Фрельйорд

Говорила: коснёшься — навечно впаяю в лёд. Откровенно сказать, мне плевать на слова её. Я забрался сюда не затем, чтоб удрать — отнюдь! Я, меняющий кожу десятками раз на дню, боль изведал больнее и видел страшнее страх: как мой род рассыпáлся в ублюдочных побирах, как они зарывались во время набега в снег и от страха вопили: "Не бей!.. Не меня!.. Не мне!.." Те, чьей гнилью я тлею, и сами — до требухи... Если можешь — потребуй, не отдадут — похить. Каждый, вылезший между, отныне и впредь — умрёт! В лёд — нетающий, крепкий, несокрушимый лёд я впиваюсь рукою — впивается лёд в меня. Проникает под кожу, ища, что б под ней отнять — тьмой и стужей по жилам, пронзая стужей и тьмой... Ощущая, как гибнет во мне естество само, изнутри превращаясь в один ледяной ожог, я с ехидной улыбкой зову её «Госпожой». И к ногам снежной девки сулю преклонить я рать... Говорила: одной тебе здесь и миловать, и карать, и в просторах Фрельйорда любой завладеть душой... Только я ещё помню, во имя кого пришёл — это право отныне, главнее иных, — моё! Пусть снаружи Фрельйорд, лишь бы не был внутри Фрельйорд.