Эта дурацкая любовь

Нам Тэхён живёт с твёрдым убеждением, что, если бы кто-нибудь вдруг захотел бы описать его жизнь, ему следовало бы запастись успокоительными таблетками и антидепрессантами. Ибо где-то в процессе описания нервы у его биографа определённо начали бы сдавать, не выдержав и половины всего, что произошло с ним за эти двадцать два года. И дело ведь не в том, что он хронический неудачник или герой какого-нибудь унылого фильма про того, кто вечно ищет себя в надежде придать смысл своему существованию. Тэхён вовсе не любит жаловаться, скорее он сам находит в самокопании и самоедстве некое успокоение. Потому что привычка изводить себя, анализировать и делать выводы, принимая аргументы своей жизни, решившей поиздеваться над ним в очередной раз, иногда действительно помогает, как бы это глупо не звучало. Он родился большим выдумщиком, и так уж вышло, что единственный его принцип заключается в том, чтобы прожить эту жизнь на полную катушку. Он хочет испытать на себе всё, что можно испытать, и попробовать всё, что можно попробовать. Тэхён живёт импульсами, как вином питается эмоциями, спорит с каждым встречным, берёт эту жизнь на «слабо» и не верит в Бога. И при всём при том он ещё как-то умудряется оставаться конченым романтиком с мечтой поскорее встретить «ту, единственную» и, не откладывая в долгий ящик, жениться на ней. Он с упованием рассказывает налево и направо об этой своей мечте, только вот «та, единственная» смотрит на него с фотографии из школьного альбома и, пусть и догадываясь о его чувствах, не желает лишать Тэхёна его мечты. Ему хотелось бы влюбиться. Так, чтобы сердце стучало быстрее от прикосновений, ну например, вот той хорошенькой барышни с милой улыбкой, чей телефончик, аккуратно записанный витиеватым почерком на салфетке, лежал у Тэхёна в кармане вчера днём. Но он не влюбчивый, к сожалению, а если и влюбляется, то на всю жизнь. И у той девчушки, у которой он взял вчера после репетиции номер, поспорив с младшим братом Донхёном «кто первый», к ещё большему сожалению Нама, никогда не получится занять место той, кого он любит до гробовой доски. Хорошо хоть Донхён не знает об этой его «единственной», а то его вечные шутки и без того постоянно выводят парня из себя. Тэхён и представить себе не может, что с ним было бы, если бы брат начал подкалывать его ещё и по этому поводу. Особенно учитывая склонность младшего ко всякого рода шалостям, типа намазанной зубной пасты на физиономии Тэхёна с утра пораньше или случайно оказавшегося под его матрасом чужого мобильного телефона. Донхён, вероятно, считает, что изводить старшего брата детскими приколами весело и смешно. А ведь это всё и правда можно было бы назвать забавным. До определённого возраста. Да только они уже далеко не подростки, и ситуация, когда Донхён пускает по ветру с балкона чужие трусы на глазах у владельца этих самых трусов, кажется Тэхёну более чем нелепой. Потому что это его трусы, предварительно украденные в то время, пока парень был в душе, летят сейчас с десятого этажа, напоминая, что с Донхёном никогда нельзя быть уверенным в сохранности личных вещей. Всё-таки не с этого Тэхён рассчитывал начать день, когда вчера вечером решил переночевать у брата в квартире. Несуразность происходящего уже не удивляет, и Нам Тэхён не может сдержать смех, принимая поступок Донхёна за своеобразную месть. Он бы сильнее удивился, если бы его неспособный повзрослеть младший брат не выкинул бы что-нибудь из ряда вон выходящее сегодня. Потому что Тэхёну всё ещё весело вспоминать о том, как вчера он смеялся над нелепым видом Донхёна с трясущимися коленками, собравшегося прыгать с парашютом из-за проигрыша в споре. Младший никогда бы не смог без нервного напряжения выдержать нечто подобное. А потом ему всё-таки нужно было как-то выплеснуть это самоё напряжение. И ладно, что это закончилось одними трусами, Тэхёну было бы куда обиднее, бросив с десятого этажа его давящий самодовольную улыбку брат что-то вроде мобильного телефона или ключей от его машины. Бог с ними, с этими трусами. Нам Тэхён не злится. В какой-то степени ему даже нравится такой устоявшийся порядок вещей. Это отвлекает от постоянного копания в себе, а иногда, вопреки намерениям Донхёна, даже настроение поднимает старшему. Вот как сейчас, например. Донхён — его своеобразное обезболивающее, когда старые раны внезапно открываются. А вообще, Тэхён никогда бы не подумал, что они вдвоём с Донхёном составят отличный дуэт музыкантов, выступая вместе с оркестром на всех городских концертах. Жаль только, что брат не разделяет его пристрастий к новым татуировкам, сделанным где-нибудь в случайных тату-салонах по пути домой, и не желает составлять ему компанию в барах, когда Тэхёна накрывает меланхолия, связанная с первой и единственной его любовью, которая на всю жизнь. — Если ты не против, я одолжу у тебя нижнее бельё, — произносит парень, шлёпая босыми ногами по скользкому линолеуму в сторону шкафа. Провести весь день без трусов, хоть и звучит заманчиво, но поведением взрослого, рассудительного человека точно не назовёшь. А разыскивать по улице своё нижнее бельё в одном полотенце на бедрах кажется занятием весьма сомнительным, да и, в принципе, даже будучи одетым, Тэхён не собирается тратить своё время на это. Хотя что там было насчёт того, чтобы ходить без трусов? Тэхён такого ещё точно не пробовал. Он тихонько посмеивается своим мыслям, но шкаф младшего брата всё же открывает, отметая глупую затею. Стыдно признаться, но парню периодически приходится выбрасывать из головы ну совсем уж странные помыслы и желания. Этот мир полон всего, а с его фантазией ему и не такое иногда представляется. Поэтому Тэхёну (как и всем нормальным, не сумасшедшим людям на этой планете) всё-таки приходится ограничивать свои желания. Он берёт первое попавшееся бельё из шкафа и одевается, раздумывая над тем, как в ответ на шутку брата после сегодняшней репетиции втянет младшего в какой-нибудь дурацкий спор, в котором проигравшим как обычно выйдет Донхён. У них такая игра, и Тэхён всё надеется, что она однажды поможет ему выбраться из душевного лабиринта. И она, действительно, помогает в некотором смысле. До следующего рецидива и желания спастись от одиночества, напившись в каком-нибудь баре, правда. Но всё-таки.