На макаронах, хлебе и молоке. Без Дина.

- А оно должно быть таким... черным? - спросил Сэм и тут же прикусил себе язык от взгляда Джона с другого конца стола. Папа не ответил, только с таким же сомнением продолжил ковырять вилкой подгоревшую корочку. У Дина корочка никогда не подгорала, она всегда румяная и хрустящая из смеси сыра и крошек. Самое вкусное - это корочка, и всем всегда достается ее очень много. И папе, и Сэму. А ярко желтый соус из расплавленного сыра тягуче вытекает из фигурных макарон на тарелку и очень долго остывает. Соус Джона вплавился насмерть в переваренные рожки и был больше похож на оконную замазку. На вкус чуть крупянистый, мучнистый, странный. Только жаловаться все равно никто не станет. Уж точно Сэм не будет. Папа очень старался. Они и так почти три дня питались только шоколадками из автомата и сухими сэндвичами из больничного кафетерия. У Сэма уже начинал болеть живот от бесконечной газировки, хотелось молока или сока. И горячий обед за столом, а не в тесном пластмассовом стуле комнаты ожидания. К Дину их пустили всего два раза. Сэм не знал, почему так мало, но в первый раз это было перед тем, как его стали готовить к операции и, судя по тому, как выглядели врачи, и, как ссутулился папа, от их шепотом сказанных слов, все могло плохо кончиться. Было очень страшно. Никто ничего не говорил, а папа так цеплялся за Дина и так долго гладил его по голове, что Сэм едва не расплакался. Потом их выгнали, и они ночевали в комнате с пластмассовыми стульями. Второй раз их пустили уже днем. Только шторы в палате все равно были задвинуты и Дин, спящий на узкой больничной койке, казался серым. Но врачи вздыхали с облегчением и папа тоже. Значит, все прошло хорошо. Они сидели с ним почти целый час, грязные, усталые и осунувшиеся. Когда пришел врач поговорить с ними, Джон отчего-то отправил Сэма опять к автомату за кофе. Сэм снова ничего не услышал, с доктором столкнулся уже в дверях, а папа попытался сделать вид, что не держал все это время Дина за руку. Им всем было тяжело. Поэтому и сидели они теперь, долго пережевывая крепко пропеченный Мак'н'Чиз, и упрямо сковыривая подгоревшую корку вилками. С одной стороны она была чернее, потому что у старой духовки справа тэна грела слишком жарко. Эту часть папа взял себе, ту, что посветлее, отдал Сэму, и еще третья осталась засыхать в прямоугольной глубокой форме, потому что среди них недоставало третьего Винчестера. - Хочешь, я помою посуду? - внезапно для самого себя спросил Сэм, подняв голову и глянув на задумчивого мрачного отца. Надо разделить обязанности, которые вдруг так сразу навалились на них обоих. Все-таки постирать он тоже не смог. Со стиркой все было еще печальнее, чем с готовкой. Медсестра отдала им разорванную и окровавленную одежду Дина, когда они уходили из больницы. Немного ее осталось. Кеды, джинсы и куртка. Футболку срезали в машине скорой помощи. Когда Сэм и Джон пришли домой, они первым делом вытряхнули одежду на кровать, чтобы решить, можно ли что-то спасти. Так всегда у них бывало после охоты. Месяц был очень тяжелым, и лишних денег совсем не было. Черная куртка отправится в прачечную с остальной одеждой Винчестеров, кеды надо было отскрести только от грязи, а вот окровавленные и порванные тремя длинными бороздами джинсы заставили обоих Винчестеров застыть над кроватью в сомнениях. У Дина осталась только одна целая пара штанов, в которой ему еще предстояло ходить в школу. В этом городе не нашлось барахолки от "Армии спасения", а заработанных папой между охотами денег хватало только на еду и два новых учебника для Сэма. Старые они забыли в номере мотеля, откуда уезжали под вой сирен. Бежали среди ночи. Джинсы решено было отстирать, зашить и объявить спецодеждой для охоты. Ведь Дин, когда поправится, все равно на нее снова пойдет. Никто не сможет его удержать. Что делал Дин с кровавыми пятнами, ни Сэм, ни Джон не помнили. Папа только смог вспомнить, что нужно замочить в холодной воде. Они заткнули мотельную раковину носком, налили ледяной воды из-под крана и замочили злополучные джинсы смятым комком. Сэм вызвался постирать, но через час так и застыл в дверях ванной, когда перед ним открылся вид на потемневшую мокрую ткань, отмокающую в красно коричневой жиже из грязи и крови. Сэма затошнило, и непонятно откуда взявшийся папа вытолкал его из ванной, сказав, что сам ими займется, когда закончит с ужином. Может, поэтому макароны с сыром подгорели? Может. Теперь папа ушел в ванную стирать, и оттуда слышалось громкое журчание и тихая ругань. Сэм стоял над слегка обгоревшей формой для запекания и скреб ее металлической лопаткой. Припеченный сыр не хотел отставать, черный, как угольки, въевшийся в края. Потом он долго намывал тарелки, чтобы они начали скрипеть, совсем как у Дина, и тер стаканы, думая о молоке, которое они забыли купить. Надо сходить за молоком. И хлопьями. И хлебом. Интересно, осталась ли арахисовая паста, которую Дин мазал ему на сэндвичи, чтобы взять в школу на обед? Вряд ли папа в курсе пасты и хлеба. Джон, будто услышал его мысли, потому что вдруг пришел из ванной с мокрыми рукавами, забрызганными штанами и красными костяшками на руках, на краешке рубашки все еще белело пятно от муки. Он встал напротив открытого холодильника и опять задумался. - Молока нужно и хлеба, - тихо сказал Сэм, отложив последнюю тарелку. Джон посмотрел на него и улыбнулся уголком губ. - И хлопьев? - добавил он. Сэм кивнул в ответ и тоже слегка улыбнулся. Долго ли они протянут вот так? На макаронах, хлебе и молоке. Без Дина. - Я скоро вернусь, - кинул Джон через плечо, надевая куртку и уходя в магазин. У Сэма была еще целая гора не сделанных уроков, что накопились за три дня, а завтра возвращаться в школу, как бы сильно ему ни хотелось поехать вместо этого в больницу к Дину и сидеть там с ним, пока он не проснется. Когда он проснется, все будет хорошо. По-прежнему. Нормально. Сэм сидел до поздней ночи над учебниками, размышляя, что лучше бы они купили Дину штаны вместо них. Джон давно вернулся, громко хлопнув входной дверью, потом долго стучал и гремел в кухонном уголке, расставляя продукты. Затем взялся за чистку оружия, разложив его на кровати. Это тоже делал Дин, и теперь каждый вжик ножа или щелчок разбираемого пистолета дергали Сэма, напоминая ему об отсутствующем брате. Дочитывать рассказ по внеклассному чтению Сэм отправился на свою кровать, там и уснул. Проснулся уже, когда за окном занимался рассвет. Папа спал, сидя за столом, темным силуэтом выделяясь на фоне настольной лампы, которую он переставил на кухонную стойку, чтобы свет не мешал Сэму спать. Голова его лежала на сложенных руках, а прямо под ними растянутые на столе порванной штаниной джинсы Дина. Рядом всего одна недопитая бутылка пива. Сэм тихонечко встал с кровати и в носках подошел к отцу, заглянул через плечо и беззвучно охнул. Джон наложил на все три длинных разреза на не отстиравшемся до конца кровавом пятне ровные ряды хирургических стежков черными нитками. Сэм не знал, засмеяться ему или заплакать. А ведь наверняка же и пришил случайно к другой стороне штанины, как минимум несколькими стежками. Дин, когда зашивал и штопал штаны, всегда на что-то их натягивал, большие папины - на свою ногу, маленькие Сэма - на руку. И выходило ровно и крепко. Совсем по-другому. Не так, будто он шил тут сына, а не чертовы штаны. Сэм вытер глаза рукавом. Он сам себе сделает сэндвичи и завернет в бумажный пакет. А после школы они с папой поедут к Дину в больницу. Уж лучше там сидеть на стуле, жевать шоколадки и давиться колючей газировкой. Лучше так, чем это их душераздирающее домашнее хозяйство. Лучше с Дином, чем без него.