Борщ! или Новые приключения Графа Дракулы.

— А-а-а-а! Да вашу мать! — пронзительно орал Граф Владислав Дракула, спешно улепетывая от разъяренных тещ. «Ну, вот на кой-черт я им рассказал про то, как заставлял жен ночные горшки опорожнять?! Ну, кто меня за язык тянул?! Ну, зачем я проболтался на счет коллекции „My little pony“ в шкафу?! Мать Маришки его уже оккупировала и пытается зубочисткой с набалдашником в виде мухомора, взломать замок. Конец моей коллекции… три года! Три года! Ай! — взревело вселенское зло, получив нехилый пинок под зад от одной из тещ. Несмотря на довольно-таки нестандартные формы, и Кваселина, и Акулина не отставали, выкрикивая на своем языке нецензурные, как казалось графу, фразы, — язык бы мне оторвать! — продолжал про себя ворчать Владислав, — ну, вот, зачем я показал им стеллаж со средневековым оружием?! Мало того, что они меня теперь как инквизитор ведьму мучить будут, так еще и булавой туалеты решили прочистить, оправдавшись тем, что так что-то коричневое встало поперек канализационной трубы! Я не пойму, они что, железом срут?!..» — Я тебе этот шестопер в задницу засуну! — пригрозила теща из Греции, уж готовясь совершить прыжок и засунуть по самую простату ударно-дробящее оружие. И тут у Дракулы открылось второе дыхание! И тут он полетел с такой скоростью, что преследующие женщины начали спотыкаться и биться головами об потолок, не в силах догнать тестя. Поначалу они пытались взлететь, но попытки не увенчались успехом; на память об этом происшествии на стенах остались следы от когтей и вставные челюсти, прилипшие к обоям; затем, они порешили прыжками настигнуть несчастного вампира, но, в итоге, голова леди Кваселины застряла в чердачном перекрытии и ее «сообщнице» пришлось прекратить преследование. Подбадривая себя фразой: «Беги, Владик, беги!», Граф понесся в сторону кухни, где мог, по своему замыслу, отдохнуть. Именно в такие моменты, Владислав искренне радовался тому, что стал вампиром, и у него нет сердца, потому что, будь он человеком, фиброзно-мышечный полый орган не выдержал бы всего того, что испытал Дракула. Однако, в своей безэмоциональности он начал серьезно сомневаться. Сегодня он впервые за все свое существование испытал страх и ужас, и, казалось бы, корни его угольно-черных волос поседели. Дверь, ведущая на кухню, со скрипом затворилась, и только тогда Злобное Легендарное Огоготище смогло облегченно вздохнуть. «Ну и чего они так обозлились?! Из-за ночных горшков? Да я просил Алиру и Верону это делать только тогда, когда с иголками в заднице от Ван Хельсинга ходил. Чего здесь такого преступного? А, может быть, все из-за того, что они нашли под кроватью нижнее кружевное белье? Это не мое. У меня женщины не было уже как двести лет. Путь не привирают. Ах, я поня-я-ял… Во всем виноват Игор! Кстати, где он?» — Иго-о-о-о-ор! — Да, ваше сиятельство! — дверца холодильника отворилась и оттуда, параллельно стряхивая сосульки с носа, выполз, овитый сосисками, как плющом, верный слуга Дракулы. — Ах, вот кто по ночам разоряет холодильник! — изумился вампир, осуждающе оглядывая своего раба. Тот пожал плечами, мол, это мое злое Я. — Кстати, а чье то ажурное белье под моей кроватью? — Женское. — Понятно, что не мужское. — Не мое. — Конечно не твое! Сомневаюсь, что на тебя бы налезли те крохотные стринги в цветочек… а пушап тебе вообще не к месту. Чье оно? — Ну… — замялся раб, смущенно ковыряя носком мраморную плиту. — Не знаю. — Не лги своему хозяину. — Ну, не мое это! — отчаянно завопил Игор, складывая ручки лодочкой. — Честное игорское! — Ладно, — вздохнул вампир, — что-нибудь про ЭТИХ, — мужчина кивнул в сторону коридора, — узнал? — Да, ваше превосходительство. — Ну и? — Выдрова Ефросинья Акакиевна, — торжественно выпятив грудь, пытаясь пережевать наскоро запиханную в рот сосиску, начал Игор. — Сто тридцать шесть лет. Не замужем. Родилась в селе Будово, где и проживала дальнейшие пятьдесят три года. Имеет двух детей: Выдрову Марину Геракловну и Выдрова Ерему Геракловича. Была обращена дочерью, в 1856 году. С юности знавалась знахаркой. Кваселина Македонская. Сто восемьдесят. Была обращена дочерью в 1812 году. Не замужем. Ребенок один: Верона Македонская. Акулина Изя-Курящимвпах. Двести тридцать один год. Была обращена дочерью в 1761 году. Трижды была замужем. В 1824 году ее пытались, как ведьму, сжечь на костре в Испании, но не удалось. Она обратилась летучей мышью и свалила в Грецию. Говорили, что сильная колдунья. — Ох ты ж… — Граф плюхнулся на холодный пол. — Ну, что можешь от себя добавить, Игор? — Вам пиздец, сэр.