Флэшбек
— Очень приятно познакомиться, Лили, — Норман отпустил руку девушки и сразу же поставил её в карман, — прогуляемся? — Да, было бы не плохо, — девушка кивнула, расслабившись и уверенно зашагала вперед. — Так, Лили, может, все-таки расскажешь мне, почему ты меня сбила? — Уэстлер был в маленьком недоумении, смотря вперед и иногда поглядывая на девушку, дабы запомнить ее красные, как вишня волосы. — Оу, ну, я, если честно, сама была в шоке, как мне удалось тебя сбить, — девушка, по обычаю стала тараторить, — ты посмотри на меня — маленькая букашка, а ты — каменная скала, — та покачала головой, встав перед парнем и идя вперёд спиной, указывая то на свою фигуру, то на фигуру парня, не в силах сдержать улыбки от сравнений, — ну, а врезалась из-за того, что убегала, — как-то виновато отпустив голову, начала теребить подол своей куртки. Парень тоже хорошенько посмеялся над словами девушки, но потом смутился, пустив встречный вопрос: — Убегала? От кого? — Видел трех мужиков, два таких стройных, а один пухленький? Так вот, от них я и бегала, — Лили в очередной раз пожимала плечами, как-то резко подняв голову, — я украла из магазина того пухлого мужика кое-что, — после этих загадочных слов, она достает из внутреннего кармана куртки пачку сигарет «Marlboro», вертя ее перед носом Нормана. — А ты в курсе, что курение, как и алкоголь вредит здоровью? — он усмехнулся, шмыгая носом. — Ой, да ладно тебе, сам небось пыхтишь, как паровоз, — девушка засмеялся, сунув сигареты в карман. Изобразив паровоз, Лили сделала два длинных шага, оказавшись возле Уэстлера. Бегло поцеловала его в щечку и тут же отошла: — Спасибо, что не стал на меня наезжать, я запомню тебя — стальная скала, Норман, — она в очередной раз смеется, а потом разворачивается к нему спиной и убегает за территорию аэропорта, оставляя парня стоять, в некотором роде, раздумьях. Это было самое нелепое мое знакомство, я никогда прежде так не знакомилась. Хотя, кого я обманываю, я вообще не знакомилась с парнями своего возраста. Во-первых, мне это не интересно, а во-вторых, они все мудаки и не заслуживают моего внимания. Но одному я сделала исключение — Йен. Он мой самый лучший друг. Мы дружим примерно с 6 лет, когда пошли в школу. Ух, я так ушла в свои мысли, что даже не заметила, как зашла в Линкольн-парк. Большой парк — ничего не скажешь. И вот я, вдохновленная этой красотой, готова поведать вам страшную историю. Меня зовут Лили Лайтман. Обычная девушка восемнадцати лет. Мои волосы окрашены в красный цвет. Мой девиз — «слишком много цветов в радуге, чтобы оставаться одинаковой.» Кто знает, может, через месяц я перекрашусь в голубой. Как я прочитала в Википедии, моя фамилия означает — светлый, запоминающийся, суровый, громкий, хороший. Это все полностью характеризует меня, но никак не моего отца с матерью. Мой отец — пьяница. Мать я вообще никогда в лицо не видела. Это, конечно, обидно, ведь девочке нужна мама. Отец, иногда, пристает ко мне. В пьяном угаре, конечно. Но, после того, как я его треснула табуреткой, он стал реже обращать на меня внимания. Даже как-то скучно стало, ей Богу. Возможно, я когда-то встречу маму и именно тогда я пройду мимо, задену ее плечом и ничего не скажу. Пусть знает, что ее дочка тоже не пальцем делана и обиду умеет держать. Еще могу рассказать о себе то, что после восьмого класса я ушла из школы, но знаю больше, чем тот человек, который закончил полный курс обучения. Люблю ночные прогулки по пляжу, ведь только тогда там спокойно и можно провалиться в поток своих мыслей или просто почитать интересные художественные книги, написанные в 18-19 веке. До жути люблю сладкое и не толстею. Это самый большой плюс, ведь когда я говорю это девушкам, они просто начинают краснеть, как помидоры, и это очень меня забавляет. Подрабатываю в местном цветочном магазине, чтобы хоть как-то прокормить себя и отца, ведь от него толку мало. А ещё прямо сейчас мне очень хочется увидеть Йена, дабы рассказать, что я натворила сегодня.***
Он работает на обычном рынке, хотя мать заправляет крупной фирмой в Чикаго. Он просто воспротивился предложению матери, работать в ее фирме и сказал, что сам со всем справится. И, вот, теперь он здесь. Но, есть плюс, он сам оплачивает квартиру и живет как ему хочется.***
За считанные минуты я прибежала на рынок, где работает Йен. Он грузчик, но, иногда, его ставят за прилавок. Я мило всем улыбаюсь и с некоторыми здороваюсь. Когда до места, где работает дружок, остаётся рукой подать, я слышу голос еще одного сотрудника: — Хей, Йен, тут к тебе Лили на всех парах летит. — усмехается и отходит в сторону, я лишь фыркаю и демонстративно закатываю глаза, а когда вижу Йена губы самопроизвольно доходят до ушей. Я подхожу к нему сзади и закрываю ему глаза, тихо хихикая: — Угадай, кто? — улыбаюсь, как дурная, когда слышу: — Лили, перестань дурачиться, — выходит сурово, но вижу на его лице улыбку, он идет к прилавку — чего припархала? Я отпускаю руки, улыбаясь и пожимаю плечами, идя за ним, при этом объясняя: — Как "чего"? У тебя склероз? Я же всегда прихожу, чтобы рассказать, что случилось сегодня весёленького, — оживляюсь и готовлюсь к долгому рассказу, но, тут Йен прерывает мои мысли: — Это ты украла у Бобби сигареты? — поднимает на меня взгляд, отрываясь от выставления помидор на прилавок, облизывая пересохшие губы, а затем закусывая нижнюю, — завязывай с этим, а. Однажды все-таки поймают и даже я не помогу. — Ты все усложняет, — фыркаю, складывая руки на груди, а приятель тем временем опять отдает все внимание помидорам, — не поймали, же, вот и славно. Ох, Йен, ты просто не представляешь, как было круто и забавно от них бегать. Но, с твоего позволения, я расскажу все с самого начала дня. — улыбаюсь во все тридцать два зуба, наклоняя голову к левому плечу. Тот мученически вздыхает, усмехается и кивает: — Выкладывай. — Ну, вообщем, я встала сегодня пораньше, выхожу я значит из своей комнаты и вижу Фрэнка. И ты прикинь, он был трезвый, — делаю большие глаза, как бы удивляясь, — он был такой ухоженный, прихоженный, я уж подумала, что мне это все сниться. Но, когда я прошлась мимо него, было понятно, что я не права, он был в стельку пьян, а ухожен был из-за того что на свадьбе был! — начинаю возмущаться, — Понимаешь? Он поженился на ком-то из-за того, что был пьян и не понимал, что происходит. Благо, что та баба с ним в дом не завалилась, — облегченно вздыхаю, поправляя кепку и рассказывая дальше, — потом, я целый день шаталась по городу, помогла двум бабушкам перейти дорогу, одна меня даже леденцом угостила, — радуюсь, как маленький ребенок, — позже, мне пришла идея ограбить Бобби, хорошо, что он тебя не так хорошо знает, а то бы уже прибежал и начал доставать. Так вот, пока я бегала от них, оказалась в аэропорту. Хух, — остановилась я, чтобы отдышаться, а потом собралась с силами и продолжила, — а там, я сбила с ног одного парнишу, — после этих слов Йен начинает ржать и я не могу его не поддержать, ведь представить это сложно, — да, Йен, сбила и он шлепнулся прям перед всеми, — закрываю рот ладонью, ведь мой смех слышен, наверно, в самое начало рынка, — но, это не самое страшное, страшно то, что мы познакомились и инициатором этого знакомства стала я. Йен перестает смеяться, переводя на меня недоуменный взгляд, ведь знает, что я никогда не знакомлюсь с мальчиками, а уж тем более первая, откашливается, а потом проговаривает, четко и медленно: — Кто ты? И что ты сделала с моей подругой Лили Лайтман, которая никогда не знакомится с парнями?! — начинает «лыбиться», когда я даю ему подзатыльник, тут же объясняя: — Это же я его сбила, вот, захотелось извиниться, а тут он со своей ладошкой и «Норман», полез, вот я и познакомилась, — пожимаю плечами, а Йен выглядит неподдельно удивленный, от чего я невольно хихикаю, — выглядишь так, будто тебе предлагают купить коровью лепешку. Он, по всей видимости, пропускает это мимо ушей и не может сдержать рвущийся на ружу вопрос: — Кто он? — Эм, ну, его зовут Норман, как ты уже понял. Мы не рассказывали друг другу о себе, но, по всей видимости, он живет в Чикаго или приезжий, что мало вероятно, ибо акцент у него наш, Чикагский. — выдыхаю, улыбаясь, скрепляя руки в « замок» и смотря на Йена, который смотрит в ответ, внимательно слушая: — Хм, занятно, — выдавливает, кивая и наконец заканчивает с расставлением помидор, хотя даже не понимаю зачем он это делает, ведь через пару часов рынок закроется. — Ладно, можно тебя кое о чем попросить? — Валяй, коротышка. — Вообщем, я хочу опять воспользоваться услугами твоего друга, — умоляюще смотрю на парнишу, подходя к нему ближе и практически лезу ему под бок, как он не выдерживает и много раз кивая, поднимая руки вверх: — Окей, окей, только отвянь, Лили, — засмеялся тот и я с ним вместе, отходя назад, на пару шагов, — что тебе нужно от Дэвида? — Спасибо, — визжу я, — вообщем, мне нужно найти этого Нормана, он хороший. — Чего, чего? Скорую вызвать? Все хорошо? — Хватит подкалывать, он действительно хороший, — надуваю маленькие губки, обнимая себя за плечи и отпуская голову вниз. — Ты хоть знаешь, сколько «Норманов» в Чикаго? — тяжко вздыхает и я понимаю, что еще чуть-чуть и он сломается. — Но, он один в своем роде, — обижено ворчу, не поднимая глаз. — Окей, — и в один миг, мои глаза озаряет надежда, парень достает листочек и ручку и протягивает мне, — опиши его. Я улыбаюсь и выхватываю бумажку и ручку, встав на одну ногу, а другую сгибаю в колене и приподнимаю, поставив туда листочек, затем, начав писать неразборчиво: Имя: Норман, Голубые глаза, Кудряшки, Рост, примерно 165-170 см, На вид лет 19, Жилец Чикаго. Почему-то, я на все сто процентов уверена, что он родился в Чикаго и жил тут, возможно, он просто куда-то уезжал. Мне просто хочется о нем хоть что-то узнать, я хочу с ним встретиться. Я хочу встретиться с мальчиком. Сама в шоке. Написав и отдав бумажку обратно Йену, проговариваю: — Только не забудь, прошу, Йен, — облизываю пересохшие кубы, кивая, как бы за него. Он прячет бумажку в карман куртки, которую одел сверху на фартук. Дурацкие у них фартуки тут, но, не мне решать. — Хорошо, иди домой, увидимся завтра, — улыбается, подходя ко мне ближе, целуя в лоб, а я при этом вдыхаю его аромат, смешанный с недорогим одеколоном и сигаретами, потом же, когда он отходить от меня, я ему махаю, улыбаясь, а он подмигивает и первый разворачивается, чтобы уйти, когда он скрывается за поворотом, сжимаю кулаки и радуюсь, что он выполнит мою просьбу, теперь уже спокойно движусь вдоль прилавков, на выход из рынка, при этом успеваю «стырить» яблоко, чтобы никто не заметил. Уже на выходе вытираю его об майку, что находится под рубашкой и, поднося к губам, откусываю кусочек, сразу морщась от кислого привкуса во рту. POV Йен Пф, Норман. Что она вообще знает о нем? Да ничего. Почему она не отзывается обо мне, точно также, как о нем, я на столько плох? Не уверен. Была бы моя воля, я бы вообще не помогал Лайтман, просто из-за вредности. Но, я не могу. Не могу, потому что она мне нравится. Нравится, с того самого момента, как ей исполнилось 17. Потому что, именно когда ей исполнилось 17, ее пришел поздравлять только я и с ней провел день только я один. Мы чуть не поцеловались. Но, ключевое слово здесь «чуть». В самый интимный момент ее почему-то очень заинтересовал вопрос: « А почему у верблюда есть горбы?» Как сейчас помню свою реакцию: я залился краской и стал заикаться. Но, быстро взял себя в руки, а она потом извинилась и сказала, что может быть со мной только, как друг. И все эти годы я с ней был только как друг: слушал про ее папашу и про очередную кражу. Иногда, когда она мне все это рассказывала, я задавался вопросом: «Почему я не скажу ей это? Почему не сейчас?» Почему просто не взять и не сказать: Лили Лайтман, ты мне нравишься, черт возьми, нравишься с самого детства. Но, этого не будет, ведь она попросила, а я выполню. В конце концов, она не единственная девушка. Я вытаскиваю телефон из куртки, захожу в «контакты» и нахожу абонента, который записан, как «Алкаш», нажимаю «вызов» и прикладываю трубку к уху. Идут длинные гудки, а потом слышу в трубке прокуренный и хриплый голос: — Слушаю, — молвит тихо. — Слушай. Для тебя дело есть, — усмехаюсь и вытаскиваю из кармана листочек, на котором коряво написано характеристика человека, — нужно найти одного человека, бери листочек и ручку и пиши.- дожидаюсь, когда друг скажет «записываю» и начинаю ему диктовать список, описывающий внешность этого паренька, который так понравился Лили.***
Люблю такие прогулки, узнаю много важной и интересной информации для себя. Нравится узнавать что-то новое, это означает, что я не отстают от общества в развитии. Не смотря на то, что на улице уже зима, я одета легко. Я, вообще странный человек — хожу почти раздетая в зиму и жалуюсь на то, что замерзаю в руки. В этом вся я, конечно Сейчас, я как обычно приду домой и увижу у себя перед носом отца, наверняка, со своим собутыльником — Джорджем. Кстати, об отце. Чтобы я там не говорила про него, как бы не проклинала и куда бы не посылала, как бы он ко мне не приставал, он навсегда остается моим отцом, который в отличие от матери не бросил меня, когда я еще толком сидеть не умела. Он остался, а она ушла. Поэтому, я ценю хотя бы то, что есть. Поверьте, он хороший, когда не пьет. Я помню те дни, как праздники. В дни, когда отец не пьет, я живу, как в раю, но, все хорошее рано или поздно заканчивается и начинается хаус. Иногда, Фрэнк вытворяет такое, когда пьян, от чего мне хочется смеяться. И я смеюсь. Смех и грех. Когда он пьет вместе с Джорджем я всегда сижу с ними, они рассказывают о своей молодости, мирно и тихо, мы все смеемся, а потом они вырубаются прямо на столе, я оттаскиваю одного на диван, другого в кресло и сама иду спать или просто лежать, смотря белый, хотя нет, серый потолок. А может, вовсе гуляю где-то, задумываясь о том, что не все так плохо. Задумываясь о том, что я никогда не брошу отца. Я никогда не брошу Фрэнка, каким бы они не был.***
Девушка заходит в маленькое, убранное здание. Можно очень удивиться, обычно, в доме, где живет, извините за выражение, алкаш, всегда неубранно, пыльно, сыро и уютом даже не веет. В доме семьи Лайтман все по другому. Не смотря на то, что это маленькое здание в два этажа, тут убранно и даже пахнет освежителем, если пройти чуть-чуть и повернуть налево, то можно попасть в гостиную, в которой просторно и светло, есть маленький круглый столик, старый диван, тумбочки, «бар», где храниться спиртное, много спиртного. Если пойти на право, то можно зайти в маленькую кухню, которая вся в кафеле. В ней не так много элементов, как в гостиной, всего-лишь три тумбочки, для посуды, еще один ящик, в который встроена раковина, квадратный стол посреди комнаты и всего три стула. Ну, а если пойти прямо, можно забрести на второй этаж, где всего три комнаты, да кладовка. Одна, комната Лили, чуть дальше комната Фрэнка, потом ванная и в самом конце коридора кладовая, где храниться всякое барахло. Девушка закрывает дверь и хочет зайти в гостиную, но останавливается на пороге. Как она и предполагала, на диване сидит Фрэнк и Джордж с бутылками пива в руках и о чем-то бурно спорят, что невозможно не заметить и не услышать. Фрэнк, что сидит лицом ко входу переводит взгляд на стоящую в проходе девушку: — Лили, ты сегодня рано, иди сюда, — по доброму зовет, махая рукой. Значит, еще не так пьян. — Привет, Фрэнк. — кивает та и улыбаясь проходит в комнату, снимая одной рукой кепку, а другой одновременно поглаживая непослушные волосы, которые лезут куда им только позволяет их положение. Садиться в кресло, здороваясь с Джорджем, что поздоровался с ней первый. Фрэнк протягивает ей бутылку какого-то дешёвого пива, от которого она отказывается коротким « Не пью», усмехается и спрашивает о чем они так бурно спорили, а те ей в свою очередь отвечают и настраиваются продолжить спор в ее присутствии, та только смеется, закрывая ладонью рот и готовится поддержать спор. Лили любит Фрэнка. Лили никогда не назовет Фрэнка «папой».