Глория Поттер

      Был уже вечер, солнце закатывалось за горизонт, а на небе появлялись первые звёзды. Девочка с рыжими волосами, развевающимися у неё за спиной, бежала через рощу, с трудом переводя дыхание.       «Только бы успеть» — думала она, состредоточенно смотря вперёд, где шумела трасса. Выбежав к ней, Глория посмотрела вправо. Ни одной машины не было, и она выдохнула с облегчением, снова бросившись бежать теперь уже вдоль дороги.       Что же случилось, и почему Глория бежит? Сейчас вы всё поймёте. Давайте вернёмся немного назад в утро этого дня.       Лили и Джеймс собирались в гости к сестре новоиспечённой Поттер. Петунья, наконец, согласилась на встречу в честь наступления Рождества. Более того, она сама позвонила Лили и сухо спросила, как у них дела. Выслушав довольно длительную речь о дочери сестры, её сыне, делах на работе и годовщине свадьбы, женщина сказала, что к ним приезжает сестра Вернона Мардж, поэтому они с мужем решили устроить встречу по случаю семейного (это слово Петунья сказала с какой-то желчью в голосе) праздника. Лили, конечно же, согласилась, а её сестра, уже перед тем, как отключиться, добавила, что она могла бы привезти и своих детей. А потом добавила и то, что им следовало бы приехать на машине, а не каким-нибудь другим способом. Мысленно Лили передразнила её тон, но вслух согласилась и, отключившись, тут же побежала рассказать о разговоре мужу. Джеймс не горел большим желанием идти на ужин к сестре Лили. Она рассказывала ему о ней только хорошее, но из реплик Петуньи можно было понять, что она не слишком доброжелательно и отзывчиво относилась к младшей сестре. Но Лили, напустив на себя грозный вид, начала рассказывать Джеймсу, что она долго не виделась с Петуньей, что она сама, в конце концов, её пригласила и ещё много всего, что, по её мнению, должно было заставить Джеймса изменить своё решение о Петунье. Её муж терпеть не мог такие вот лекции, поэтому согласился только чтобы не расстраивать Лили, и чтобы она отстала. Тогда Лили пошла в комнату дочери и сказала, что они идут вечером на встречу с тётей Петуньей и Глории с её братом тоже следовало там быть. Конечно, девочка не хотела никуда идти и хотела было начать возражать, но, увидев в дверном проходе за мамой Джеймса, который жестами показывал, что сопротивление бесполезно, согласилась на этот ужин. Лили, не заметив ноток разочарования и грусти в голосе дочери, пошла сообщить о поездке младшему ребёнку — девятилетнему Гарри, копии отца и главному врагу Глории. Он, как и все члены семьи (кроме Лили, конечно), не слишком радушно отреагировал на это известие, но, опять же, как и все, согласился, увидев Джеймса уже вместе с Глорией в дверном проходе. Лили, однако, всему радовалась и, оповестив всех обитателей их дома, посчитала долг выполненным и пошла собираться для ужина.       Глории разрешили погулять, а сами родители куда-то уехали до вечера вместе с Гарри, напоследок сказав, что когда они вернутся, Глория должна быть дома. Девочка пообещала, что так и будет, а сейчас почти нарушила своё обещание.       На трассе всё ещё не было машин, а Глория, устав бежать по снегу, вышла на край дороги, немного отдышалась и побежала снова. Сзади неё сверкнули фары, и, испугавшись, девочка прыгнула с трассы в снег, надеясь, что её не видно под толстым слоем снега, которым она себя поспешно усыпала. Когда машина приблизилась к ней, девочка постаралась замереть и не шевелиться, но, конечно, у неё тут же зачесалась нога, причём очень сильно. Уже начав дёргаться, Глория не выдержала и почесала ногу, стараясь двигаться как можно плавнее и незаметнее, но именно в этот момент в машине что-то заело, и она остановилась, чуть слышно грохоча чем-то внутри.       Глория застыла в неудобной позе, подняв ногу навстречу руке в оранжевой перчатке с налипшим на пальцы снегом и уже насквозь мокрую. Девочке на счастье, машина была на противоположной ей стороне, а она лежала прямо под обочиной, так что невооружённым глазом её было почти невозможно увидеть.       Девочка аккуратно расправила ногу и прислушалась. Хлопнула дверь машины, и захрустел снег на дороге: кто-то вышел. — Н-да… — протянул мужской голос, и у Лори ёкнуло сердце: это её родители.       В голове сразу замешались мысли и идеи, как ускользнуть от родителей и успеть добраться до дома быстрее, чем они. Ведь дом уже так близко: впереди горят огоньки окон Годриковой впадины, но как же незаметно уйти от Лили с Джеймсом?       Не придумав ничего лучше, девочка перекатилась по снегу в сторону рощи, прислушалась и перекатилась снова, приближаясь всё ближе к роще. Но когда до места назначения оставалось всего ничего, Глория услышала тревожный голос мамы: — Джеймс, что это там шевелится?       Джеймс вздохнул и посмотрел в сторону, где только что лежала его дочь. — Нет там ничего, — раздражённо ответил мужчина и продолжил копаться в машине. Но, увидев на себе недовольный взгляд жены, добавил. — Заяц, наверное. — Заяц? — тут же всколыхнулся Гарри и посмотрел в ту сторону, куда показывала Лили, спрашивая у Джеймса про шевеление. — Там точно заяц? Он всё ещё там? — Нет, конечно, он увидел нас и убежал, — сказала мама, сама не совсем поверившая в существование там зайца.       Гарри разочарованно вздохнул и стал наблюдать за тем, как отец чинит машину. Лили то и дело бросала взгляды в ту сторону, но теперь уже не замечала никакого шевеления и с неохотой поверила собственному утверждению.       Глория поспешно поднялась на ноги, она была уже в роще и спряталась за деревом. Снег был рыхлым, поэтому бежать было довольно легко, но всё равно приходилось останавливаться и отдыхать. Машина всё ещё стояла там, на дороге, а девочка всё отдалялась от неё. Наконец, она вошла в деревню и быстрым шагом направилась к своему дому, постоянно оскальзываясь на льду и едва не падая.       Она еле успела забежать к себе в комнату и переодеться в свою домашнюю одежду, как услышала стук входной двери.       Девочка пыталась высушить мокрые волосы и выбрасывала из них маленькие куски снега на пол. В комнату вошла мама, и Глория поспешно наступила голой ногой на снег, а волосы откинула с плеч. — Ты уже дома, — утвердительно сказала она. — Ага. Мы не опоздаем к Дур… к тёте Петунье?       Лили терпеть не могла, когда Джеймс, Гарри и Глория, да и вообще кто-либо называл её родственников по фамилии. Ведь её саму в детстве называли в школе по фамилии, поэтому это для неё было равно оскорблению, так как она считала употребление фамилии без добавления «мистер» и «миссис» неблагодарным и некультурным. Хотя, конечно, никто не называл бы её в детстве «мисс Эванс», поэтому она была довольна, когда называли её просто Лили. Глория и Гарри с папой в отсутствие Лили всегда называли Петунью и Вернона Дурслями, поэтому привыкнуть к «тёте Петунье» и «дяде Вернону» было для них довольно трудно.       Мать нахмурилась: — Не опоздаем, если сейчас же начнём собираться, — строго сказала она и вышла из комнаты. Глория подняла ногу с уже растаявшего снега и зашипела. Ногу кололо из-за холода, а снега на ковре уже не было, вместо него осталось только мокрое пятнышко.       Девочка упала на кровать и закрыла глаза. Как же ей не хотелось ехать к Дурслям! Она знала, что у них есть сын — её ровесник. Но они же явно не будут дружить. Они выросли в совершенно разных семьях, в абсолютно разных условиях. Дадли Глория представляла либо избалованным толстяком, либо заучкой и ботаником. Ни с тем, ни с другим она не собиралась общаться, её друзья были совсем другими, под стать ей самой: весёлые, активные и добрые, а также всегда любили отправиться навстречу приключениям. Таким образом все окрестные места были ими исследованы. Но от друзей девочка отличалась кое-чем особенным, о чём они не могли знать. Она была волшебницей, также, как и её родители. Её друзья не были волшебниками, они не подозревали об особенности своей подруги. Но подозревал ли Дадли? Об этом Глория знать не могла. Она знала то, что тётя Петунья и дядя Вернон посвящены в ситуацию (и совсем не рады такому развитию событий), но про Дадли ей мама не говорила, скорее всего, потому, что сама не знала о просвящённости племянника.       Лили зашла в комнату снова. — Вот, наденешь это, — она протянула дочке тёмно-красное платье до колен с юбкой-солнце.       Платье явно было новым, и оно тут же понравилось Глории. И цвет и фасон — всё было, как она любит. Рукавов не было — были толстые лямки, почти полностью закрывавшие плечи. Но зачем ей было так наряжаться для простой встречи с этими Дурслями? Этот же вопрос девочка задала маме, заменив «Дурслей» на «твою сестру». — Я очень давно с ней не виделась. Хочется, чтобы всё было идеально, — ответила Лили. — А вдруг она не будет тебе рада? — Она никогда не была мне рада, как бы я этого ни хотела, — вздохнула женщина.       Глория была удивлена. Такого откровенного разговора с мамой у неё ещё не было. Девочке вдруг стало жаль маму. Она пыталась сблизиться с сестрой, но та только отдалялась от неё. — Ну ладно, мне надо ещё папу с Гарри в костюмы одеть.       Усмехнувшись, женщина вышла из комнаты.       Глория тем временем немного посидела на кровати без действия, а потом начала одеваться. Через некоторое время девочка спустилась вниз и увидела на кухне недовольного папу в чёрном костюме, белой рубашке под ним и с чёрным галстуком на шее. Брат был одет также, и они с папой сейчас были очень похожи: только глаза у него были зелёные — мамины. Из-за них девочка немного завидовала брату, ведь она была полной копией мамы, а глаза были наоборот папины.       Увидев дочь, Джеймс на мгновение улыбнулся, но из их комнаты вышла Лили, и улыбка пропала с его лица, на её месте возникла недовольная мина. Впрочем, и недовольная мина быстро исчезла: Лили была в красивом платье цвета морской волны почти такого же фасона, что было одето на Глории, но рукава были до локтя, а на поясе был завязан белый бант. Платье красиво очерчивало все изгибы талии. — О, ты уже готова, — улыбнулась Лили, смотря на дочь. — Встань-ка к папе и брату, я на вас посмотрю.       Глория покорно встала рядом с Джеймсом, и он положил ладонь ей на плечо, а вторая его рука оказалась на плече Гарри. — Какие же вы красивые, — Лили сложила ладони вместе и счастливо улыбалась, смотря на мужа и детей. — Может, наконец, пойдём? — спросил Джеймс, поглядывая на часы. — Уже полседьмого.       Лили спохватилась и тоже глянула на часы, висевшие на стене: — Точно, а то опоздаем.       И вся семья пошла к выходу.

***

      Четвёртый дом по Тисовой улице ничем не отличался от остальных домов, стоявших на той же улице. И ни Глория, ни Гарри, ни Джеймс не сомневались в том, что Дурсли этим обстоятельством полностью довольны.       Глава семейства припарковал машину, и они все вместе вышли из неё. Лили поправила платье, а Джеймс с детьми уже направлялся к низкому заборчику. Женщина догнала их, и они с мужем под руку шли впереди, а Глория и Гарри с самыми грустными лицами шли сзади.       Девочку в сегодняшнем дне радовали только два обстоятельства: она успела домой до возвращения родителей и то, что на ней одето это потрясающее платье. Ну, может, ещё то, что Гарри не радует его костюм и то, что он выглядит таким же недовольным, как и они с отцом.       Тем временем Лили постучала в дверь, и им открыла женщина с длинной шеей, лошадинными зубами, в зелёном платье и с крайне кислой миной. — Тунья! — воскликнула Лили и бросилась обнимать сестру. Потом Петунья коротко клюнула Лили в обе щеки, то же проделала с Джеймсом, одарила Глорию с Гарри натянутыми улыбками, а затем пригласила всех в дом. В прихожей их встретил мистер Дурсль, пожавший руку Джеймсу, поцеловавшй Лили в щеку и не обративший ни на недовольную Глорию, ни на протягивавшего ему руку Гарри, никакого внимания.       Потом Джеймс и Лили проследовали в гостиную, откуда донеслись хмельные приветствия Мардж, а детей Петунья отвела наверх в спальню Дадли, представила их друг другу и ушла вниз к взрослым гостям.       Глория же с Гарри стояли на пороге огромной комнаты Дадли и оглядывали её. Хозяин спальни сидел на диване, заваленном игрушками. — Привет, — поздоровалась Глория, которая была воспитана Лили и, конечно, имела представление об этикете.       Дадли не ответил приветствием. Глория же сделала вывод, что первый вариант её представлений о Дадли оказался верным. Он был ужасно толстым и не менее ужасно избалованным: на столе стояло два компьютера, в углу пылился сломанный магнитофон, на полу валялись кучи сломанных и ещё целых игрушек, рядом с компьютерами горой навалены диски с видеоиграми. — Привет, — подражая сестре, сказал Гарри.       Дадли так и не ответил, оглядывая кузена и кузину всё более придирчиво. — Эй, ты слышал, что мы сказали? — не выдержала Глория. — Если нет, объясню — мы с тобой поздоровались. Знаешь такое слово? — Что? — медленно спросил Дадли, хотя и Глория, и Гарри были полностью уверены, что он всё слышал. — Что ты сказала?       Глория вздохнула. — Ты знаешь… ладно, раз уж мы у тебя в гостях, то предлагай, чем будем заниматься, пока они там разговаривают, — сказала она, а потом добавила. — Я присяду?       И не дожидаясь ответа, Глория села на второй диван, немного меньше первого, стряхнув с него игрушки. Гарри последовал её примеру, стряхнул игрушки и сел рядом с сестрой. — Ну так что? Неужели, у тебя не во что поиграть? Например, в эту приставку. Она работает? — Работает. Но я не буду с тобой в неё играть. Ты же девчонка. — То, что я девочка ещё ничего не значит. Тем более, я не хочу с тобой играть. А вот Гарри не откажется, верно?       Гарри активно закивал головой. — Он умеет? — неуверенно спросил Дадли. — Умею, — теперь уже сам ответил мальчик.       Дадли с Гарри начали играть в приставку. Глория же сидела на диване и наблюдала за ними. Если выигрывал Гарри, то Дадли очень злился и кидал джойстик на пол, топал ногами, и Гарри быстро сообразил, что нужно ему поддаваться.       Глории же быстро надоело смотреть на игру, и она прошлась по комнате, увидев полку с несколькими книгами, явно новыми. Взяв первую, девочка плюхнулась на диван и принялась за чтение.