Франкенштейн и его сестра

      Кто сказал, что она будет страдать одна?       Обычно Нора не волновалась о своей внешности. С рождения она была красавицей, а после модификации седые волосы и морщины в будущем перестали её волновать. За восемьсот лет ничего из этого не появилось, и, слава Богу. О весе она тоже не беспокоилась, спасибо всё той же модификации. Только держи себя в форме, ходи в спортзал или бей морды союзовским уродцам раз в неделю, и мышцы никогда не станут дряблыми.       Несмотря на все плюсы модификации, которые касались её внешнего вида, некоторые изменения всё же происходили. Обычно к этим проблемам приводил стресс, тут тебе и пару лишних килограммов, и синяки под глазами, и пару едва заметных морщинок. Правда это всё можно решить едва ли не щелчком пальцев, нужно просто отдохнуть – хорошенько выспаться и избавиться от раздражителя на пару дней. И если о синяках и морщинках у глаз она не сильно волновалась, то вес её знатно напрягал.       Проверка в школе от министерства всегда вызывала страх и ужас у всех работников, начиная от директора и заканчивая техничкой. Сначала была подготовка к проверке, все хвосты, все недочёты исправлялись немедленно, в максимально ускоренном темпе. Нужно сказать, что это не было огромной проблемой, всё таки школа директора Ли лучшая. Лучшая во всём. Однако, Норе пришлось попотеть и понервничать. Потратить несколько дней и ночей на подготовку отчётов, до которых руки не доходили и, скорее всего, не дошли бы, пока её любимый братец не прижал её к стене, ну или что-то из этого, она не знает, в наказаниях мастером был старший. Вот вам и перекусы чем-то вредным в любое время суток. В общем, неделька была тяжёлая.       Женщина не имела привычки постоянно взвешиваться, а зачем? За столько лет, она не изменилась. Но вот сегодняшнее утро началось именно с этого. Будто бес попутал. Когда она увидела проклятые плюс два килограмма, она вдавила несчастные весы в пол.       Когда М-21 проснулся, он сразу почувствовал, что что-то не так. Не то, чтобы холодная, промораживающая до костей аура, его на это натолкнула, он привык иногда чувствовать её, просто в доме было подозрительно тихо. Он точно знал, всё по той же ауре, что Нора дома, что она в плохом настроении, раз ощущение приближающейся смерти фонило по всему дому и, скорее всего, улице. Просто было, сука, тихо.       Спешить не хотелось. Лучше было бы уснуть. Как Рейзел-ним. Лет на восемьсот, а может и больше. А там гляди и буря пройдёт. Вообще, за время жизни с Франкенштейном под одной крышей, он понял, что такие моменты нужно просто переждать, желательно где-нибудь подальше.       Как бы ни хотелось остаться в уютной и, пока что, безопасной кровати, нужно было вставать. Он не торопился совсем. Сделал утреннюю разминку, которую он делает впервые в своей жизни, принял душ, переоделся, застелил постель, тщательно разглаживая все складочки, постоял у окна, на манер Рейзела, мысленно помолился, перекрестился и вышел из комнаты.       Слово «смерть», казалось, повисло в воздухе. Вот чуть-чуть приглядись и увидишь его, написанное фиолетовыми чернилами… в воздухе. Он не спеша спустился по лестнице вниз, на первый этаж и чуть не задохнулся, было тяжело дышать. Аура Чёрного копья душила. Но он мужик, виду не подал. Спокойно, насколько это было возможно, вошёл на кухню и невозмутимо сказал:       – Доброе утро, гхм, – мужчина прочистил горло.       Нора стояла, повёрнута к нему спиной. Она что-то размешивала в миске. Вместо ответа перед М-21 на столе, за который он успел присесть, так, чтобы если что, резко вскочить и спастись, оказалась тарелка с овсянкой на воде и чашка зелёного чая. Женщина ничего не сказала. Села напротив и уставившись в стену, с каменным выражением лица, начала пить чай. Уже остывший.       Оборотень тупым не был, чувство самосохранения у него было, поэтому он молча начал есть. Грустно и невкусно.       На третий день легче не стало. Нора молчала, а М-21 давился безвкусной и вязкой кашей, травой какой-то и ненавистным зелёным чаем. Вообще, за эти три дня в их доме он не нашёл ничего кроме того от чего выть хотелось. Он старался вести себя тише воды, ниже травы. Обычно, как он заметил, что Нора, что Франкенштейн, отходи в течении недели, когда как. Но и через неделю лучше не стало. Тогда он, заранее перекрестившись и помолившись, начал действовать. Ненавязчиво, аккуратно. Тут комплимент, там комплимент, больше тактильного контакта и всё, её прорвало.       Что вообще в голове у этой женщины творится? Вся эта трагедия из-за того, что немного прибавила в весе.       – Ты идеальная. Нора, ты идеальная, – просто сказал оборотень. – Ты даже не представляешь насколько.       Он её обнимал.       – Прости, что сказал это только сейчас, надо было в первый же день, – поцеловал в макушку, – думал, что тебе нужно дать немного времени. Нужно было сразу сказать своей девочке, что она хернёй страдает. Нора, даже если станешь кругленькой, как мячик, или тонкой, как косточка, помни, что собаки, это одомашненные волки, и они очень любят мячики и косточки, – пошутил М-21 и немного покраснел, чуточку, кончиками ушей.       Нора хихикнула впервые за неделю, ужасная аура вмиг исчезла. Она идеальная, её любят такой, какая она есть и какой, не дай Бог, будет.       – Люблю тебя, мой одомашненный волк, – тут она уже конкретно расхохоталась. М-21 лишь закатил глаза, ему это ещё аукнется.