Воспоминания для Миры

— Если прислушаться, можно услышать шум моря, — отрешенный взгляд Миры Грей был устремлен куда-то вдаль, к неведомым горизонтам. В этот момент она сильно напоминала ту мечтательную девочку-подростка, которой была когда-то. С тех пор прошло тридцать лет, и хрупкий мир ее фантазий поблек давным-давно, рухнул и рассыпался мельчайшими осколками… — Моря? — недоуменно нахмурилась Сосуд Души. Шайкан не расслышала ни прибоя, ни криков чаек, но возражать собеседнице не захотела — ей было жаль немолодую печальную женщину, почему-то даже больше, чем остальных Греев. Сделка, заключенная с Бездной, дала этой семье десятилетия удачи и богатства, но не счастье. И теперь, по истечении срока, уже неважно, чья в том вина. — Могу я помочь вам примириться? — Можете ли вы дать мне крылья, чтоб я вновь увидела те места, которые сейчас похожи на островки тумана в океане моей памяти? — темно-рыжие волосы Миры рассыпались по плечам, когда она отрицательно покачала головой. — Нет, уже слишком поздно. Я растратила свое время на выпивку и другие глупости… — Я не могу дать вам ни крыльев, ни воспоминаний. — А вы умеете рисовать? — Немного. — Чему-чему, а этому искусству молодых Шайкан никогда не учили, и в своих странствиях Сосуд Души им не интересовалась. — Но путешествуете вы много, и можете пользоваться связующими камнями, — такой ответ Миру ничуть не смутил. — Нарисуйте наш дом в Коннахе, пожалуйста! И Безмолвную Поляну в Семи Башнях! Нарисуйте вид со Шпиля и огненную бездну Файрфордж, и загадочные Магнитные Камни — я всегда хотела знать, как они выглядят… — Хорошо, — согласилась Сосуд Души. Если именно это даст Мире покой… Странное желание, но в чем-то понятное — картины заменят ей недостающие воспоминания. — Вот холст и краски, — Мира нагнулась, собирая хаотично лежащие у ее ног принадлежности для рисования. Похоже, она сама пыталась воплотить свои нереализованные мечты в жизнь, но не сумела — на одном из кусков холста виднелся незавершенный набросок. Талант у Миры, бесспорно, был — когда-то давно. Но сейчас от него почти ничего не осталось. — И поторопитесь, прошу — время на исходе… Прижимая к груди врученные холсты, Сосуд Души распрощалась с Греями и удалилась. Кажется, среди товарищей Занзы был кое-кто, способный помочь ей решить эту задачу…

***

Лето в Хаймарке всегда было мягким и солнечным, а этот день не являлся исключением. Тиара щедро дарила свои лучи любому, кто только желал быть обогретым, и все живое ликовало. Теплый ветер равно ласкал, храня от жары, кроны деревьев, только что распустившиеся цветы, и людей, спешивших по своим делам… Жители Коннаха радовались чудесной погоде, наслаждаясь каждым часом прекрасного дня. Сосуд Души удобно устроилась в тени, разложив рядом кисти и краски. Она рисовала особняк Греев, и погрузилась с головой в это увлекательное, но сложное задание, бурча себе под нос странные слова вроде «композиции», «перспективы», «светотени». Другие драконокровные находились здесь же, надежно оберегая занятую сестру от зевак — бича каждого художника, вознамерившегося писать с натуры в людном месте. Сосуд Души могла бы отправиться на это занятие и одна, и хотела так поступить, но остальные, как всегда, настояли на том, чтоб сопровождать ее. Как знать, что может ожидать Шайкан в Хаймарке после ссоры с королем… Поэтому отряд собрался в полном составе, присутствовал даже Мордекай. Любопытный Джаред норовил заглянуть художнице через плечо, дабы во всех деталях рассмотреть творческий процесс, но после «случайного» мазка по носу понял намек и отстал, интересуясь с безопасного расстояния. — Сестра, а когда ты успела научиться рисовать? — следя за пляшущей по холсту кистью, спросила Лия. — Честно признаться — никогда, — отозвалась Сосуд Души. — В последний раз я пробовала еще в детстве, когда обломком кирпича на стене изобразила карикатуру на Бора… Но меня застукал Колар и изрядно надрал уши, на этом все и кончилось. — Так вот кто это был! — притворно возмутился Бор. — Ну, держись, дорисуешь картину, не посмотрю, что ты старшая. — Рискни, — прищурилась Сосуд Души. — Или забыл, чем кончались наши драки? Я и без магии все еще могу намылить тебе шею… — с этими словами она потянулась за более тонкой кисточкой — выписать мелкие детали. — И так всегда, — обращаясь к остальным, посетовал Бор. — Прискорбна участь младшего брата… — Не прибедняйся, я старше тебя всего на пару лет, — Сосуд Души слишком давно знала брата, чтоб поддаваться на такие манипуляции. — Лучше подай мне палитру, будь добр — все равно ничем не занят. — Вот об этом я и говорил, — ворчливо заметил Шайкан, протягивая требуемое. — Палитрой обзавелась, надо же… Откуда такие познания? — Разыскала художника среди контрабандистов, он мне и рассказал, что к чему, — Сосуд Души сделала размашистый мазок, затем еще один. — И одолжил недостающее, у Миры не все принадлежности были. — Интересно, почему она не наняла того художника, а обратилась к тебе? — спросила Шаэ. — Видимо, я внушаю людям доверие, — невесело усмехнулась Сосуд Души. — Да и не каждый сунется туда, где Мира когда-то хотела побывать… Коннах — самое доступное из этих мест, дальше будет сложнее. — А ради чего ты согласилась? — сей вопрос задал Мордекай, заставив этим всех обернуться к нему — за все время пребывания в Хаймарке темный лучник не произнес ни слова. — Греи сейчас нищие, как церковные крысы, много она тебе явно не заплатит, если вообще заплатит. — Дело не в деньгах, — покачала головой Сосуд Души. — Просто, кроме меня, помочь ей больше некому — даже в такой малости. — Ты заговорила совсем как Лия, — хмыкнул Бор. — Взрослею, наверное, — в тон ему ответила сестра, нанося заключительные штрихи. — Ну вот, картина готова… — Сосуд Души осторожно, чтобы не смазать еще не просохшую краску, продемонстрировала плод своих стараний. На холсте был любовно запечатлен скромный белый кривоватый с одного бока домик, где когда-то родилась Мира Грей, на фоне безмятежно-голубого неба и пушистых облаков. Рядом с домом простиралась зеленая лужайка, щедро усеянная до неправдоподобности крупными цветами. Рисунок был по-детски наивным и неумелым, но что-то цепляющее в нем определенно имелось — художнице удалось передать атмосферу летнего дня и деревенской жизни, а местность, несмотря на схематичность изображения, все же сильно походила на оригинал. — Гм… — многозначительно выдал Бор. Больше никакой реакции никто не проявил — то ли из деликатности, то ли еще по каким-то причинам. — Да знаю я, что художница из меня разве что от слова «худо», — проворчала Сосуд Души, собирая инструменты. — Нечего щадить мои нежные чувства. — Тебе просто нужно практиковаться больше, — заметила Лия. — Со временем получится лучше. Попробуй потом еще раз… — Времени мало. И у нас дел полно, и срок Греев вот-вот подойдет к концу — не знаю, успею ли я вообще нарисовать все. — Тогда, я думаю, Мира удовольствуется этим. Ведь действительно похоже. — Пожалуй, в крайнем случае скажу, что это шедевр примитивизма… А теперь — в Семь Башен, свет еще подходящий! Завтра будет уже некогда…

***

Безмолвная Поляна с незапамятных времен служила жителям и гостям столицы местом отдыха и неспешного созерцания красоты. Эльфы, живущие в городе, тщательно следили за этим великолепным садом, превращая его в поистине райский уголок, гармоничный во всем. Деревья негромко шелестели, в их ветвях весело щебетали птицы; цветы радовали глаз яркими красками, распространяя нежные запахи… Шайкан без труда отыскали укромное и живописное место, словно созданное для зарисовок. Сосуд Души вновь с энтузиазмом принялась за работу, пока остальные располагались поудобнее — возможность так расслабиться была весьма ценной при их образе жизни. Лениво переговариваясь, они ждали окончания трудов командира… — Джаред, ты же вроде местный? — полюбопытствовала Шаэ. — Ага, — согласился Джаред, любуясь порхающей по цветам бабочкой. — С детства любил сюда приходить, всегда так спокойно и тихо… Мать даже ругалась иногда, что слишком много времени здесь провожу. — Кстати, может быть, тебе все-таки стоит ее навестить? — спросила Лия. — Пока мы еще здесь, не стоит упускать такую возможность… Она ведь ждет. — Я пытался, — лицо Джареда омрачилось. — Не сегодня, конечно — как-то ночью, чтоб никто не знал, перенесся сюда через связующий камень. Пришел к матери, а она меня выгнала, сказала, что сына у нее больше нет, и что лучше бы я умер тогда от чумы… Лия сочувственно коснулась плеча младшего брата. Ответив благодарным взглядом, он продолжил: — Знаю, я был с ней жесток, когда ушел с вами, и даже не попрощался, хотя ее рыдания могли бы разжалобить и камень. И потом не навещал столько времени… Я заслужил это, мать имела полное право отказаться от неблагодарного сына. Но теперь у меня не осталось семьи. Так что здесь ничто меня не держит… — Мы — твоя семья, Джаред, — сказала Лия. — Ты наш брат, — добавила Шаэ. — Кровь от нашей крови, — подтвердила Сосуд Души. — Так было, есть и будет. Мне жаль, что пришлось прибегнуть к этому средству — теперь ты не найдешь места среди обычных людей… — Но я все же не жалею, — решительно тряхнул светлыми кудрями молодой Шайкан. — Мое место рядом с вами. — Всегда, пока ты этого хочешь, — кивнул Бор. На этом разговор был окончен — тема исчерпала себя, а к легкомысленной болтовне возвращаться никому не хотелось. Молчание прервала Сосуд Души, завершившая свою работу: — Готово… На сей раз холст переливался всеми оттенками зеленого: листва деревьев и трава занимали большую часть пейзажа, только желтые солнечные блики да цветы — красные, синие, фиолетовые — разбавляли общий фон. От картины веяло умиротворением и покоем… И хотя мастерства у Сосуда Души, конечно же, не прибавилось за пару часов, никто не назвал бы ее работу вовсе бесталанной. — Похоже, — тихо сказал Джаред. — Только… можно кое-что добавить? Сосуд Души, немного поколебавшись, протянула брату кисть и краски. Он бережно сделал несколько мазков, украсив один из кустов белыми цветами, похожими на звезды. — Эти цветы называются «Слезы Элен», — пояснил Джаред. — Несколько лет назад они перестали распускаться, и причину не нашли даже эльфы. Но когда куст цвел, многие приходили сюда только ради того, чтоб полюбоваться им, наверное, и Мира была в их числе. Сосуд Души кивнула в знак согласия — возможно, это воспоминание даст Мире Грей вспомнить далекие дни юности, когда она гуляла по Безмолвной Поляне, каждой частицей тела ощущая единение с природой. Картина позволила Джареду протянуть руку помощи той, что навсегда утратила свою родину, как и он сам. И для него это было не менее важно, чем для Миры…

***

Резкий ветер безжалостно хлестал стоявшую на вершине горы Сосуд Души. Ни плащ, ни даже мантия не могли ее защитить, но драконья кровь и закаленность в долгих скитаниях позволяли не обращать внимания на холод — она лишь морщилась, когда пряди волос, ускользавшие из высокого «конского хвоста», лезли в лицо. Это мешало рисованию… Ей и без того с трудом удалось закрепить холст так, чтобы ветер не унес его. Конечно, можно было попробовать укротить вихри магией, но Сосуд Души не желала применять колдовство и вмешиваться в естественный ход вещей без необходимости. На сей раз она писала картину в одиночестве — братья и сестры ждали у подножия горы — остро чувствуя сегодня потребность в уединении. На такой высоте художница в своей яркой мантии была хорошо заметна, особенно для всадников на грифонах, но она не боялась оказаться увиденной. Орки и их медиумы уже ушли отсюда — сама же Сосуд Души и приложила к этому руку; а гарнизон Хаймарка, расположившийся в Бастионе, все еще хранил уважение к бывшей предводительнице, какие бы разногласия ни возникали у нее с королем. Задумавшись, Сосуд Души опустила кисть и на мгновение прикрыла глаза. Ей даже нравился яростный горный ветер, несущий перемены и свежесть, выдувающий все дурные и тяжелые мысли из головы… По легенде один из предков, Горен, умел разговаривать с ветром. Вот бы и ей такой дар, узнать бы, о чем шепчут потоки воздуха здесь, наверху… Но нет — это было недоступно ее пониманию, и даже магия стихий, с помощью которой можно обуздать неистовое пламя и неудержимую воду, тут бессильна. Так что приходилось рассчитывать лишь на свои человеческие чувства. Закатные солнечные лучи касались вершин гор, окрашивая их золотистым светом; Сосуд Души, восхищенная открывшимся видом, вновь заработала кистью, стараясь запечатлеть этот момент как можно быстрее, пока свет не переменился, наиболее точно вложить в картину все свои ощущения… Мире уже никогда не доведется стоять здесь, любуясь красотами Шпиля, чувствовать дыхание ветра и смотреть до боли в глазах на горное солнце — пусть хотя бы нарисованный пейзаж излечит эту незаживающую рану в ее душе. Процесс рисования сильно увлек Сосуд Души — усталость и сомнения отступали с каждым новым штрихом на картине. Красота природы и творчество наполняли ее душу умиротворенностью. Здесь, на высоте, доступной разве что птицам, все тревоги и заботы казались мелкими и незначительными по сравнению с величием древних скал, и развеивались, как прах… И сама Сосуд Души была лишь частью вечной гармонии, единения двух начал — небесного и земного. На миг ей даже показалось, что она понимает голос ветра — тот пел о свободе, о нескончаемом полете, о бескрайности мира и всех его чудесах, о радостях странствия. Мало-помалу горные хребты, озаренные уходящим солнцем, и чистое безоблачное небо явственно проступили на холсте; дополнив изображение еще парой отблесков, Сосуд Души сложила кисти и краски в сумку и начала спускаться — закат уже догорал. Результат стараний ее вполне устраивал — пусть пейзаж и не блистал изяществом техники, но обретенный во время рисования покой и воспоминания о дикой, первозданной красоте, вложенные в картину, были важнее. Теперь она могла вернуться к своему отряду и предстоящим трудам…

***

Алая бездна Файрфордж поражала любого зрителя заключенной в ней силой огня. Лава не прекращала движения никогда, бурля и вздымаясь; время от времени излишки магии порождали элементалов, стайками блуждающих рядом с горном. Сейчас ни одного из пламенных существ не было видно — Шайкан, защищаясь, истребили всех. Но стоит им уйти, как элементалы опять захватят это место, никому из смертных уже не нужное. Сосуд Души стояла ближе всех к бездне, рисуя очередную картину. С ее лица градом катился пот от нестерпимого жара, но она упрямо не уходила, осторожно смахивая соленые капли так, чтобы случайно не испортить холст. Рядом был закреплен посох, заряженный заклинанием Мороза — время от времени Сосуд Души касалась его вершины в поисках прохлады. В руке художница сжимала палитру, казавшуюся окровавленной из-за покрывавшей ее багряной краски; отсветы из бездны, падавшие на строгое напряженное лицо Шайкан, придавали всему этому действу какой-то инфернальный вид… Близость такого источника стихийной силы волновала Сосуд Души, глаза ее лихорадочно блестели. Она сейчас была похожа на ведьму больше, чем даже во время колдовства. Впрочем, рисование мало чем от него отличается… Остальной отряд уважительно притих, не мешая лидеру. Даже среди орков и варваров, терпеливо ожидающих дальнейших распоряжений, не было слышно обычного шума… Будучи недалеко от истины, они считали, что вождь занимается каким-то сложным ритуалом, от которого отвлекать не следует. Тем временем красные следы один за другим ложились на холст, изредка разбавляемые желтыми и оранжевыми; рядом с бездной Сосуд Души набросала старый гномий горн, находившийся на противоположной стороне — создание смертных рук удачно оттеняло стихию чистого огня. Увлекшись, художница не успела заметить случайную мимолетную искру, и та попала на картину — к счастью, в тот угол, где еще ничего не было нарисовано. — Ай! — воскликнула Сосуд Души, ударив ладонью по прожженному месту, пока не занялось пламя. — Проклятие, у меня с собой только один холст… Ну, ничего, попробую краской замазать. — Может, не стоит? — подала идею Лия. — Пусть останется след — как память о Файрфордж, Мира оценит. Это место само поставило метку на своем изображении. — Частица огня прямо из вулкана… Отличная мысль, так и сделаю, — Сосуд Души, от греха подальше, отошла на более безопасное расстояние, снова окунула кисть в алую краску, аккуратно обвела пострадавший угол, и продолжила работу. Постепенно горн обрел некую тяжеловесность, а потоки лавы — динамичность; из бездны взметнулся невысокий огненный фонтан, и Сосуд Души поторопилась зарисовать и его тоже — это была прекрасная деталь, которой на пейзаже не хватало… В спешке она запачкала руки, и теперь они тоже словно обагрились кровью. — И как ты различаешь столько оттенков красного? — взглянув на палитру, удивился Бор. — Орки научили, — ответствовала сестра. — Лишь у них есть пятнадцать слов для обозначения разных цветов крови. А кроме шуток — только в орочьей стране делают такую отличную красную краску, и мастер, у которого я ее купила, мог говорить об этом часами. Вот и пригодилось… — Век живи, век учись, — подытожил Бор. Сосуд Души кивнула и нанесла последний штрих — четвертая картина была завершена. Осталась последняя задача, самая сложная — как найти место, скрытое ото всех туманом забвения?

***

Магнитные Камни не были предназначены для людей — странное, забытое всеми место, где лишь нежить находила приют. Гигантские осколки Черной Звезды, навсегда застывшие в воздухе, нависали над пустынной землей, отбрасывая причудливые тени на иссохшую траву. Величественное сюрреалистичное зрелище… Сосуд Души не сразу смогла отвести от него взгляд и начать рисование. Другие члены отряда тоже были потрясены до глубины души. — Почему камни не падают с неба? — спросил Джаред, больше всех удивленный. — Потому что для них время остановилось, — объяснила Лия, которая хорошо изучила историю в Дан Море. — Хирин защитил нас. — Рядом с ними такое… странное ощущение, — Джаред не смог найти слов, чтоб описать свои впечатления, но все поняли, о чем идет речь — они тоже это чувствовали. Покосившись на словно замершее среди облаков, как один из осколков, солнце, он продолжил: — А вдруг, когда мы вернемся, окажется, что во внешнем мире уже прошли сотни лет, как в сказках? — Вряд ли. Мы придем к Вратам Мечей точно в срок… — успокоила его Сосуд Души, не отрываясь от смешивания красок. — Там время течет обыкновенно. — А они точно не упадут? — не унимался Джаред, обеспокоенно глядя в небо — как раз над его головой висел солидных размеров магнит. — Придавит, как таракана… — Поверь, если осколки рухнут, это будет самая маленькая из наших проблем, братишка, — хихикнула Шаэ, тут же одернутая Лией. — Камни висят здесь не одно столетие, и уж конечно, продержатся еще немного, пока мы не уйдем, — Сосуд Души запечатлела отблеск солнечных лучей на грани самого живописного осколка, выбранного ею в качестве «натурщика». — Или хотя бы пока я их не нарисую… Рисовала она уже гораздо быстрее и увереннее, набив руку на предыдущих четырех пейзажах. Кроме того, посетив Врата Мечей, Сосуд Души взяла еще пару уроков у художника, принеся ему готовые работы для оценки. — Слишком увлекаешься деталями порой, — заметил тот, изучая картины. — У тебя верный глаз и хорошая рука, используй это — пусть твои работы будут простыми, но точными, отбрасывай лишнее, оно только отнимает время и мешает увидеть идею. Ну и больше практики, конечно… И сможешь вполне достойно выполнить свое задание. Ты же не рвешься зарабатывать живописью себе на хлеб, будет и этого довольно. Усвоив эти замечания, Сосуд Души продолжила делать наброски каждый раз, когда выдавалась свободная минутка, используя любые мало-мальски годные для художества материалы, рисуя даже просто палочкой на песке. Упорства ей было не занимать, и это приносило свои плоды. Мазки, на первый взгляд хаотичные, складывались в изображение магнитного камня — тяжеловесного, массивного, но в то же время парящего в воздухе, игнорируя все законы природы и времени. Истинное чудо богов… На заднем плане были намечены горы и пустыня, размытые от марева жары, кажущиеся бледным миражом. — Теперь все, — Сосуд Души немного подправила камень и отложила холст в сторону, тщательно вытерла кисть. — Можно идти дальше… — Здорово, — склонившись над рисунком, прокомментировала Шаэ. — Это же последняя картина, да? — Именно. И я очень надеюсь, что Мире еще нужна моя работа… Вдруг Повелитель Огня уже пришел — она и сама не помнит, когда истекает назначенный срок.

***

К счастью, Шайкан все-таки успели вовремя — Греи еще находились во Вратах Мечей, безропотно ожидая времени, когда настанет расплата. — Вот, здесь все картины, — Сосуд Души подала Мире холсты. Та бережно приняла их, как величайшую драгоценность, подолгу рассматривая каждый; призраки непройденных дорог отступали и меркли, юная Грей наконец исполнила свою мечту, отложенную на тридцать лет, и была готова отправиться в другое странствие, куда более скорбное — последнее… Воспоминания о красоте мира, пусть и чужие, послужат ей надежной опорой на этом пути. — Благодарю вас, — наконец сказала Мира, — Они прекрасны. — и было видно, что душой она ничуть не кривит. — Теперь я смогу уйти с миром, когда придет час. Мне нечем вознаградить вас за труды — мы раздали все свое имущество. Но примите вот это, — она протянула Сосуду Души крупную раковину, переливающуюся перламутром. — Когда-то мне привезли ее с Берега Туманов. В ней до сих пор остается память о том месте… …Возвращаясь к отряду, Сосуд Души задумчиво смотрела вдаль, прижимая к уху раковину. Казалось, она внимает голосу с небес, обращенному только к ней. — Сестра? — позвала Лия. — Если прислушаться, можно услышать шум моря…