А другие пути неверны

Никита перехватывает взгляд Максима. Кисточка слегка дрогнула. Нет, он не идеален. От темных корней волос до мировоззрения. И он сам в этом прекрасно осведомлен. Непрерывная мантра, произносимая ею на протяжении получаса, позволяет вновь углубиться в картину. Ей нравится ощущать, как под мерным движением кисточки меняется полотно. Краски сливаются, контрастируют, становятся частью одной иллюзии. Никита приподнимает бровь и смотрит прямо на Максима, все еще пытаясь сосредоточиться на холсте. «Нежность, блядь», – в собственном, лишенном смысла и цели мире хмыкает Артемов. Никита подмечает, что сейчас тембр голоса у него крайне интересный. Те слова, что она нашептывает, стоя перед холстом, пленяют. Заставляют прислушиваться, оставляя легкую недосказанность, дополняют картину понятными только ей эмоциями. И не важно, что она произносит. Никита не чувствует удовлетворение. Когда-то пустое полотнище заполнили неровные мазки. В руке Максима блестит нечто опасное. «Ты жертвуешь, творишь, разрушаешь», – бормочет девушка. Хаос, вот к чему она должна стремится. Последовательностью уже никого не удивишь. Лязг железа совсем рядом. Никита даже не успевает дернуться, – ткань разорвана на две неровные части. Нож-бабочка возвращается на привычное место.