Потерянное

      Потерянное Все, что в прошлое одето, не умею и не буду. Если вспомнишь рядом где-то, забери меня, забери меня отсюда. Это ветер все растратил невпопад из ниоткуда. Если вспомнится некстати, забери меня, забери меня отсюда. Все, что мог знать, сжег... Кем я мог стать если б стать смог... Все, что сам себе ответил, я нечаянно забуду. И теперь никто не третий. Забери меня, забери меня отсюда… Би-2 и Д. Арбенина «Забери меня отсюда»

12 декабря 1998 год.       Вечерний туман окутал Джорджтаун серой дымкой. Так происходило всегда, после проливных декабрьских дождей. Следы последнего все еще были видны. Тяжелые капли срывались с листьев деревьев, таких же древних, как и сами дома в этом районе Вашингтона. Свет уличных фонарей отражался в лужах на асфальте и рассеивался в тумане. Так же как и свет фар черного Мерседеса, притормозившего у одного из старинных особняков.       Сидевшая за рулем девушка заглушила мотор, взяла с пассажирского сиденья жакет и, выйдя из машины, направилась к багажнику. Прежде чем открыть его, она потянулась и помассировала плечи, надеясь прогнать напряжение, сковавшее мышцы за время четырехчасового перелета и еще почти часа, проведенного за рулем. Девушка осмотрелась по сторонам и остановила взгляд на двухэтажном особняке из красного кирпича, построенном где-то в конце 18 века. Он был красивым, но казался неприветливым. Стоя в конце улицы, кутая в саван тумана темные окна, он был будто бы чужаком на этом празднике теплого света, лившегося из окон других домов. «Веселое приветствие, ничего не скажешь» ― подумала девушка, глядя на дом, в котором выросла. Она зябко поежилась, чувствуя, как холодная морось начинает пробираться под свитер, набросила пиджак, достала из багажника сумку в которой были самые необходимые вещи, и пошла к парадной двери. Провернув ключ в замке и сделав глубокий вдох, Дженнифер Шепард вошла в дом, в котором в последний раз была три года назад, в день похорон отца. Несмотря на солнечную погоду, тот день был таким же мрачным, как и сегодняшний вечер. По крайней мере, именно таким он был для нее. И дело не только в самой смерти отца, а в том, как и почему он умер. Полковник Джаспер Шепард, проработавший на Пентагон более 10 лет, был найден мертвым с пистолетом в руке вскоре после того, как его обвинили во взяточничестве и торговле секретной информацией. И хотя никакой предсмертной записки нигде так и не нашли, его смерть официально сочли самоубийством, косвенно доказывающим правоту выдвинутых ему обвинений.       Вздрогнув от резкого звука захлопнувшейся у нее за спиной двери, Дженни нащупала выключатель, и холл погрузился в мягкий свет. Девушка обвела взглядом зачехленную мебель, вспоминая, как выглядит эта комната. Но все, о чем она могла помнить, это то, что тогда здесь было полно людей, которых она готова была убить собственными руками, которых и раньше часто видела в собственном доме. Которых презирала и ненавидела за то, что они, ранее называющиеся друзьями отца, отвернулись от него при первой же возможности, поверив в эту абсурдную клевету. Которые посмели явиться на его похороны и выражать ей свои лицемерные соболезнования. Возможно, им удалось обвести мать и сестру, но только не ее. Дженни знала, что они так же виноваты в смерти отца, как и тот, кто пустил этот слух о его продажности и вложил оружие в его уже безвольную руку. Ибо она даже ни на долю секунды не поверила в то, что в предательстве и самоубийстве отца есть хоть доля правды. Она знала, что его подставили и затем убили.        Как знала и то, что рано или поздно найдет и накажет всех замешанных в этом деле. И сейчас, спустя три года после принятия этого решения, ее уверенность не только не поубавилась, а наоборот окрепла. Особенно теперь, когда ей удалось достичь первого из 5 пунктов «Плана». Поднимаясь на второй этаж, Дженни смотрела, как ладонь оставляет глубокий след в пыли на деревянном перилле лестницы, и думала о том, что последний день пребывания в родном доме тогда оставил еще более глубокий след в ее жизни. Изменил ее жизнь.       За год до этой трагедии, она с успехом окончила университет Джорджа Вашингтона, получив степень бакалавра по политологии. Один из влиятельных сенаторов предложил ей работу. И вскоре должна была сбыться мечта о карьере в стенах Белого дома… Дженнифер усмехнулась, вспоминая, как мать никогда не могла понять таких «странных стремлений» старшей дочери и частенько винила отца в том, что это он навязывает девочке свои взгляды, стараясь сделать из нее сына, которого так хотел иметь. Мередит Шепард была не права. Вернее права, но не совсем. Не столько сам полковник Шепард, сколько его стиль жизни и окружение стали причиной выбора не совсем женской карьеры. С детства вращающаяся в кругу военнослужащих, Дженни поняла, что это мир в котором правят мужчины. Им доверены тайны государства, они вправе принимать важные решения, только им под силу совершать серьезные поступки. В то время как от их жен никто не ждал ничего большего, чем забота о доме, муже и детях. Конечно, мать была более чем довольна таким образом жизни, но саму Дженни он совсем не впечатлял и уж тем более не устраивал в качестве возможного будущего. Она хотела достичь успеха там, где обычно женщины редко поднимались выше должности личного секретаря, просто, чтобы доказать, что она может это сделать. Не важно, самой себе или всему миру она собиралась это доказывать, но именно такой была ее цель. До того дня. Бросая горсть земли на могилу отца, Дженни тогда мысленно поклялась, что отныне главной целью ее жизни станет месть.       С такими тяжелыми мыслями девушка вошла в свою комнату, бросила сумку на пол, стянула с кровати чехол, достала из шкафа плед и подушку и легла на кровать слишком озабоченная размышлениями о завтрашнем важном дне, чтобы думать о более комфортном ночлеге.        ******************************************************************* В это же время в другой части города агент морской полиции Лерой Джетро Гиббс открыл дверь дома и первым, что он увидел в гостиной, был большой синий чемодан, который его жена Дайан тщетно пыталась закрыть. - Собралась куда-то? — Спросил мужчина. - Нет. Я никуда не собираюсь,— ответила женщина, выпрямляясь и откидывая со лба прядь рыжих волос.— А вот ты заберешь сейчас свои вещи и можешь идти на все 4 стороны. - Дайан, если это очередное твое представление, то поверь, сейчас не самое подходящее время. У меня два мертвых морпеха и никаких зацепок… - Не время? Ну конечно! Только когда оно было у тебя это время? Ты постоянно пропадаешь на работе. А когда у тебя появляется выходной, то ты либо играешь в карты с Форнеллом либо торчишь в подвале с этой чертовой лодкой. - К твоему сведению, эта чертова лодка…— начал было Гиббс, но был остановлен женой, которая в протестующем жесте подняла руки: - Нет, нет, не надо. Я не хочу ничего слушать. Я устала. Устала слушать, устала понимать, устала терпеть. Я устала тащить на себе этот брак. Я устала… пытаться заменить ее, Гиббс. Как бы я не хотела и не старалась я не смогу ни стать Шеннон ни вытеснить ее из твоих мыслей. Глупо соревноваться с мертвыми. Глупо и тяжело. Мне это надоело. Я подаю на развод. - Что ж, куда прислать бумаги ты знаешь, — ровным голосом ответил Гиббс.       Он подхватил все еще не закрытий чемодан и направился к выходу, краем глаза заметив на кухонном столе давно остывший ужин и догоревшие свечи. Дверь за собой он закрыл так же тихо, как и открыл ее менее чем 10 минут назад. Спустя час Гиббс уже был в Александрии. В доме, который никогда не думал продавать и почти никогда не запирал. Во втором он не видел смысла, так как если бы кто-то хотел проникнуть внутрь, то просто взломал бы замок. К тому же, самое ценное уже и так пропало из этого дома. Пропало навсегда. Входя, мужчина закрыл глаза и на секунду будто услышал звонкий детский смех, эхом отдающий от стен, почувствовал аромат свежеиспеченного вишневого пирога, доносящийся с кухни. Но стоило открыть глаза и все исчезло. Сглотнув подступивший к горлу ком, Гиббс спустился в подвал.       Не смотря на полные полки инструментов, заставленный коробками и банками с гвоздями и шурупами стол и стоящий посреди комнаты каркас лодки, эта комната бала не просто мастерской. Это было его убежище. Единственное место, где он позволял чувствам вырваться на свободу из-под маски спокойствия и холодной выдержки.       Еще каких-то 7 лет назад он был совсем другим. Ему доводилось видеть сотни смертей, но несмотря на это, он любил жизнь и радовался ей. Он жил, смеялся, чувствовал, дышал полной грудью. Пока смерть не отобрала у него самое дорогое — его жену и дочь.       Синее глаза потемнели от боли воспоминаний. Гиббс достал с одной из полок бутылку бурбона и осмотрел стол, пытаясь найти стакан. Его там не оказалось, и не желая подниматься наверх, мужчина просто вытряхнул содержимое одной из банок на стол и налил в нее золотистую жидкость.       Сделав глубокий глоток крепкого напитка, Гиббс вернулся к тяжким воспоминаниям. По какой-то страной случайности, Шеннон стала невольным свидетелем разборок между известным наркоторговцем и одним из военнослужащих, которая закончилась смертью последнего. Будучи идеалисткой во всем, она согласилась свидетельствовать в суде в поддержку обвинений. Когда они с Келли возвращались домой в сопровождении агента морской следственной службы, на их автомобиль напали. Его любимых девочек убили.       И случилось все это, когда его не было рядом. Тысячи раз Джетро сидел вот так в подвале, глушил горечь потери горечью спиртного и думал о том, что все сложилось бы иначе, не будь он тогда в Ираке. Шеннон и Келли тогда просили его отказаться от этой поездки. Но он не мог. Он был морским пехотинцем, а они приказы не обсуждают. У него не было выбора. И тем не менее, он не переставал себя винить. Что не был рядом, что не защитил, не уберег, что позволил отнять их у него. Он винил себя даже теперь. Спустя шесть лет после того, как из собственной винтовки застрелил подонка, приказавшего убить его жену и дочь.       Эти два чувства: вины и потери постоянно таились в глубине его души, часто проскальзывая в сны. Превращаясь в кошмары, от которых он вскакивал в холодном поту, выкрикивая имена родных. От чего просыпалась и Дайан. Правду говоря, он не винил ее в решение подать на развод. А ели быть уж до конца откровенным, то выйдя сегодня с чемоданом за дверь дома, в котором они прожили вместе эти 3 года, он вздохнул с облегчением. Если не брать во внимание вспыхивавшие в последнее время ссоры, то их брак не был таким уж плохим. Но все же ему постоянно чего-то не хватало. Или, возможно, Дайан права, и ему не хватало кого-то.       Гиббс понимал, что никто не сможет заменить ему Шеннон. Как понимал и то, что больше не хочет видеть этих сочувствующих и жалеющих взглядов, которые порой бросала на него Дайан. Поэтому, допивая бурбон, он решил, что больше никому и никогда не расскажет об этой части своего прошлого.