнулась и вместе с папой пошла в сторону Лили и Гарри.