Эпилог
Девушка с короткими черными волосами сидела на скамейке в парке. Возле нее был мольберт, кисти и краски. Она рисовала Эйфелеву башню, а на переднем плане был юноша с длинными светлыми прядями и серыми глазами, полными печали. Огюст Жакарди подошел к дочери и заглянул к ней через плечо. — Снова он, да? — Да. Мне кажется, этот человек мне просто привиделся, ведь чудеса в нашей жизни случаются так редко, что в них уже не веришь. — Да, дочь, со странностями же ты у меня. А как его звали то? — Его звали Ветром, хотя это имя никто не мог услышать. Огюст кивнул и взял кисть в руку. Он подправил задний фон и тенями добавил объема волосам. Из сумки мужчина достал для дочери печенье. Майя улыбнулась, и порыв ветра коснулся ее короткой стрижки.Прелесть утренней прогулки
31 июля 2016 г. в 19:45
« - Ну вот куда ты опять полезла!
— На дерево, я с мальчишками. Они хорошие.
— Слазь оттуда! Немедленно! — пятилетняя девочка не любила, когда ее мама кричала. Потом у нее сильно болело горло и она не могла петь колыбельные, под нежные мелодии которых так приятно засыпать. Мальчишки смеялись в след низенькой и тощей девчушке с взъерошенными черными волосами.
— Мама, мамочка, прости. Я так больше не буду, — девчушка обхватила колени матери и уткнулась в них носом. Взрослая женщина с уставшими глазами печально вздохнула.
— Вот маленький чертенок! — девчушка подняла свои большие зеленые глаза и ехидно улыбнулась. Женщина не могла равнодушно смотреть на свою дочурку, когда она так себя вела. Она старалась держать себя сурово и серьезно, но как устоишь против такой очаровательной девочки? Почти ангелочек. «А я ведь такая же в детстве была». Женщина коснулась волос дочери, приглаживая их. — И где ты так вымазаться успела? Отцепись, давай тебя в порядок приведем и домой. И в кого ты такая у нас непослушная, а?
— В маму, а вот внешность папина, - улыбаясь, выдала девочка. Женщина покачала головой, достала из сумки платок и расческу. «Чертенок» скорчила недовольную рожицу.
— Если внешность папина, то будь и такой же аккуратной как папа. Не дергайся, — она посадила дочь на скамейку. Девочка покорно терпела, когда ее мама пыталась прочесать запутанные волосы. — Целое гнездо на голове. Палочки, листья… А червяк-то откуда? — удивленно спросила женщина.
— Это птичек в гнезде кормить, — с серьезным лицом сказала ее дочурка. Женщина с трудом уложила волосы восьмилетней дочери. И только она хотела завязать их в маленький хвостик, как девочка вскрикнула и вырвалась из рук. Женщина тихо выругалась и поправила свои медные волосы. Навстречу им шел отец семейства в синем пальто и закрытым мольбертом. Девочка бежала к нему с криками «Папа!Папа!». Тот остановился, и на серьезном грустном лице засияла улыбка.
— Кто у нас такая негодница, а? — он потрепал девочку по волосам, разрушив все труды ее матери. Девочка весело засмеялась и обхватила руками деревянный мольберт.
— Я тоже, когда вырасту, буду как ты! Буду рисовать! — мужчина обнял подошедшую жену.
— Как здоровье, родная? — прошептал он, чтобы не слышала дочурка.
— Огюст, мне хуже. Доктор Романнели сказал, что мне даже Альпы уже не помогут.
— Сколько?
— Самое большое месяц.
— Ты уверена, что он не ошибся? — мужчина с надеждой взглянул в глаза жене. Она кивнула. Муж и жена думали, что их шепот нельзя было уловить, но их дочь все хорошо расслышала.
— Мама, папа! Давайте посмотрим на овечек? — девчушка улыбалась и выглядела счастливой, но она была такой же грустной, как и ее отец.
— Конечно, дорогая моя! Мы посмотрим на овечек, — женщина улыбнулась и присела рядом с дочерью. Она крепко сжала ее в своих объятиях. — Мы посмотрим, обязательно, — она шептала эту фразу вместо молитвы. В районе сердца больно кольнуло, и женщина невольно вскрикнула и отшатнулась назад. Мужчина подхватил ее и крикнул дочери, чтобы та позвала на помощь.
— Жанна, все будет хорошо. Все будет хорошо, - по глазам мужчины текли слезы.
— Покажи ей овечек Огюст, покажи ей весь мир, — женщина вздохнула и закрыла глаза…»
Майя проснулась в холодном поту. Она выпрямилась и заметила, что укрыта чьей-то огромной курткой. Девушка огляделась и заметила, что спиной к ней сидит юноша с длинными светлыми волосами. Он любовался закатом, а Майя невольно залюбовалась им. Лукавая мысль дернуть его за волосы закралась в голову девушки. И она протянула руку.
— Ты кричала во сне и что-то бормотала про овечек. Мне кажется это от холода, — парень обернулся и серыми с янтарной паутинкой глазами печально взглянул на Майю. Девушка продолжала сидеть с протянутой рукой. Юноша в удивлении дернул бровью, и Майя опомнилась. — Я, наверное, тебя напугал, прости. Не привык с людьми общаться, — она замолчал.
— Ничего, я ни капельки не испугалась, Ве…— «как же его звать? Вот забыла на свою голову».
— Ветер. Не все сразу запоминают мое имя, да и меня вообще. Я тихий скромный человек, которого никто не замечает, но меня это, ни сколько не тревожит.
— Вернер? Что-то чешское, — юноша улыбнулся, но поправлять девушку не стал. — Этот диалог уже был, верно?
— Да, значит с памятью у тебя все нормально, — юноша отвернулся к реке. Красные языки солнечного пламени поглощали реку. Пассажирские катера и торговые баржи, гудя, проплывали по ней, разрезая носом алые волны. Холодный ветер сменился теплым, и сидеть в парке под деревом, наблюдя за Сеной, было одним удовольствием. Листья высоких деревьев, окруженных узорными решетками, перешептывались о чем-то своем. Еще было светло, но парочка фонарей уже зажглась. В маленьком ресторанчике, подобным которому в Париже полным полно, включилась музыка в духе этого города – романтичная для ночных танцев. До Майи доносился веселый смех гуляющих студентов, звон винных бокалов на первом свидании. Чуткие уши уловили детский визг оттого, что их подбросили в воздух и поймали. Вечер в любом городе мира – это время отдыха и счастья. Именно такие вечера и наполняют нашу жизнь приятными воспоминания и милыми тайнами. Белая прогулочная яхта не была исключением. На ней тоже пили, веселись, и признавались в любви.
Девушка задумчиво разглядывала куртку: старая, в некоторых местах с заломами и прорехами, но теплая. Майя подсела поближе к Ветру и протянула ему куртку.
— Ты весь какой-то синий, тебе она нужнее, — девушка шмыгнула носом, а Ветер дернул плечами. — Учишься в Париж Дидро? — юноша отрицательно покачал головой. Теплый день переходил в холодную ночь. С реки задувал холодный и сырой воздух.
— Просто люблю библиотеки. А в эту было не трудно попасть, даже легче чем в национальную, — Майя было открыла рот, но он продолжил, — попасть в этом районе. Так-то в этом городе есть еще много интересных библиотек.
— Тебе нравиться этот город? — сказала Майя, когда Ветер замолчал. Тот кивнул.
— Он многим нравиться, но каждый любит его по-своему. Я уверен только в одном: сколько раз тут был ни разу не увидел всего Парижа. Везде найдется такое место, куда я не могу попасть.
— А откуда ты?
— Отовсюду. Мир – мой дом, - философски изрек парень. Майя задумалась и достала альбом.
— Ты не против, если я нарисую тебя на фоне реки?
— Давай. Сказать по правде мне этого никто раньше не предлагал, — юноша попытался сесть прямо, но Майя гневным взглядом его остановила.
— Сиди так, как сидел, иначе получиться не естественно. Я считаю, что это правило применимо не только в фотографии, но и в рисовании, — карандаш коснулся бумаги и послушно следовал приказам девушки. — Меня этому научил отец. Нам особо некогда фотографировать своих моделей или природу. Ведь все изменчиво. Поэтому он научил меня запоминать все, что я вижу и по памяти переносить на бумагу. Это невероятно сложно, ведь нужно запомнить все мельчайшие детали: свет, тень, углы наклона объекта, его положение в пространстве. Ты, что спишь? — юноша дернулся и зевнул.
— Я все равно в этом ничего не понимаю, и ты довольно монотонно читаешь, — Ветер снова вернулся в исходное положение, боковым зрением наблюдая за художницей. Карандаш послушно следовал приказам своей хозяйки. Он выводил острые и прямые контуры лица юноши, ловил волны неугомонной Сены. Майя отложила простой карандаш и потянулась за цветными.
«Как быстры горные реки, также скор и ветер, подгоняющий их» — старик с длинной седой бородой сидел на крыльце своего дома. Его словам внимали четыре брата, которых он подобрал, однажды спускаясь в горное ущелье за целебными травами. Старик заметил их еще до спуска, но не придал этому значения. Он бы прошел бы мимо них, если бы не плач самого младшего из братьев. Когда старик подошел ближе он увидел, что трое из юношей лежат израненные, а четвертый лежит связанный подле них. Без промедления старец откинул все свои корзины и бросился на помощь к кричащему ребенку.
Он выходил братьев, и они поведали ему, что сражались с колдуном, который убил их родителей, и готовился принести в жертву лесным духам их брата. Трое из них храбро сражались, но маг был хитер и, когда старший брат уже занес меч для решающего удара, колдун проклял их. Лесные духи, повинуясь его воле, превратили их в живое воплощение четырех самых сильных ветров. Братья лишь засмеялись, а вот младший из них плакал, ведь его кровью было скреплено это заклятие.
«Нет ничего страшного в том, что чья-то сила сделала тебя другим. Просто найди в этом свою выгоду», — юноши крепли и вскоре поняли, что не могут сдержать скрытую в них силу. Первым обернулся старший брат — как холоден был северный ветер, так холоден был и он. Второй стал восточным и приносил он лучи восходящего солнца. Средний брат обернулся западным влажным ветром. А самый младший из них был теплым и шустрым южным ветром. Они попрощались со стариком, поцеловав порывами ветра его седые волосы.»
Юноша печально посмотрел на Майю. Теплый ветер трепал ее волосы, придавая облику девушки романтичное очарование. Он был самым младшим братом, и позже всех оборачивался человеком. В прошлое свое обращение его угораздило влюбиться, и та девушка разбила ему сердце, не поверив в его мистическую сущность. Люди привыкли отрицать сверхъестественные вещи, но представители «той стороны» болезненно относятся к этому отрицанию. Все они когда-то были людьми и ничто человеческое им не чуждо и после.
— Надеюсь, я не отнимаю у тебя много времени? — спросила вдруг Майя, вернув Ветра обратно к реальности.
— Совсем нет, мне некуда торопиться. А тебе? — юноша улыбнулся уголками рта, слегка обнажив зубы. Майя задумчиво подняла взгляд и немного закусила губу.
— Философский вопрос. У меня есть время для рисования и для жизни, может быть потому, что рисование и есть моя жизнь. Но торопиться мне есть куда. Уже поздно и мне пора домой, — девушка обвела контуры лица черной гелиевой ручкой. — Не знаю почему, но мне не хочется расставаться с тобой. Может этот портрет, я оставлю себе? — Майя загадочно улыбнулась. Юноша подвинулся вперед и встал на колени рядом с ней. Его длинные русые локоны развевались подобно плащу, но юноша не обращал на них никакого внимания. Майя попятилась назад, а Ветер лишь усмехнулся.
— Твое творение, и ты вольна делать с ним все, что захочешь, — в воздухе повисло неловкое молчание. Парень и девушка смотрели в глаза друг друга: Ветер с усмешкой, а Майя с испугом.
— Тогда, пожалуй, оставлю себе, — девушка перешла на шепот. Она наклонилась назад и оперлась на правую руку, готовясь встать, но что-то внутри удерживало ее. Ветер посмотрел на нее изучающим взглядом, погрустнел и встал.
Майя проводила взглядом его, уходящую вверх по улице, фигуру и направилась в противоположную сторону. Ей всегда было одиноко, но сейчас было еще хуже. Девушке даже на мгновение показалось, что без Ветра ее жизнь бесполезна. Но Майя тут же отогнала эти мысли и запрыгнула в пришедший автобус. В мягких синих креслах пригородного транспорта так приятно засыпать, особенно под тихую и немного грустную музыку. Майя села возле окна, достала плеер, и в ушах заиграл ласкающий уши блюз.
« — Не смей кричать на ребенка! — женщина с короткими белыми волосами прижимала к себе маленькую черноволосую девочку.
— Но ведь это ты начала этот скандал, я вообще молчал, — мужчина тяжело дышал и сдерживал желание ударить блондинку по лицу. И он бы сделал это если бы не его дочь, за спиной которой и стояла эта женщина. Та сильно сжимала девочку за плечи.
— Ты спровоцировал меня! Твоей дочери будет плохо с тобой, ты запил после смерти Жанны, ты не способен дать этой девочке нормальное воспитание, — блондинка смотрела на мужчину свысока, ощущая свое превосходство. Но никто из них совершенно не обращал своего внимание на то, что девочка даже не плакала. Она просто смотрела в глаза плюшевого мишки, которого держала в руках.
— Не переводи стрелки Маргарет, ты и сейчас пытаешься защититься ею. Тебе ведь все равно! Тебе не нужна эта девочка, тебе нужно то, что записано на ее имя и пока принадлежит мне. Тебе нужны деньги Жанны, но пока эта девочка здесь отнять их у меня ты не имеешь права, — лицо мужчины побагровело от злости, он сделал шаг вперед и вырвал дочку из рук блондинки. Черноволосый ребенок словно вышел из оцепенения и прижался к животу отца. По ее щекам тек-ли слезы, а медвежонок в руках вздрагивал. Мужчина растерянно посмотрел на головку дочурки и осторожно коснулся ее волос. Блондинка раздраженно фыркнула и вышла из комнаты. Зеленые глаза покойной жены смотрели на мужчину с лица, бывшего его точной копией.
— Папочка, почему тетя Маргарет хочет разлучить меня с тобой? — мужчина гладил дочь по волосам и молчал.
— Все будет хорошо, мы сами уедем отсюда и от тети Маргарет, — он опять замолчал и прошептал про себя последние слова покойной жены: «Покажи ей овечек Огюст, покажи ей весь мир».
Музыка закончилась, и Майя проснулась от образовавшейся вокруг тишины. За окном — загородный пейзаж, который радовал взгляд и утешал душу. И если вы, хоть на сотую долю творческая личность — этот вид за окном вдохновит вас на долгое время.
От остановки Майя шла пешком и в одиночестве, но не в полном. Ее сопровождала ее музыка, мирно играющая в ушах. Дома-норки стояли на своих прежних местах, и людей в них не было видно. Этот район оживал только летом, когда становилось тепло и милые старушки могли сидеть на террасах, покачиваясь в креслах. Пока же потеплело не сильно и лишь единицы их них находились на улице. Большинство из них высаживали цветы или подрезали кусты. Миссис Грей, соседка Майи, приветливо махала ей рукой, девушка улыбнулась ей в ответ и ускорила шаг.
Замок приятно щелкнул и, оказавшись в доме, студентка сбросила с себя пальто и туфли и босиком шла до самой своей спальни.
Первое, что сделала Майя, когда очутилась в своей комнате — бросилась на кровать и, уткнувшись лицом в подушку, громко засмеялась. Это был ее мир и только в нем она могла проявлять свои эмоции, показывать свои чувства. Весь мир видел в ней замкнутую и не склонную к общению личность, и девушка старалась соответствовать этому образу. Многие знакомые семьи говорили, что она вся в отца — холодная, рассудительная, педантичная. И это была лишь отчасти правда.
Что вы представляете, когда вас просят описать комнату художника? Наверняка вы видите в центре мольберт, вокруг разбросаны кисти разных размеров. Возможно, вы даже представите наброски на вырванных из тетрадей листах. Отчасти вы окажитесь правы: в комнате Майи действительно было много художественных принадлежностей. Однако все они лежали в идеальном порядке: краски холодных тонов с левой стороны, теплых – справа. Кисти девушка разложила по их мягкости и жесткости. Все наброски были сложены аккуратной стопкой в папке на рабочем столе. Все что ожидали увидеть от педантичного интроверта, все и видели. Однако Майя ненавидела весь этот порядок, всю эту комнату соответствующую ожиданиям других. Может поэтому она и бросилась на кровать – единственное место в этой комнате лишенное порядка. Яркое постельное белье ее веселило. Мягкие игрушки, подаренные Анжеликой и Ником, были разбросаны на кровати. А на стене висело два портрета – на одном Майя с лучшими друзьями, а втором портрет матери и отца. Мать девушка рисовала частично по памяти, частично с фотографии, а вот отца она рисовала с натуры. Правда нарисовала его счастливым – он любил свою жену. Насмеявшись, Майя перевернулась на спину и посмотрела на потолок разрисованный звездами. Девушка потянулась к сумке и вытащила портрет Ветра. Она вгляделась в этот карандашный набросок, вспомнила серые с янтарной паутинкой глаза и, спрыгнув с кровати, прикрепила портрет к стене над рабочим столом. Она оперлась на стул, немного покачалась, задвинула его и босиком прошла на кухню.
Майя любила свежий кофе, но без сахара. Он помогал ей взбодриться и придумать что-нибудь. Но не сегодня девушка ничего не хотела придумывать – она хотела просто выпить кофе и поработать над пейзажем, который они с отцом рисовали уже месяц.
Огюст Жакарди аккуратно повесил свою синюю шинель на плечики, старательно разглаживая складки. Он заметил висящее на крючке пальто дочери и огорченно вздохнул. «Зачем же строить из себя меня, если характером в мать?» — мужчина часто задавался этим вопросом, когда видел, что только лежащие на виду вещи в идеальном порядке. Огюст расправил шарф и, стараясь не помять, положил его в один из ящиков вещевого шкафа.
— Майя, я дома, — приятный мягкий бас достиг ушей девушки. Она улыбнулась и выглянула из кухни.
— Привет, папа. А у меня тут как раз кофе готов, — мужчина кивнул Майе, и та снова юркнула в кухню. Он любил свою дочурку, которая была на него так похожа лицом, но глаза и характер передались ей от матери – Жанны, до замужества Боде. Она была богата и оставила на имя дочери достаточное для образования и нормальной жизни количество денег. Но Майю это никогда не радовало, как, впрочем, и Огюста. У него был свой небольшой бизнес, но его душа всегда лежала к рисованию. Огюст не был знаменитым художником, но его картины продавались и это был дополнительный доход. Майя всегда любила видеть отца за мольбертом, и была безумно счастлива, когда после смерти Жанны они из знойной Италии переехали во Францию. Смена обстановки помогла им обоим пережить потерю. С большим удовольствием сеньор Жакарди учил дочку рисовать, и понял, что она еще талантливее чем он. Некоторым разочарованием стал выбор места учебы – мужчина не хотел, чтобы Майя была профессиональным художником, но мешать ей он не стал.
— Перед тобой множество дорог. Выбор одной еще не означает, что ты не можешь перейти на другую на следующем перепутье, — так он сказал ей тогда, и с радостью повторил бы эту фразу снова. Отец и дочь делились впечатлениями от прожитого дня, сидя за столиком в деревенском стиле в маленькой и уютной кухне. Они продолжили разговор в подвале, рисуя картину. Они никогда не использовали фотографий в работе – все работы они рисовали по воспоминаниям и ощущениям. И многие, кто видел их работы, говорили: «С душой подошли. Вроде простой пейзаж, а кажется, что был там».
Ночь встретила девушку прохладным ветром с легким запахом лаванды. Она и сама не понимала, почему вдруг проснулась и подошла к распахнутому настежь окну. Девушка думала было его закрыть, но задержалась. Она жадно вдыхала ночной воздух, и образы далеких стран представали в ее воображении. Майя никогда не считала ветер простым проявлением вращения планеты. Для ее богатого воображения, скрытого под маской серьезности и собранности, он представал чем-то большим.
Ветер не понимал, почему его занесло в этот район. Здесь ее было не слишком уютно: все двери были закрыты, а окна плотно зашторены. Но его влекло в одному окну, распахнутому настежь. Он подошел ближе к этому дому. В окне стояла девушка, которую Ветер видел днем. «И почему я опять совершаю ту же ошибку?», — спрашивал он себя, невольно любуясь очертаниями ее тела. Но больше всего ему нравилось касаться ее волос. Ветер поиграл пальцами, и прическа девушки растрепалась. Он слышал ее ругательный шепот и видел, как она собиралась закрыть окно.
— Не стоит этого делать, — донесся тихий вкрадчивый голос. Девушка испуганно обернулась, но в комнате никого не было. Лукавая улыбка промелькнула на лице Ветра, и ветерок пробежался по складкам ночной сорочки. Майя поняла, что если будет долго так стоять, то простудиться. Она закрыла окно и легла обратно в кровать, размышляя: «Где же я уже слышала этот голос?». А Ветер с улыбкой ушел в сторону города, попутно встречая рассвет.
И снова утро, и снова день. Майя встала раньше отца и уехала в город. Лекций сегодня не было и девушка могла посвятить этот день себе. Она перекусила в одной из маленьких булочных в центре Парижа и радуясь жизни шла по набережной. Девушка не включила плеер, как сделал бы любой другой на ее месте во время прогулки. Майя нравилась музыка этого города. Она не могла представить бульвары или подземные переходы без скрипачей или гитаристов. Девушка могла часами стоять возле них, наслаждаясь их музыкой. Ей нравилось спускаться в метро под стук уличных барабанов и наблюдать за танцующими хип-хоп или брейк-данс.
Ее целью сегодня был парк возле Эйфелевой башни. Она была там уже несколько раз, но ей все равно нравилось. Девушка купила себя чашку кофе и сэндвич, сделанный их хрустящего французского багета. Майя села на одну из парковых скамеек и наслаждалась перекусом.
Париж не терпит суеты. Весь тот хаос, что твориться в центральной части города вызван лишь туристами. Если вы действительно хотите насладиться его сказочной красотой – пройдитесь на закате или рассвете по Монмартру. Посидите в уютном кафе, чьи окна выходят на набережную Сены. Пока вы проездом в этом городе оцените величественность символа этого города, понаблюдайте за солнечными бликами на стеклянной пирамиде Лувра. Где жить, как не в Париже? Поднявшийся ветер заставил девушку застегнуть пальто.
— Вот так встреча! Не ожидал увидеть вас здесь, — раздался приятный голос за спиной Майи. Девушка удивленно вскинула брови, услышав знакомый голос, и посмотрела через плечо. Позади нее стоял Ветер.
— Привет, Вернер, — девушка мило улыбнулась и попыталась поправить прическу, но ветер не давал ей этого сделать. Юноша подошел поближе и буря вокруг них исчезла. — Странно, каждый раз, когда мы с тобой пересекаемся, вокруг сразу поднимается буря.
— Просто совпадение, не более того, — сдерживая улыбку, Ветер отрицательно покачал головой.
— А я вот верю в совпадения. Садись рядом, — девушка положила сумку к себе на колени, освобождая место для нового знакомого.
— Снова рисуешь?
— Нет, просто наслаждаюсь этим городом. Я нарисую его позже и уже в который раз. А ты давно в этом городе?
— Наверное, — юноша отвел взгляд и посмотрел на башню. — Любая часть мира, где я успел побывать за свою долгую жизнь, кажется мне незнакомой, когда я появляюсь в ней. И даже этот город не исключение – здесь еще столько мест, которые только предстоит открыть.
— Ты говоришь немного запутанно. И еще жаловался, когда я говорила о художестве, — Майе показалось, что она начала кокетничать. — Прости, я не очень умею общаться с людьми.
— Мы не умеет общаться только с незнакомыми.
— Да ты философ.
— Есть немного и этого. Когда всю жизнь одинок, только размышления даруют свободу и иллюзию общения, — Ветер посмотрел на девушку и заметил, что она, в общем, его и не слушала вовсе. Юноша был разочарован этим, ведь она в какой-то момент решил, что Майя чем-то отличается от других девушек, но, как и в тот раз, он вновь ошибся.
«Почему я не могу связать и двух слов? Почему я не могу сосредоточиться на его речи?» — спрашивала себя Майя.
— Да, пожалуй ты прав, — «она все же слушала?» - удивился парень. — Пока я не познакомилась с Ником и Анжеликой, мне было знакомо чувство одиночества. Но этот город, — девушка прикрыла глаза от удовольствия, — он способен разбудить в тебе нечто такое, что разрушит любое одиночество.
Вокруг них кружили листья, обрывки рекламы и вырванные ветром газеты. Но скамейку будто окружал барьер, в котором было так тихо, спокойно и безветренно. Майе в голову вдруг закралась мысль: «Чего это у него на голове такой бардак?». Она встала позади Ветра и коснулась длинных волос юноши, тот непроизвольно дернулся.
— Что ты делаешь?
— Сиди и не дергайся. У тебя полный хаос на голове и надо с ним что-то сделать, — девушка не понимала, что происходит. Безветренность вокруг скамьи исчезла и теперь она была будто бы направлена на Майю. Порывы ветра всячески мешали ей уложить волосы в хвост, заплести их по «последней» моде. Но с каждым расправленной прядью, с каждым убранным из волос листком, ветер становился все тише и тише, пока совсем не утих.
— Ты все еще думаешь, что это совпадение? — только сейчас Майя поняла, что запах лаванды, который просто преследовал ее, засел в памяти, после общения с Ветром. Его волосы, одежда пахли лавандовыми полями Прованса, истинно французским запахом.
Юноша вскочил с места и пристально взглянул на девушку. Майе на мгновение показалось, что янтарная паутинка зашевелилась и замерцала.
— Ты подчинила ветер, Майя, — юноша взял ее ладонь и прижался к ней губами.
— Что? Какой ветер? Ты шутишь, верно? — девушка попыталась освободить свою руку. Она слышала в собственном голосе страх.
— Меня зовут Ветер, — сказал юноша, но его голос опять был заглушен, теперь плачем ребенка. — Вот же незадача! Каждый раз мое имя никто не слышит. Но это не важно, я привык. Пойми, это и, правда, не совпадение. Вокруг меня всегда порывы воздуха, ураганы, маленькие бури.
— Тогда, это многое объясняет, — девушка высвободила свою руку и улыбнулась. — Я верю тебе, Вернер.
Они долго бродили по парку. Ветер рассказал Майе историю его появления, превращения в человека и о том, что сегодня он снова станет ветром. Девушка слушала его очень внимательно и ловила каждое его движение. Они прошли вдвоем до заповедника Булонь, и Ветер не переставая рассказывал ей о своих братьях, путешествиях. Впервые девушка и юноша перестали чувствовать себя одинокими и лишенными понимания и чуда в их жизнях. Затем юноша остановился, улыбнулся девушке.
— Мне столько хотелось бы еще тебе сказать, но мое время уже подходит к концу. Я заметил тебя еще тогда, на улице, когда ты спешила на учебу. Ты тогда сильно ругала меня из-за испорченной прически. Просто так я проявляю внимание и передаю привет. Так прощай же, Майя. Каждый раз, когда ветер коснется твоих черных волос, знай – я здороваюсь с тобой, — его последние слова были произнесены почти шепотом. Ворох листьев закружился вокруг его фигуры. Он исчезал частями, пока, наконец, в воздухе не остался лишь запах лаванды и звонкий смех.