Безумие.

— Бек, пожалуйста, мне просто нужно подышать. И, возможно, немного вина. — тяжело вздохнув, почти пробормотала девушка, уже словно неосознанно поправляя длинные локоны. — Пожалуйста, я не хочу слышать нотаций. Возможно, дело в полуночной темноте улицы, резко ударившей в глаза, а, может, в оглушающей тишине, что повисла в комнате, как только открылась дверь, но что-то заставило девушку обернуться, остановившись в проеме. — Эй, ты вообще дышишь? — она фыркнула, не сумев при этом скрыть толики беспокойства в голосе: парень, еще минуту назад стоявший посередине комнаты, тяжело опустился на спинку невысокого кресла, сложив руки на груди. — К сожалению. — совсем не весело хмыкнул он. — Просто смотрю, как ты в очередной раз уходишь, бежишь от проблемы. Каждый раз за эту чертову дверь, словно за ней тебя ждет что-то. — Есть варианты как решить это все здесь и сейчас? — нехотя, девушка все же закрыла дверь, делая шаг навстречу молодому человеку. — Просвети меня, давай! Как сделать так, чтобы мы не придушили сейчас друг друга? Есть идеи, как предотвратить крики, разбитую посуду и твои чертовы кулаки, которыми ты так любишь стены молотить? Удиви меня, Бек Оливер, стань в очередной раз героем, покажи, насколько тяжело тебе меня терпеть. Ты же в таком восторге каждый раз, когда твоя чертова Вега или Андре с сочувствием гладят тебя по головке. -Джейд, что за чушь! — перебил ее он, резко поднимаясь на ноги и запуская длинные тонкие пальцы в волосы. Громкий, совсем невеселый смех перебил его. Это был тот надрывающийся хохот, от которого кровь стынет, а сердце и вовсе пропускает удар. -Конечно, любовь моя, чушь! Все — чушь. — она продолжала недобро смеяться, запрокинув голову. — Боже, Бек… Давай не будем делать вида, что нам по пятнадцать и мы не имеем ни малейшего представления, как все устроено. — широкими шагами девушка пересекла комнату, направившись в ту часть пространства небольшой студии, что была отведена под кухню. Продолжая усмехаться, она достала два бокала, наполнила их льдом, а после — виски, и тут же пригубила один, демонстративно указав на второй движением бровей. Дождавшись, пока Бек приблизится и возьмет напиток, она взобралась на столешницу, прислонившись спиной к холодной кафельной стене, и закрыла глаза. -Это наши друзья, Джейд. Так же как эта квартира, в которой мы живем, кровать, в которой мы спим, и музыка, которую мы пишем. Наши. — почти скопировав ее положение, Оливер сел на подоконник, из-под темной челки глядя на девушку. — Наши друзья, которые, в случае чего никогда, не примут мою сторону. Меньше всего их будут волновать мои чувства. Даже не начинай лгать, что это не так: меня это не слишком заботит, на самом деле. Иногда просто чувствую, что здесь, сейчас, в этой вечной битве я буду одна, сколько времени бы ни прошло. — она сделала еще один глоток, слегла запрокидывая голову и ловя изумрудными глазами тяжелый взгляд парня. — И пускай. Всегда было гораздо важнее, чтобы ты меня понимал, чтобы, когда мы ссоримся, ты чувствовал, как я все равно всей душой желаю нас. Чтобы рука об руку со мной был ты. — она хотела было продолжить, но что-то в том, как смотрел сейчас на Джейд парень, ее остановило. — Я всегда был и буду. И ты тоже должна это знать. — он сказал это с такой не присущей ему жесткостью и сталью в голосе, что Вест была уверена: выдохни она сейчас — ее дыхание без сомнений обозначилось бы облаком пара, словно в мороз. — Даже сегодня, когда ты напала на несчастного бармена за какую-то фразу, когда отказалась подождать десять минут оператора, в итоге наорав на него… Каждый раз, уже больше пяти лет, я беру тебя за руку, стараясь взять на себя часть твоего внутреннего урагана, что готов разрушить все вокруг, включая тебя саму, черт возьми. И если кто-то и говорит, что «сочувствует» мне или что не понимает, почему я все еще здесь, с тобой, я лишь качаю головой, говоря о том, как они глупы. — его дыхание стало тяжелым, и, казалось сердце бьется уже где-то на уровне гланд. — Это, блять, не просто, Джейд. Да, это совсем, мать твою, не просто. — порывистым движением Оливер сократил расстояние между ними, останавливаясь в двадцати сантиметрах от девушки. — Возможно, я мазохист или же просто хренов идиот, но я снова и снова решаю быть с тобой, всем этим ссорам и истерикам предпочитая тебя, ту, что может вот так сидеть и своими адски-красивыми глазами смотреть на меня, словно обнажая каждую клеточку моего тела и сознания. Мне плевать на осуждение, непонимание и сострадание, на жалость, зависть и ревность, что так и сыплется на нас двоих. И даже если бы кто-то из наших друзей посмел бы сказать в твою сторону хоть слово, я бы уничтожил его. — Бек легко коснулся лица девушки, притягивая за подбородок к себе, заставляя ее придвинуться к краю столешницы, обвив его торс ногами. — Я всегда был и буду на твой стороне, идти рука об руку с тобой, прикрывать твою спину. Взамен прошу лишь не позволять себе вот так опускать руки и убегать, как только появляются сомнения. Борись за нас так, как я сражаюсь за тебя каждый день. Словно одурманенная, Джейд коснулась холодными пальцами щеки Бека, едва ощутимыми движениями стала перебирать тонкие пряди волос, заправляя их ему за ухо. Она не знала, можно ли полюбить человека, когда ты уже всей душой и телом принадлежишь ему. Единственное, в чем она в этот момент была по-настоящему уверена, так это в поцелуе, что вот-вот сорвется с ее губ, в руках, что желают чувствовать Бека здесь, сейчас, всегда, в сбитом дыхании и совершенно затуманенных взглядах. А еще Джейд была абсолютно уверена, что больше никогда не откроет той двери, что никогда не перестанет воевать со всем миром, с самой собой, лишь бы ощущать, как под ее ладонями бьется такое же воинствующее сердце.