roof and rain

- Хочешь кусочек? – ты протянула Чонгуку кусочек банана, твоего утреннего завтрака. Парень зачем-то перехватил тебя на лестнице, когда ты вышла из своей квартиры на учёбу. Он позвал тебя на крышу, а ты конечно согласилась. Проблем не случилось бы, так как ты вышла очень рано, планируя посидеть в библиотеке подольше и ещё раз повторить всё к сегодняшней курсовой. Тебя не удивило неожиданное появление Чонгука, он частенько спонтанно тащил тебя куда-нибудь, вы были, как ни как, лучшими друзьями. И вот, теперь, вы сидели на крыше, и ты предлагала парню ломтик сладкой мякоти, отломив его пальчиками. Чонгук, казалось, и не услышал тебя, смотря вдаль. Вообще, он вёл себя странно, слишком молчаливо и собранно. Обычно парень всё время смеялся, шутил и развлекал тебя, был шустрым и активным. Ты пожала плечами и положила кусочек себе в рот. Банан растворился у тебя на языке. А Чонгук всё молчал. Он просто сидел рядом и не произносил ни звука. Его взгляд был устремлён куда-то между высоток, где вот-вот должно появиться солнце. Эта ситуация стала напрягать тебя, ты почувствовала, что даже звук твоего дыхания был слишком громким рядом с Ним. Сначала ты редко поглядывала на парня, потом всё чаще и чаще. В конце концов, ты просто уставилась на Чонгука. Он не замечал. Ты внимательно изучала черты его лица в профиль. Идеальная линия носа, такой родной разрез глаза, любимые пухлые губы. Губы. Ты смутилась и отвела глаза. Рассвет. Солнце пролилось промеж высоток и осветило город. С крыши видно очень много. Ты взглянула на часы. Время почти восемь. Тебе уже нужно идти. Зубрёжка отменяется. Ну и пусть. - Чонгук, мне пора. У меня сегодня… - ты не продолжила, потому как, глядя на парня, сердце начало биться в сто крат медленнее. Он даже не посмотрел на тебя, когда ты начала говорить. На его лице было выражение, будто он ничего не слышит. Хотя, кого ты обманываешь, на его лице – безразличие. От этого стало горько. Образовался комок в горле. Ну, нет, ты же не будешь плакать!? Во всяком случае, не сейчас! - Я пойду, - бросила ты, быстрее поднимаясь на ноги. Как только ты развернулась и шагнула к двери, первая предательская слеза скатилась по щеке и продолжила скатываться по шее, к ключицам, за воротником рубашки растворилась. За ней последовали и вторая, и третья. Глупая солёная вода! И зачем Чонгук позвал тебя на эту дурацкую крышу? Почему вёл себя так? Обычно он никогда не позволял тебе плакать, всегда успокаивал. Конечно, он не знал о твоих скупых слезах по ночам. Не знал о тех, которые были о нём. Чонгук, милый Чонгук, что случилось?! Ты молилась про себя, что бы он никогда не узнал о твоих чувствах к нему. Молилась по ночам, в кровати. Молилась перед тем, как увидеться с парнем, после встреч. Молилась и сейчас, слишком быстрым шагом направляясь к автобусной остановке. Ты никогда не представляла его рядом с собой намеренно. Воображение само рисовало красочные картинки, но даже в этом случае оно складывало лишь Чонгука, не портя чудесные образы твоей физиономией. Но ты не позволяла и такому существовать, отвлекая себя на что-нибудь другое: книги, фильмы, учёбу. От такого «воздержания» Чонгук начал сниться тебе по ночам. Теперь каждую ночь его смеющиеся образы приходили к тебе в сны. Ты стала спать реже, чтобы все твои ночи проходили в забытье, без снов. Тебе всё равно никогда не стать достойной Чонгука. Ты какая-то там студентка на юридическом, а он – звезда с тысячами фанатов. Кому какое дело, что вы с Чонгуком знаете друг друга лучше, чем себя самих, что вы дружите с детского сада, что ваши родители знакомы кучу лет. Вот кому – тебе. Для тебя это очень важно. Ваша дружба буквально священна для тебя. Чонгук для тебя важнее всех, даже родителей. Потому что он был рядом всегда, и в радости, и в горе. Он – часть тебя, когда родители – просто родители. Ты всегда чувствовала понимание именно с парнем, а не с ними. Хотя, несомненно, родители так же безумно важны для тебя. Зачем портить всё своей глупой влюблённостью? Ты не знала. Самые весёлые и печальные воспоминания жизни проносились в твоих мыслях так же быстро, как картинки за окном автобуса. Ты решила выйти на несколько остановок раньше, что бы пройтись. Настроения учиться, кое присутствовало утром, исчезло. Выйдя из автобуса, ты обнаружила, что идёт дождь. Вода стекала струйками с неба, ты моментально промокла. Одежда, а именно белая рубашка и голубые джинсы, «моделирующие» фигуру (на самом деле – скрывающие худобу), прилипли к телу, очерчивая торчащие кости. Ты за последние несколько лет, что «видела» Чонгука, сильно, но не специально, похудела, поэтому начала носить мешковатую одежду. За последние несколько месяцев вообще стала субтильной. Однокурсницы постоянно говорили, что так и до анорексии недалеко. Ты брела по улице под дождём, который отвлекал тебя от грустных мыслей, сумка с рефератами и ещё одним дурацким бананом висела через плечо, болтаясь на уровне колена. Появились мысли о том, не прогулять ли курсовую. Взглянув на часы, ты убедилась в том, что курсовую ты уже прогуляла, ну, почти. Во всяком случае, опоздала. Куда ведёт тебя эта дорога, ты не знала, улицы были не знакомы. Далеко ли до набережной? Скорее всего, да. Через несколько минут ты вышла на небольшую площадь, откуда начинался огромный небоскрёб. Пока ты размышляла над тем, подняться ли, дождь полил ещё сильнее. Ты промокла насквозь, до нитки. По позвоночнику от каждой капли, касающейся открытой кожи, расходились толпы мурашек. Начали постукивать зубы. Наверх ты подниматься не стала, усевшись на скамеечку недалеко от огромной стеклянной двери – входа в здание. Вода стекала с тебя ручьями, как если бы ты принимала душ в одежде. Опять появились навязчивые мысли о Чонгуке. Ты постаралась выкинуть их из головы, это почти удалось: образы парня продолжали витать лишь где-то на затворках сознания. Появилось небольшое сожаление о прогулянной контрольной и проблемах, которые могут возникнуть. Асфальт намок, потемнел и покрылся лужами, которые, казалось, отполировали его поверхность. Они отбрасывали яркие блики, посылая влажный свет повсюду. Неожиданно тебе на плечи опустилось что-то мягкое. Это что-то оказалось курткой, причём относительно сухой. Сухой? Ты и не заметила, как кончился дождь. Резко дёрнувшись, ты оглянулась и увидела Чонгука. Он тоже весь был мокрый, с его волос капельки до сих пор текли по щекам и носу. - Ч-чонгук?! – твой голос прозвучал сдавленно и тяжело от долгого и напряжённого молчания. - Глупая!.. Ты почему ушла?!.. Почему ничего не одела.. и не скрылась от дождя?!.. Почему не пошла в университет?!.. – только сейчас ты заметила, что парень задыхается от долгого бега. Ты не порадовалась, что Чонгук искал тебя. А он искал, обегал всю округу – как оказалось, ты не далеко ушла – вымок до нитки, ведь он хотел сказать тебе такую важную вещь, такую важную! Тебе вдруг стало настолько стыдно и ещё – обидно от того, что ты даже не знала, от чего, что готова была разреветься от смешанных чувств. Ты вскочила и, чтобы Чонгук не заметил твоих слёз, кинулась к нему и обняла. Вы так давно не обнимались, и всё из-за тебя! Во-первых, тебе было не удобно касаться его, потому что ты никак не могла обуздать воображение и свои желания. Во-вторых, что более важно, обнимая тебя, парень мог заметить, как сильно ты похудела, и обязательно бы начал откармливать и жаловаться, до чего ты себя довела. Сейчас ты глупо и наивно забыла обо всём, утыкаясь носом в шею парня. Его кожа была горячая, распалённая бегом и страхом, что он может не успеть найти тебя. Даже его куртка не спасла тебя от рук Чонгука, парень, обняв тебя в ответ, через пару секунд отодвинул от себя и начал рассматривать. - Ты смерти своей хочешь? Или моей? Ты какого чёрта такая… хрупкая и безжизненная?! Ты ешь вообще? – ругал тебя Чонгук. Ты бы ответила ему что-нибудь, но не могла – ты стояла и рыдала ему в плечо. Рубашка парня, которая и без того была влажной, намокла ещё сильнее. Твоя истерика напугала Чона, он перестал ругаться и крепко-крепко обнял тебя, зажимая в медвежью хватку. Ты сжимала дрожащими пальцами края его рубашки. Слёзы уже кончились, но рыдания не прекращались, тебя всю трясло и знобило. Парень всё ждал, пока это закончится, но ты лишь сильнее жалась к нему. - Тише, девочка моя. Ну же, успокойся. Тшш, - звук мягкого мужского голоса постепенно выравнивал твоё дыхание, возвращал твои нервы в приемлемое положение, как оголённые провода под напряжением покрывают изоляцией. – Всё? – вселенская тревога в голосе Чонгука, когда тот отстранил твоё лицо и, держа в ладонях, заглянул в твои глаза, заставила пустому месту в груди, что осталось от пролитых слёз, наполниться чем-то нежным, тёплым и волнительным, стучащим в такт сердцу. - Да, я в порядке, - ты слабо улыбнулась. – Спасибо… Ты хотел поговорить о чём-то?.. Ты хотела отстраниться, но парень не пустил тебя. Этот жест смутил тебя, его ладони на твоих щеках вдруг стали причиной твоего волнения. - Чонгук?.. – неуверенно промямлила ты, стремительно краснея. - Да, хотел, - как будто отмахиваясь, произнёс он. Ты непонимающе смотрела на него и не уловила момент, когда лицо парня оказалось в опасной близости от тебя. Очнулась только тогда, когда Чонгуковы ресницы сомкнулись, задев кончик твоего носика. Через мгновение твоих губ коснулось дыхание парня, а потом губы. Мягкие, горячие и сухие. Настолько сухие, что хотелось зализать все трещинки, а потом укусить так, что бы алая капля крови прыснула на твой язык. Адская смесь желанного и запретного затуманила сознание, нежные и неуверенные прикосновения Его губ свели с ума. Казалось, туманная пелена на сознании, созданная печалью и дождём, спала с Этими губами. Такие близкие, родные и одновременно новые, единственные, нужные. Нет, не так, Единственно нужные. Ты сорвалась. Вжалась в парня со всех сил, не желая отпускать, запуталась пальцами в его волосах, поднимаясь на носочки. Чонгук, удивлённый и обрадованный твоей реакцией, позволил себе больше: он раскрыл твои губы, сминая большим пальцем нижнюю, оттягивая ртом и посасывая верхнюю, поцеловал глубже, убирая руку, а второй притягивая за шею, запуская язык в твой рот, касаясь нёба. От этого горячие мурашки пробежались у тебя по рёбрам и ушли в низ живота, превращаясь в потягивающую теплоту. Вы дышали одним воздухом, вместе: ты выдыхала – он вдыхал, он выдыхал – ты вдыхала. Жарко, смачно, влажно. Целуясь, как последний раз в жизни. В его объятиях душно, но так хорошо. А ему в твоих? Чонгуку так же нечем дышать, точнее, он предпочитает дышать тобой, а не кислородом, как бы ни сопротивлялись лёгкие. Он держит тебя, хрупкую, беззащитную, в руках так, как будто ты рассыплешься на песчинки в его руках. А ты и рассыпалась, на атомы. Вы пожирали друг друга, вашу боль, страдания, переживания. Казалось бы, проведя вместе столько времени, должно было быть ощущение, будто целуешься с братом/сестрой. Его не было. Он оторвался от тебя на несколько сантиметров. Между вашими губами остался мостик из такой пошлой и неуместной слюнки. Она порвалась, и маленький её кусочек повис на твоей губке. Чонгук громко чмокнул тебя напоследок, слизывая слюну, с таким видом, как художник делает последний штрих своему шедевру. И улыбнулся, снова ярко и солнечно. Ты поняла: всё будет хорошо.