Темный попаданец

Никогда раньше не обращала внимания на тишину в Скайриме. Тишину, конечно, относительную – стрекот насекомых, чириканье птиц, цокот копыт Тенегрива и жеребца Карджо, рев дракона, кружащего у вершины Глотки Мира, - но по сравнению с шумом города-миллионника, в котором я когда-то жила – эта тишина гробовая. Кстати, о городе. Как там, интересно, жизнь? Идет ли в моем мире время? И если идет, то какой там сейчас месяц? Будет весело, если меня вынесет обратно аккурат на первосентябрьскую линейку. А в голове никак знаний. Разумеется, особенности выживания в Скайриме на Земле даром никому не нужны. Через четыре часа мы прибыли в Айварстед. Оценив собственные силы и силы порядком умаявшихся коней, я решила остановиться на ночлег в таверне. Никогда не было такого чувства, будто тебя кто-то зовет? У меня оно появилось, когда мы с Карджо вели коней к таверне. Нахмурившись, я обернулась. Никого, кто мог бы звать меня. Да и кто мог меня звать? Реальное имя только Лине известно, а она сейчас под Рифтеном. А имя «сценическое» знают только несколько человек – по пальцам можно пересчитать. Хмыкнув, я отвернулась. Вдалеке – ниже по улице - послышались вопли. «Ингвир! Ингвир!» - кричала какая-то женщина. Я с любопытством обернулась к Карджо. Каджит пожал плечами. Я же глянула вниз по улице. Расталкивая стражников и чудом умудряясь не споткнуться на подкашивающихся ногах, по улице на всех парусах мчалась взволнованная женщина, размахивая поварским колпаком. Ее горящие глаза не отрывались от меня. Покосившись на своего спутника, я оглянулась. Никого, к кому женщина могла бы так бежать. Значит, она несется ко мне? Да ну, нет. Зачем я ей?.. И тут меня заключили в такие крепкие объятия, что я чуть не задохнулась. Господи, как я раньше могла любить обнимашки? Я все понимаю, конечно, но обнимать незнакомого человека с такой страстью? - Ингвир, доченька, наконец-то нашлась! – лепетала женщина, уткнувшись мне в плечо – выше не доставала. - Пресвятой Талос услышал наши молитвы! Доченька? Аррр, кто посмел назвать меня доченькой? Стоп, доченькой?! - П-простите, пожалуйста, но вы меня с кем-то путаете, - я попыталась отстраниться. Женщина выпустила меня из крепкого захвата, но вместо него обхватила мое лицо руками и запричитала: - Как исхудала-то! Осунулась, вон, щеки какие впалые! Мы так с папенькой волновались – как ушла из дому, так не слуху, не духу, все, пропала дочь! А тут смотрю – идет по улице, важная такая, с конем своим! По-моему, она шеогоратнутая – несет какую-то чепуху, сбиваясь и перескакивая с одного на другое. И, блин, так и не отпуская меня! - Бишара! Бишара! – закричала женщина, на мгновение отвернувшись от меня, - смотри, кто здесь! И тут же опять обернулась ко мне. Я наконец-то смогла ее разглядеть. Светлые волосы, карие глаза, россыпь веснушек по небольшому, вздернутому носу – по расовой принадлежности имперка. Ее теплая улыбка «от уха до уха» кого-то мне смутно напомнила. Не успела я этим озадачится, как подошел Бишара. Вместо ожидаемого аргонианина перед нами предстал худощавый, жилистый норд, лет, эдак, сорока. По нашим, земным меркам. Ибо летоисчисление в Скайриме для меня все также остается темным лесом. - Ингвир! – вскричал мужчина, так же заключая меня в объятья. Что за?.. Сегодня день обнимашек и сюда все фореве элоны сбежались? Во имя Шеогората, отпустите же меня! – Нашлась! Никуда теперь тебя не отпустим! И как-то я упустила момент, когда меня потащили по улице к небольшому домику на самом краю Айварстеда. Карджо, нетерпеливо махнув хвостом, подобрал вожжи Тенегрива и последовал за нашей стремительно удалявшейся процессией. Меня затащили в хижину, усадили на лавку и моментально достали до последней степени. Родители! Мать вашу, это мои родители! То есть, не мои, а родители девушки, что раньше была хозяйкой этого тела. Ее, как я поняла из сотни тысяч фраз, что произносились мои «родителями», звали Ингвир, и однажды она ушла искать приключений. Чудо, что ее колено не нашла ничья стрела. Зато нашла я. Наконец до родителей дошло, что я их не узнаю. Но тут – спасибо Азуре (всем скумы, котятки) – вмешался Карджо и сообщил, что я потеряла память. Что он, якобы, как-то раз отбил меня у Изгоев Предела и теперь путешествует со мной в качестве компаньона. Бишара и Арвелла (как выяснилось, так зовут мою «маму»), охая и причитая, потребовали от меня подробного пересказа моих приключений, хотя бы с того момента, который я еще помню. «Зачем придумывать что-то новое?» - подумала я и пошла рассказывать о своем «пробуждении» в Роще Кин, как попыталась найти в Виндхельме работу, но не выдержала собачьего холода (на этом моменте Бишара нахмурился, а я стыдливо опустила глаза) и свалила в Рифтен. Там нанялась курьером к богатому землевладельцу, покуда нанимателя моего не убили ассасины Темного Братства. Решила отнести его завещание семейству в Маркарт, но по пути напали Изгои и там-то меня и отбил Карджо. Дальше мы просто путешествовали, зарабатывая на жизнь выполнением всяких мелких поручений и непыльной работы. Нас откормили до отвала, еще какое-то время приставали с расспросами, а потом уложили спать. Дождавшись, пока «родители» уснут, я встала с постели, на ощупь отыскала койку Карджо и попыталась его разбудить. Он всхрапнул, махнул на меня лапой – чуть не прибив, - и повернулся на другой бок. Посопев, я схватила каджита за хвост и, что было силы, дернула. Кот подорвался, издав до ужаса смешной взвизг, и обиженно уставился на меня, обессилено сползшую на пол от хохота. - Ты чего творишь? – зашипел Карджо, взяв меня за шиворот и одним махом ставя на ноги. – Чего не спится, ночь-полночь? - Прости, брат-каджит, - просипела я, держась за разболевшиеся от смеха ребра. – Прости. Я вот чего. Давай сбежим, а? - Зачем? – искренне удивился кот. – Это же твои родители, как ты можешь сбежать? - В том то и дело, что не мои это родители. Мои родители в Бравиле, в Сиродиле. А это многоуважаемые господа меня с кем-то путают. - И ты так долго, - Карджо неосознанно перешел на полный голос. Я шикнула на него, обернувшись на родителей. – И ты так долго пудрила им мозги? – шепотом, но с сильным укором спросил караванщик. – Представь, как им будет плохо, когда ты сбежишь? - В противном случае меня вообще не отпустят. Я проснусь утром и сообщу им, что меня вновь ведет дорога приключений? Арвелла устроит истерику, а Бишара начнет читать мне лекции, что так делать нельзя. Меня пристыдят, и я останусь здесь. Да и сами родители: полубезумная имперка и норд аргонианского происхождения? Да они как герои плохого анекдота. Карджо, я сваливаю. Когда я произнесла «полубезумная имперка», меня словно что-то кольнуло. А я тогда кто? Именно полубезумная имперка. Видимо, помимо тела ко мне перешли еще некоторые особенности его старой хозяйки. - И как ты предлагаешь валить? Втихую, пока никто не видит? Дверь заперта, я видел, как Бишара закрыл ее. Через дымоход? С нашими-то вещами? Да мы перебудим полдеревни, не успев даже влезть в трубу. Через окно? – он запнулся. - Дааа, окно, - коварно заулыбалась я, потирая ладошки. Судя по выражению морды Карджо, он явно был против такого варианта. - Ты лезешь первым, - прошептала я, отвешивая караванщику бодрящего пенделя, - берешь вещи и тащишь их к лошадям. Так несколько раз. Последнюю партию лута беру я и бегу к тебе. После чего сматываемся отсюда. Капиш? - Террелл, я все-таки считаю, что это плохая идея. Да и я в окно не пролезу. - Пролезешь, броню только сними. Гремя, как консервная банка, привязанная к хвосту бешеной собаки, Карджо кое-как стащил эбонитовый нагрудник, который напялил двадцать минут назад, когда я вытащила его из кровати и приказала одеваться. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что в броне кот ни за что не влезет в узенькое окошко. Без эбонитовой защиты каджит стал поменьше, но ему все равно стоило некоторого труда протиснуться на воздух. Пропихнув кота наружу, я кинулась за вещами. Услышав характерное чпоканье, возвестившее об успешном выполнении перовой фазы операции, я перетащила шмотки к окну и стала их проталкивать. Карджо потребовалось всего два захода, чтобы перетащить все наши вещи к лошадям. Оставалась я. Примерно на полпути из окна, я услышала позади какой-то шорох. Потом чей-то тяжелый вздох. У меня душа ушла в пятки, и я застряла в весьма интересной позе – задница и полторы ноги внутри, все остальное снаружи. Я начала брыкаться и дергаться, стараясь освободиться. Карджо звать было нельзя – так нас точно услышат, а вот одной мне теперь точно не выбраться. - Худеть, мать твою, надо! – кряхтела я. Тут позади послышалось шлепанье босых ног по полу, и кто-то схватил меня за пятку. Я заорала так, будто меня скампы в Обливион тащили. Сказалось напряжение ситуации и моя нервозность. - Воры, грабители! – заорал позади меня Бишара. Тут же в хижине зажглась свеча. От страха я моментально проскользнула наружу и кинулась к Карджо. Они издавали предсмертные вопли, погибая под моими ногами… Я неслась по грядке молодой капусты, давя кожаными зачарованными ботинками кочаны. А позади меня был настоящий пати-хард: Бишара спросонья не сообразил, что это я, и теперь, схватив чугунную сковороду, пытался вылезть следом за мной в окно. В доме металась Арвелла, вопя, как ошпаренная. У ходившей ходуном хижины мигом собрались стражники. К счастью, никто не обратил внимания на двух всадников, что в спешке покинули деревню.