Боль требует, чтобы её чувствовали

Люси вышла на большую улицу, наполненную людьми. Легкий ветерок гулял по городу, и девушка, как и сотни других, абсолютно чужих ей людей, шла на работу. Музыка играла где-то в переулках, и Люси наслаждалась ею, пока проходила мимо магазинчиков и маленьких кафе. Хартфилия, кивнув кому-то в толпе, повернула по улице и легкими шагами пошла дальше. Солнце приятно грело спину, но прохладный встречный ветерок тут же освежал, и нагретой солнцем оставалась лишь спина и светловолосая макушка. Люси села в подошедший на остановку автобус и поехала в другой район города, где и находилась ее работа. Сидя в транспорте, она слушала радио. «Девятое июля 1945 года. Понедельник. Семь часов пять минут. Гороскоп на эту неделю…» Хартфилия уже не слушала голос, она смотрела в окно, смотрела, как проплывают мимо здания, идут люди и едут навстречу автомобили. Работа находилась так далеко от дома, что на дорогу уходило минимум сорок минут. В это время Люси обычно доставала из сумки книгу и начинала читать, погружаясь в романтический мир написанного. Так каждый день проходило время, пока она ехала на работу. Услышав голос девушки, объявившей нужную остановку, Хартфилия тут же встала и вышла из автобуса, при этом заплатив за проезд. Девушка выделялась в толпе своими светлыми волосами, но лишь некоторые обращали на это внимание. Люси просто шла, быстрее приближаясь к небольшим зданиям, около которых стояла военная техника. Заходя в серое, с красным крестом над дверью, здание, она кивнула головой выходящему юноше, зашла и тут же направилась в отдельную комнатку, откуда уже вышла в белом халате и с небольшой стопкой историй. Молодую медсестру ждал осмотр раненых в госпитале… Люси зашла в большое помещение, рассматривая пустую медицинскую историю. И всю стопку нужно заполнить, проверить каждого. Если бы не тяжелые времена в мире и в ее жизни, она бы никогда не пошла на эту работу. Девушка принялась за осмотр. Очередной пациент, серьезное повреждение запястья. — Рассказывайте, — не смотря на юношу, произнесла Люси. — Запястье повредил. Ракету заряжали, за цепь дернул и силы не рассчитал. Вот и заело.… Записав данные, Хартфилия, наконец, подняла взгляд на юношу. Он смотрел на нее, а она на него. Сердце пропустило удар, и она тяжело вздохнула, внезапно почувствовав, что земля уходит из-под ее ног. Удивительно. Нацу, будто потонув в ее глазах, смотрел не отрываясь. И мир исчез, остались лишь они вдвоем. Раз и навсегда. Восхитительно. Он удивителен, она восхитительна. Прошло около минуты, прежде чем Люси опомнилась и, моргнув, спросила: — Нацу Драгнил…. Какой раз Вы уже проходите у нас? — Седьмой. — За год обучения? — Так точно. Она улыбнулась, смотря в историю, ведь после его ответа она убедилась, окончательно убедилась в его неуклюжести. — Так. Обед скоро принесут, сразу после я приду и перевяжу Вас. А пока отдыхайте. Вам необходим покой. Люси встала, отходя к следующему пациенту, а Нацу сильнее вжался макушкой в подушку. Мысли его были заняты лишь Хартфилией. Люси вышла из дома в легком, летнем платье бежевого цвета с россыпью редких маленьких цветочков. Легкими шагами она пошла по улице, повернула за угол, больше не чувствуя, как прежде, греющих спину солнечных лучей. Голова девушки была «забита», и она, витая в облаках, села в автобус, услышав лишь короткое: «Десятое июля, 1945 года. Вторник. Семь часов пять минут. Гороскоп на этот день…». И она вновь перестала слушать. Обычно Хартфилия слушала только дату и время, но если бы гороскоп в этом автобусе предсказывали верно, все было бы иначе. Люси как обычно обошла всех пациентов, заметив, что Нацу не было на месте. Спросив у Эльзы, где он, она не получила точного ответа. Скарлетт смогла сказать лишь то, что он отпросился еще утром. — Но ему же перевязка нужна! — Воскликнула Люси, всплеснув руками. — Должен вернуться скоро. Иначе, куда бы он делся. Через несколько минут в широкие входные двери заходит объект беспокойства Хартфилии с маленьким букетиком в здоровой руке. Он подходит к посту и произносит: — Простите, что задержался. Я наверняка заставил Вас беспокоиться. Прошу, примите это. — Драгнил протянул Люси маленький букетик и широко улыбнулся. Люси улыбалась, принимая подарок. Это было неожиданно и так странно для нее. Ей впервые в жизни подарили цветы… — Ничего страшного. Проходите в палату. — А куда ходили-то? — Поинтересовалась Эльза, не удержавшись. — А… Да собаку надо было навестить. Сослуживец приходил, сказал, что соскучился Хеппи… Вот и не выдержал. Сходил. — Еще шире улыбнулся Нацу, и глаза его сверкнули радостью. — Ясно. Ладно. Идите, Вам покой нужен. Скоро выписываем Вас, кстати. — Добавила Эльза уже уходящему Драгнилу. В ответ он лишь кивнул и пошел в сторону палаты. После короткой паузы Люси произнесла: — Удивительно. — Цветы? — Да. Он подарил их мне, а не тебе… Хотя отпрашивался у тебя. Удивительно. — Ничего подобного. Я видела, как вы вчера смотрели друг на друга во время осмотра. Щеки Хартфилии мгновенно покрылись ярким румянцем, на что Эльза лишь улыбнулась. — Не-ет! Ничего не было! Показалось тебе! — Начала оправдываться Люси. — Ага. Показалось мне. И, наверное, это платье на тебе мне тоже кажется, хотя одеваешь ты его лишь на праздники, и, скорее всего, цветы мне тоже показались. И то, как он посмотрел на тебя, мне тоже показалось! Мне все кажется! Можешь спокойно отправлять меня в психушку, мне же все кажется! — Громко говорила Алая с нотками издевки в голосе, с легким удовольствием наблюдая за тем, как мгновенно краснеет ее подруга. — Эльза! Она засмеялась, засмеялась и Люси в ответ. На следующий день Нацу выписали и он вернулся на службу. И снова этот голос неживого человека, робота, в автобусе: «Двенадцатое июля 1945 года. Четверг. Семь часов шесть минут. Гороскоп на этот день…» И снова работа. Работа-работа. Осмотры, заполнение историй. После Его выписки Люси будто не своя. Она не видит его всего второй день, но уже будто чего-то не хватает, будто оторвалось что-то от девичьего сердца. Не хватает его широкой улыбки и блеска в зеленых глазах… Не хватает. Вечером, когда Люси уже вышла из больницы, вдруг кто-то позвал ее по имени. Девушка остановилась и, обернувшись, спросила: — Вы что-то хотели? Юноша в армейской форме тяжело вздохнул и начал говорить: — Разрешите Вас проводить? — Разрешаю. — Улыбнулась девушка, уже повернувшись, чтобы продолжить путь. Нацу пошел рядом. — Может все-таки на «ты»? — Давай. — Он слегка улыбнулся, чуть не добавив привычное «те». — Нацу, — он вопросительно посмотрел на нее, — прошу, будь аккуратнее. Семь раз за год — это много. Никто так много раз не попадал в больницу. Ты единственный. — Семь — мое счастливое число. Я убедился в этом, когда встретил тебя. Легкий румянец покрыл щеки Хартфилии, и она чуть повернула голову в сторону, скрывая это. Слишком быстро. В следующий раз, когда он взялся провожать ее, она пригласила его на чай. А он согласился. Они прекрасно проверили вечер в ее квартире, провели и следующий, но уже не за чаем, а за прекрасным пирогом, который приготовила Люси. Им было весело вместе, и с каждым вечером они понимали это и привязывались друг к другу все сильнее. Пятнадцатого июля, в выходной, Нацу взял увольнительную на целый день, и все это время они провели вместе. Сначала до обеда сидели в парке и Люси читала Нацу книгу. Потом пошли пообедали в маленьком кафе и гуляли по городу, пока Нацу вновь не проголодался. Все кафе в выходной закрылись раньше, и они пошли к дому Хартфилии, поужинали жареным мясом, которое в спешке приготовила Люси. Про себя Драгнил отметил, что девушка очень вкусно готовит. Хеппи бы тоже оценил. Они засиделись за ужином, и Нацу, посмотрев на часы, удивился: — Ого, уже два часа ночи. — Оставайся. После десяти у нас тут опасно выходить из квартиры. Я постелю на диване, переночуешь. — Спасибо, Люси. — Пока не за что. — Уголки ее губ растянулись в легкой улыбке, девушка встала, и начала убирать со стола. Юноша наблюдал за ней, за каждым ее движением. Смотрел на золотистые волосы, заплетенные в толстую косу. Смотрел на платье и на фигуру девушки, стараясь запомнить каждую деталь, будто видит ее в первый и в последний раз. А Люси, занятая делами, на несколько мгновений даже забыла о присутствии Нацу в ее квартиры. Но тут же опомнилась, когда начала стелить для него постель. Эту ночь они провели вместе. Люси встала рано, и ей казалось, что она проснулась раньше Драгнила, пока не увидела записку на столе: «Увидимся на работе», — и открытое окно с развевающейся шторой. — Через окно вышел? Удивительно. — Сказала она самой себе, а потом тихо добавила: — Хорошо, что второй этаж. Каждый день он провожал ее, каждый вечер они проводили вместе: Люси читала ему книгу, они ужинали и лишь на выходных Нацу мог остаться с ночевкой. И все это казалось им удивительным. В один из таких вечеров Драгнил спросил у Хартфилии: — Люси, а где ты родилась? — В Тогицу. — А-а… — А ты? — Да здесь. В Нагасаки. — Ясно. — Тяжело вздохнула Люси. — А почему спрашиваешь? — Да просто так… Ее так резко начало клонить в сон, что Хартфилия медленно прикрыла глаза и тут же открыла, но только через несколько секунд. Нацу встал из-за стола, взял девушку на руки и отнес в комнату, заботливо положив на кровать. Этой ночью, перед рабочим днем, он ушел на службу. Первого августа он пригласил ее поужинать в недавно открывшийся ресторан. Там Драгнил сделал предложение Люси, на что девушка ответила согласием. Это было неожиданно. Расписались они на следующий день, и Нацу взял увольнение на десять дней для того, чтобы больше времени проводить с Люси. С Люси Драгнил. Неделю они ели и пили в свое удовольствие, гуляли и веселились, читали книги, рисовали, и несколько раз Нацу было позволено взять Хеппи. Вместе прогуливались по городу. До этого Люси казалось, что город серый и не приветливый, однако, после появления Нацу в ее жизни все поменялась. Мир будто приобрел краски для нее. И она стала слушать гороскоп в автобусе, будто посмотрела на мир с абсолютно другого, недоступного ранее, угла. Вечером восьмого августа Люси вызвали на ночное дежурство. В 7:50 утра девятого августа объявили воздушную тревогу, и всем медсестрам дали задание перевести пациентов в бомбоубежище, находящееся в подвале больницы. Десятки больных спускались по крутой лестнице, и нужно было помочь каждому, приготовить постель для каждого. Она позвонила на домашний телефон с больничного и предупредила Нацу, что задержится, так же сказав, что пусть поспит подольше, а потом она вернется и они вместе позавтракают. В 8:30 тревогу отменили, и поступил приказ всем пациентам вернуться обратно, а медсестрам в это время готовить подвал на всякий случай. Люси еще раз позвонила Нацу, сказав, что задержится. После девушка пошла в подвал, как и другие, чтобы начать уборку. Четыре девушки начали быстро убираться в бомбоубежище, подготавливая помещение к принятию пациентов, так как места в здании не хватало. Леви освободилась первой, закончив свою работу, затем Джувия и Эльза. Девушки, оставив Люси одну, были вынуждены подняться наверх, чтобы уже начинать осмотр. Драгнил посмотрела на часы. «10:52». Сейчас домоет полы и скорее пойдет домой, где ждет ее Нацу. Она уже видит, как он широко улыбается, чувствует, как прижимает к себе, крепко обнимая и аккуратно целуя губы. Он прекрасен. Нацу встал с кровати и обнаружил, что любимая еще не пришла. Он не хотел завтракать без нее, он решил дождаться Люси. Тем более, она пообещала, что скоро придет, а значит так и сделает. Девушка сдерживала свои обещания. Если бы не это ночное дежурство, все было бы по-другому. Люси торопилась, она спешила к любимому, зная что он ждет ее. Каждая минута, проведенная с дорогим человеком, была бесценна. Когда же наступит мирное время, и Нацу не нужно будет ходить на службу, а ей оказывать помощь бесконечному количеству раненых. Когда… Мысли оборвались… прогремел невероятной силы взрыв. Люси не успела даже понять, что произошло. Мгновенная боль пронзила все тело. Ее засыпало обломками, и девушка потеряла сознание. Сколько она пробыла в таком состоянии? Это было уже не важно. Кое-как она встала, выбралась из-под обломков, вся в пыли и грязи, пытаясь сообразить, что случилось. Мысли путались, но одна из них оставалась неизменной — Нацу, все ли с ним в порядке? Девушка понимала, что нужно подняться и выбраться наверх из бомбоубежища. Что случилось?.. Почему так трудно дышать? Входные двери были завалены плитами, но стремление выбраться наружу придало ей сил, и она смогла выбраться. Но там, где только несколько часов назад кипела жизнь, был полностью уничтоженный, выгоревший, погруженный во мрак, город. Девушка, медленно поворачиваясь, осмотрела все вокруг. Холмы из разрушенных зданий окружали ее. Запах смерти пропитал воздух вокруг. Руки, ноги, все ломило, боль была невыносима, но Люси будто не замечала этого. Пробираясь через завалы, она по памяти пыталась найти дорогу к дому. Если дойти до моста, там остается совсем немного. Нужно найти Нацу. Нацу, Нацу, Нацу… Жив ли он сейчас? Вдали виднелись силуэты выживших, видны были каркасы редких, устоявших от взрыва, домов. Страшно. Перебираясь через обломки, тела мертвых, тела обгоревших людей, она плакала. Слезы текли по ее щекам, холодные, но они обжигали. Может быть, Нацу успел выбежать? Может быть, его, как военнослужащего, тоже забрали в бомбоубежище, и он сейчас сидит где-то и также думает о ней, надеясь на то, что Люси жива и с ней все в порядке? Возможно ли, что его просто так же засыпало, и он сейчас пытается выбраться, моля о помощи? Драгнил не знала, но мысли об этом заставляли ее двигаться дальше, идти быстрее. И она должна обязательно найти мужа, живого и невредимого. Добираясь до моста, Люси не раз встречала выживших. Они говорили о взрыве, о болях и плакали. Плакали все. Мост не разрушило, и Люси могла дойти до дома, лишь бы он остался целым. Увидев железную табличку с названием улицы и номером своего дома, девушка подняла ее, прочитала и перевела взгляд на кучу обломков. Не мешкая ни секунды, она ринулась в завалы, отбрасывая обломки и крича: — Нацу! Нацу! Нацу, прошу, отзовись! Я тебя найду! Нацу-у! Драгнил! Она кричала и плакала. Большие плиты не поддавались ей, ничего нельзя было сделать, помощи ждать неоткуда. Она бессильно упала на выжженную землю. Наконец, Люси смогла посмотреть на заваленную улицу и увидела Нацу. Живого, стоявшего позади нее. Тихо прошептав его имя, она улыбнулась и побежала в его сторону. Он развел руками, чтобы обнять ее. Добежав, Люси обняла его, но не ощутила. Руки тут же опустились, когда не почувствовали тела. Он тут же растворился. Это был не Нацу. Но она так четко его видела! Она бежала к нему, и он был готов ее обнять! Она уже ощутила его тепло, его запах и нежность, с которой он бы обнял ее…. Люси упала на землю, и больше не сдерживая крика, рыдала. В один миг пропало все. Все, чем она дорожила, чем она жила и дышала. Все в один миг. Единственный миг. И Люси ненавидела себя. Ненавидела за то, что в последние моменты они не были рядом. Что она не сказала ему, как сильно любит, не поцеловала его напоследок. Вскоре ее нашли, помогли подняться. Она была нужна, она была жива, и поэтому она должна была помогать раненым людям. И Люси Драгнил работала. Работала без отдыха, без перерывов, помогала перевязывать, оказывала психологическую помощь, успокаивала людей, сама не зная о том, что смертельная доза радиации уже разъедает ее тело. Люси заболела. Она болела долго, тяжело, но все ждала. Ждала, когда вновь услышит голос Нацу, обнимет его. Душа рвалась к любимому. И сил уже не оставалось. Сидя у каркаса уцелевшего здания, Люси смотрела вдаль. Смотрела за город, смотрела за холмы, окружающие город. Ее карие глаза медленно закрывались, и она вновь увидела Нацу. Он сидел с ней рядом, и их плечи почти соприкасались. Девушка, еле шевеля губами, произнесла, посмотрев на Драгнила: — Ждать тебя — это как ждать дождь в засуху. Бесполезно и печально. Глаза ее медленно закрылись, и Люси, подхваченная Нацу, отправилась с ним в мир, где они всегда будут вместе. Этот удивительный Нацу и эта восхитительная Люси. «В 8:15 утра 6 августа 1945 г. Хиросима в один миг была уничтожена взрывом американской атомной бомбы. 9 августа 1945 г. в 11:02 утра, через три дня после бомбардировки Хиросимы, вторая бомба разрушила Нагасаки…»