Нами движет боль

      — Госпожа, хозяину это не понравится, — проныла шатенка, пытаясь отобрать у меня пистолет.       — Мне плевать, он совершил ошибку, и я обязана его наказать, — шикнув на девушку, я приставила дуло пистолета к голове мужчины, который стоял предо мной на коленях. Блондин дрожал и шептал молитву. Все подчиненные были наслышаны о том, что хозяйка убивает без колебаний и ещё никому не удавалось выжить, если они совершали непростительную ошибку. Хмыкнув, я всучила оружие в руки Шизуки и вышла из комнаты. Я вела себя так намеренно, пытаясь вызвать у Саске хоть какую-то реакцию. Но занятой хозяин делал вид, что не замечает ничего. То, что я убивала его людей, он списывал на гормональные скачки. Наши отношения после того, как уехал Мамору, не сдвинулись с мёртвой точки.       С того дня в больнице прошёл почти целый год. Я жила скучной жизнью женщины хозяина, время от времени забавляясь убийствами. Мой характер стал ещё более колючим. Все прислуги в доме старались избегать меня. Хозяин даже и не делал попыток подступиться ближе ко мне, так как я практически не выпускала из рук пистолет. Любое лишнее движение рядом со мной могло стоить ему жизни. Спустившись вниз по крутой лестнице, я вошла на кухню, где служанка готовила обед. Заметив моё присутствие, она почтительно поклонилась и поспешила покинуть комнату, предварительно вытащив картофель из духовки. Такое происходило постоянно. Меня боялись и проявляли ко мне уважение. «Стала такой же, как он». Желудок жалобно заурчал. Достав из шкафа тарелку, я наложила себе запеченного картофеля и села за стол. Мне приходилось есть в одиночестве. Изредка со мной за одним столом сидели лишь Шизука и Хината. Но у брюнетки из-за ребёнка было минимум свободного времени, а мой личный жнец смерти была слишком занята, убирая следы моих разбушевавшихся гормонов. Дверь на кухню открылась, и вошёл недовольный старший брат хозяина. Слабо мне улыбнувшись, он налил себе стакан апельсинового сока и сел за стол напротив меня. Мы редко виделись, однако он был одним из тех немногих, кого мне убивать не хотелось.       — Опять кого-то убила? Брось эти попытки достучаться до него, он словно железный, ничто его не трогает. Даже сегодня, вместо того, чтобы быть здесь, он решает вселенские проблемы, — бурчал Итачи, наблюдая за кусочками мякоти в стакане.       — Сегодня не убила, хотя собиралась. Он, скорее всего, не помнит о том, что произошло два года назад в этот день. Ты выглядишь уставшим, ребёнок мешает спать? — брюнет поднял на меня глаза, в которых я увидела радость. Он долго шёл к тому, чтобы жениться, но ребёнок у него появился раньше, чем он узаконил свой брак с обычной девушкой из бедной семьи. Итачи скрывал рождение своего сына от всех, пока не настали мирные времена. Только тогда он смог жениться, как того требовали традиции.       — Да, этот сорванец не любит спать по ночам. Я не думаю, что Саске забыл, о таком не забывают, — мужчина залпом осушил стакан с соком, и попрощавшись, вышел из комнаты.       Есть мне больше не хотелось. Я пыталась не думать об этом дне, но воспоминания в памяти были свежи. Мне запомнилась каждая деталь. Помнила, как выглядел тот человек. Помнила слова, сказанные им прежде, чем он скинул меня с лестницы. Помнила ту боль и то, как кровь стекала по ногам. Я была не в силах забыть о том, что мой ребёнок умер в утробе своей нерадивой матери, которая на тот момент была не способна его защитить. Сжав зубы, я вытерла непрошеные слёзы с лица и направилась в свою комнату.       Заперев за собой дверь, села на стул возле туалетного столика и посмотрела на своё отражение в зеркале. У меня были мешки под глазами, волосы потеряли прежний блеск, а глаза выражали боль утраты. После того, как узнала правду, я так и не смогла прийти в себя. Постоянно искала виноватых в сложившейся ситуации. Винила саму себя. Злилась на Саске и Мамору. Проклинала весь мир. Мне не удалось найти душевное спокойствие. Я разучилась проявлять сострадание, ожесточилась и стала хладнокровной. Моя рука больше не дрожала, держа в руках пистолет. Нажать на курок и отнять чью-то жизнь, для меня было проще, чем что-либо другое. Ненависть к самой себе порой сводила меня с ума. Казалось, я стала ещё более ненормальной. Хината, обеспокоенная моим поведением, принесла мне таблетки, которые я перестала принимать спустя пару дней. Можно сказать, что я не хотела возвращаться в реальность. Не желала понимать то, насколько ужасны мои поступки. Было намного легче выбрать подобную модель поведения и придерживаться её, дабы хозяин снизошёл до того, чтобы поговорить со мной. В дверь постучали.       — Уходите, если хотите жить, — приказала я. Однако мои слова проигнорировали и вошли. Приготовившись убить посмевшего нарушить моё личное пространство, я повернулась в сторону двери и застыла. Пронзительные голубые глаза смотрели на меня с упрёком. Мамору ни капли не изменился. В руках у него был букет белых хризантем, обвязанный чёрной лентой.       — Не это я ожидал услышать и увидеть, но, всё же, спасибо за «тёплый» приём, — с сарказмом в голосе произнёс брюнет и прошёл в комнату, закрывая за собой дверь.       — Извини, что не оправдала твоих надежд, — рявкнула я. Мужчина вздохнул, положил букет на стол и присел на кровать. Он посмотрел мне в глаза и нервно сглотнул.       — Согласен, у тебя есть причины так себя вести. Однако убивать каждого, кто тебя раздражает, немного неправильно, — голубоглазый осторожничал и подбирал слова. Он видел во мне душевнобольного человека, коим я и являлась.       — Уезжай туда, куда сбежал год назад. Мне не нужны твои нотации! — схватив пистолет, я направила оружие на него. Цугуши улыбнулся и поднялся с кровати. Сделав пару шагов ближе ко мне, мужчина протянул руку к моему лицу и стёр слёзы, которые я даже не заметила. Он прижал меня к себе, как маленького ребёнка. Эмоции хлынули из моих глаз. Вцепившись тонкими пальцами в его плечи, я рыдала, выплёскивая накопившуюся во мне боль. Этот человек был очень мне нужен. Его появление стало толчком к принятию горькой правды. Он пробудил во мне то, что я так старательно прятала ото всех. Его белая рубашка пропиталась моими солёными слезами. Выплакавшись, я ощутила облегчение. Тяжёлый камень упал с моего сердца. Мамору не отпускал меня, продолжая гладить по волосам.       Учитель рассказывал мне о том, как жил в Америке, как получил там хорошую работу и о том, что собирается вскоре туда вернуться. О причине, по которой он решил меня навестить, сеснсей умолчал. Устраивать ему расспросы у меня не было настроения, я просто слушала его рассказы, наблюдая за живой мимикой лица и жестами. В то время, как я не могла осознать произошедшее, он наладил свою жизнь и перестал жить прошлым. Мне нужно было взять пример с него, но…       Мы вместе спустились на кухню и поужинали, после чего он ушёл так же внезапно, как и появился. Если бы Цугуши так не поступил, я бы попыталась его удержать. Оставшись в одиночестве, достала из холодильника бутылку вина. Расставив на столе поминальные свечи, я зажгла их вместе с благовониями. Комната наполнилась приятным ароматом. Налив в хрустальный фужер рубиновую жидкость, я сделала жадный глоток напитка. Алкоголь приятно обжигал горло. Мне было очень тяжело отпустить прошлое. Я была бы рада умереть тогда вместе со своим ребёнком и не узнать всей правды. Но бог оставил меня в живых, чтобы издеваться надо мной, придумывая всё более изощрённые методы пыток. В конечном итоге я просто свихнулась, не сумев выдержать очередное испытание. Бутылка опустела. Убрав всё со стола, я погасила свечи и на ватных ногах вышла из кухни. Добравшись до лестницы, схватилась за деревянные перила. Моя голова закружилась, а ноги подкосились. Чьи-то сильные руки подхватили меня, не давая упасть. Знакомый запах ментоловых сигарет ударил в нос. Мне не хотелось смотреть на его лицо, которое не выражает никаких эмоций. Я не желала видеть фальшивое безразличие ко мне и к моим поступкам. Моя попытка отстраниться не удалась. Мужчина крепко держал меня за талию, прижимая к себе. Подняв глаза на его лицо, я почувствовала, как сердце сжалось от боли. Душа рассыпалась на маленькие осколки. Его ониксовые глаза были наполнены слезами. Ему тоже было больно. Мы должны были разделить эту боль, но вместо этого, мы, как два идиота, держали всё в себе.       — Если ты хочешь, я отпущу тебя. Мне невыносимо видеть тебя такой и знать, что я тому причина. Я больше так не могу, — Саске опустил руки и сел на ступеньку, схватившись за голову. Смотря на страдания любимого мужчины, поняла, какими глупыми мы были, играя с чувствами друг друга. Присев рядом с ним, я положила голову на плечо брюнета и закрыла глаза.       — Не хочу уходить. Начнём всё с чистого листа, — прошептала я.      

***

      Это было верным решением для нас обоих. Наши отношения начались заново. Он помог мне принять прошлое и жить настоящим. Я перестала вымещать свою злобу на подчинённых. С каждым новым днём моя жизнь казалась мне лучше. Хозяин проявлял внимание и заботу по отношению ко мне. Саске ввёл меня в курс дел, и я стала для него не просто женой, но ещё и надёжным соратником и партнёром. Все решения мы принимали вместе. Он прислушивался к моим советам, а я следовала его наставлениям. Образ жестокой хозяйки, перешёл в молву о справедливой и сильной королеве. Люди больше не боялись меня. Вскоре я подарила хозяину наследницу, рождение которой праздновали три дня. И теперь нет на свете женщины счастливее меня. «Наследница хозяина подарена огнём, Звезда её счастливая всё ярче с каждым днём. Малышка будет сильною, как и её отец, Настал этой истории счастливейший конец».