***
— Рангику-сан, опять отлыниваешь? — прямо в ухо грудастой протянул знакомый и такой раздражающий по утрам (или в обед?) голос. — Вовсе нет. У меня технический перерыв, знаешь ли, — проворчала в ответ женщина, не разлепляя глаз. — Да-да. Технический перерыв со вчерашнего дня. Тебя капитан искал. Часа два назад. И он был зол, знаешь ли, — немного передразнил свою спасительницу нагло ухмыляющийся молодой человек, чье лицо только что появилось прямо над лицом Рангику. Точнее, появилось оно там минуты две назад, но вот разлепить хотя бы один глаз светловолосая соизволила только сейчас. — И кто же умудрился разозлить капитана-коротышку? — Понятия не имею. Но догадываюсь, что это могла быть не в меру ленивая и чересчур сверкающая своими формами светловолосая особа, — ухмылка стала еще шире и, развернувшись, Ичимару довольно громко крикнул в окно. — Капитан Хицугая, я нашел вашего лейтенанта, которой очень любопытно кто же разозлил, цитирую, «капитана-коротышку», — орал сероволосый, не забывая наябедничать. — Гин! — Рангику тут же подскочила с дивана, окончательно просыпаясь и решая, что лучше сделать — прибить хитрожопого засранца или сбежать, пока не прибили ее саму чем-нибудь очень ледяным. — Наслаждайся прекрасным днем, Рангику-сан! — продолжая ухмыляться, парень поспешно покинул комнату, пока еще цел. — И всегда-то ты знаешь, где меня искать… — раздраженно и капельку обреченно проговорила голубоглазая, понимая, что бежать уже слишком поздно, так как «капитан-коротышка» уже стоял в дверях, напоминая огромный и очень злобный кусок льда. Хотя, где вы видели злобный кусок льда вообще? С момента их «первой» встречи прошло уже девять лет, за которые Рангику все еще не смогла привыкнуть к тому, что Ичимару снова рядом. Иногда ей по-прежнему снились кошмары о том дне, и она кричала во сне. В такие ночи сероволосый просыпался от шума и почти до самого утра держал ее за руку, как бы говоря, что он рядом и все в порядке. А потом он также тихонько и незаметно исчезал, как и пришел, оставаясь незамеченным. Мацумото о таких «ночных похождениях» ничего и не знала. Однако и у самого хитроглазого были причины не спать по ночам. Все чаще и чаще ему снились сны, словно он другой человек. И очень часто в этих снах была и его спасительница, как он, поддразнивая, называл ее. Только вот была она совсем маленькой девочкой, которая едва могла двигаться от голода. А иногда и взрослой женщиной с прекрасными длинными волосами. Все это было обрывками и значило неизвестно что. Спрашивать же саму Рангику не очень-то хотелось. Вообще Гин совсем не изменился. Больше такого наглого, нахального, изворотливого и хитрого Шинигами Сейретей не видывал. И «маленький» Ичимару полностью поддерживал этот имидж. Но было и существенное отличие — в его жизни не было Айзена. Однако отсутствие «темной» стороны его жизни сказывалось теперь иначе, а именно в виде мелких и крупных пакостей, устраиваемых, как лейтенанту десятого отряда, так и многим другим в городе. И каждый раз «шутки» становились все опаснее, а ссоры из-за этого все громче. И все всегда заканчивалось одинаково. Гин раздраженный на весь мир уходил, а она каждый раз злилась на себя и тихо шептала: — Я просто боюсь потерять тебя снова. Конечно, она думала, что ее никто не слышит, а говорила это лишь себе (надо ведь сказать, а не просто подумать, ага). Но вот один человек все же стоял за дверью, прислушиваясь к каждому слову и фразе, растворяющихся в воздухе, чтобы затем раствориться и самому. Каждый раз после таких ссор он несколько дней мог не приходить домой и бродить по окрестностям, погрузившись в себя. Что же значит это «снова»? Она про Ичимару Гина, в честь которого его и назвала? Но причем тут он сам? Они даже не были знакомы. И эти дурацкие сны, что не дают покоя. Все это периодически сводило его с ума. Рассказать ли о своих снах ей? А если это лишь глупости, которые вызваны усталостью, периодическим превышением нагрузок, на фоне непонятных отношений с Рангику, которая ведет себя одновременно и как мать, и как возлюбленная? Вдруг он лишь придумал этот сон, чтобы их знакомство прошло иначе? Чтобы он был сильным, был защитником. Встряхнув головой, Ичимару вернулся домой на четвертый день отсутствия. Светловолосая сидела на табуретке за столом спиной к двери, погрузившись в какие-то очередные отчеты с головой. Голубоглазый улыбнулся и, незаметно подкравшись, обнял, зарываясь носом в волосы на ее макушке. Она вздрогнула и удивленно вскрикнула. — Гин! Напугал. Ты где был?! — удивление и испуг плавно сменились на гнев. Ну, или не очень плавно. — Знаешь, а длинные волосы тебе шли гораздо больше. — Что? Длинные? — тут же сбилась с мысли лейтенант. — При тебе у меня никогда не было длинных волос. — Знаю. Но мне приснилось, — он равнодушно пожал плечами, отпуская женщину из своих объятий и делая вид, что совершенно ничего не говорил. — Что за сон? — окончательно забыв про «выбить дурь из этого засранца», поинтересовалась она. — Да так. Самые обычные сны, — Ичимару пожал плечами, понимая, что ляпнул лишнего и пора вообще валить бы, но тело жило отдельно от мозга. Вместо этого рука лишь потянулась к ее волосам и погладила их, пропуская сквозь пальцы — Даже сны? В таком случае, ничего не случится, если ты мне их расскажешь, верно? Или тебе там всякие извращения снятся? — голубоглазая чуть прищурилась, пытаясь казаться грозной. — Ничего подобного, — нагло соврал парень, даже не думая краснеть. — Мне просто снится то, чего никогда не было. Твое детство, в котором оказался я, неизвестно как. Обучение. То, как я был капитаном, хотя я всего лишь лейтенант. Да еще и младше тебя лет на двадцать, так что… Рангику-сан? — парень прервал свой чуть задумчивый монолог, который должны были воспринять с легкой улыбкой, так как все эти сны были несерьезны. Однако женщина побледнела. — Откуда ты… Кто тебе рассказал? — в глазах блеснул гнев. Такой реакции явно не ожидали. — Рассказал что? Это просто сны. Ничего особенного. — Это не совсем сны. Я бы сказала, что скорее это… воспоминания. — Чьи? — желание отмотать время назад и не заводить эту тему росло ежесекундно. — Твои… — шепот Рангику стал очень тихим. — Со мной подобного никогда не было, — разумно возразил ей сероволосый. — Было. До того как ты… — Я не тот, кого ты потеряла много лет назад, и по которому ты до сих пор скучаешь. Хватит меня с ним все время сравнивать. Я не он. Я это просто я, а не кто-то другой, — спокойствие Гина окончательно покинуло его, хоть он и старался держать эмоции при себе, и он быстро выскочил из дома, в который не так давно зашел. — Гин! — меч, выпущенный так, чтобы «тонко» намекнуть о его желании побыть в одиночестве, предотвратил все попытки преследования.***
Иногда кажется, что весь мир против тебя, и ты обязательно проиграешь этот бой и всю войну с судьбой. Если ты уже сдался, хотя бы мысленно, то уже можно просто молча сложить руки и плыть по течению. Ты уже проиграл, просто подумав о проигрыше. Однако Мацумото сдаваться не собиралась от слова «совсем». Ну, исчез он на три месяца. И что с того? Ичимару и раньше так поступал, но всегда возвращался. Однако теперь она может его найти в любой момент — пока нить продолжает указывать путь, светловолосая больше не потеряет его. Никогда. Ни за что. Только не снова. Сегодня за окном падал первый снег этого года, что, как и всегда, разворошило все воспоминания. Конечно, она могла увидеть снег в любое время года, ведь ее капитан та еще морозилка, но… сердце замирало только в такие дни как этот, унося мысли в очень далекое прошлое. Рангику вздохнула, наматывая на шею красный шарф. Каждый год она говорит себе, что весь день просидит дома и никуда не выйдет. И каждый год неизменно нарушает это правило. Тонкий слой снега едва заметно скрипит под ногами, а где-то и заставляет поскальзываться. Женщина усердно старается не упасть, хоть и удается ей это с трудом. Она может идти даже с закрытыми глазами — этот путь она выучила слишком давно. В Руконгае редко что-то меняется, это лейтенант точно знала. Также точно, как и каждый закоулок и дом в этом районе. В районе, где прошло ее детство. За поворотом показалось строение, которое было холодным на вид. Впрочем, оно не только казалось таковым. Дом и был пустым и холодным каждый год. Дверь давно покосилась, а окна были разбиты — зимой здесь было просто не выжить. Но все равно эти стены для нее немного родные. Голубоглазая устало и несколько грустно водит по ним рукой, касаясь каждой трещинки и каждого пролома. В этом году их стало еще больше. Сама Рангику вряд ли бы смогла ответить что-то разумное на вопрос о том, что же она здесь забыла. Но этот ритуал стал таким же привычным, как и чистка зубов по утрам — не приди она сегодня сюда, то вряд ли бы смогла уснуть. За спиной чуть скрипнула половица, заставляя грудастую обернуться. — Давно не виделись, Рангику, — в полумраке легко можно было разглядеть ухмылку. — Очень давно, — согласилась она, замирая, не то боясь спугнуть (да он сам кого хочешь спугнет), не то от неожиданности и удивления. — Даже не накричишь и не кинешься с объятиями? — Когда это я вела себя подобным образом? —хмыкнула она, сосредоточенно вглядываясь в темноту. — Может, это было тогда, когда я получил форму Шинигами, пообещав, что ты больше не будешь плакать, ведь я смогу все изменить? Или тогда, когда все считали меня предателем? А может в тот раз, когда пыталась спасти меня, моля не умирать? — голос Гина становился все более вкрадчивым и все более тихим с каждым словом. — Ты… — голос девушки дрогнул, не позволяя договорить. — Не хочешь сказать мне «с возвращением»? — Гин… ты… так это и правда был ты. Память вернулась и… — а что там «и» она так и не нашла в себе силы сказать. Рангику, чуть пошатываясь, сделала несколько шагов во мрак, где сверкали ясно-голубые глаза, пронизывающе глядящие на нее. Пальцы сами вцепились в его одежду, сжимая ее настолько, насколько только хватало сил. — Прости, что не сдержал обещание, — одна из немногих искренних улыбок сместила извечную ухмылку. — Спасибо, что вернулся. Спасибо, что ты живой, — Рангику уткнулась носом ему в грудь, не сдерживая слез. — Спасибо, что спасла меня. — Я так скучала… — Я знаю. Теперь я буду рядом, — его ладонь легла на голову голубоглазой, начиная медленно поглаживать, в то время, как другая легла на талию, притягивая Рангику к себе еще ближе. — Врешь ведь. Снова исчезнешь, чтобы потом вернуться, делая вид, что ничего не случилось. Ичимару тихо хмыкнул, даже не собираясь оспаривать. Но и молчать он тоже не собирался: — Знаешь, — задумчиво проговорил сероволосый, — а они, кажется, стали еще больше, — последнюю фразу он прошептал ей на ушко самым соблазнительным тоном. — Прибью! — вспыхнула от злости и неожиданного смущения (и когда это ее смущало?) Мацумото, гневно глядя на нахальную улыбку. — Обязательно когда-нибудь, — ухмылка стала шире, а расстояние между ними меньше, сокращаясь до минимума и вовсе сводясь к нулю. Губы на удивление оказались горячими, а не холодными, как его ухмылки, и настолько же мягкими, насколько его фразы были колючие. А крепкие объятия явно говорили о том, что теперь ей некуда бежать. Впрочем, о том же самом думала и она. А когда двое думают об одном и том же, что может помешать им быть, наконец, спустя столько лет вместе? Ну, разве что капитан десятого отряда, который уже мечтал прибить своего лейтенанта к черту за отлынивание от обязанностей.