В позолоченной клетке

У него было два варианта по развитию своих дальнейших действий: он бы мог приложить кое-какие усилия, чтобы привести себя в порядок (вежливый жест, принимая во внимание тот факт, что визит был для него, мягко говоря, неожиданным); или он мог идти к неизвестному как есть, имея, тем не менее, риск оскорбить того, и вызвать к себе ещё большее отвращение, чем тот может испытывать на момент визита. Это вроде бы простое решение было для него настоящей трудностью, ставило его в тупик, принимая во внимание то, что он жил всё это время в совершенно ином мире, в котором не нужно было размышлять о таких очевидно-банальных вещах. Но, несмотря на то, он принял решение. Северус не умел принимать 'гостей'. Он находил своё одиночество забавным, сама мысль о прерывании того казалась нелепой, но, тем не менее, это не изменяло того факта, что он через три часа всё-таки обязан будет встретиться со своим анонимным посетителем. И в дальнейшем он размышлял уже об ином: было ли это таким знаменательным событием, чтобы заставить его отскребать от горла глубоко въевшуюся в кожу грязь? Он потратил своё утро, внимательно и тщательно сортируя все 'за' и 'против' того, чтобы привести в порядок свой внешний вид, прежде, чем окончательно остановиться на варианте «абсолютно ничего не делать». Не то чтобы у него были другие варианты развития событий, нет: тот стоял с самого начала размышлений и не планировал заменяться никаким иным. Нет, кем бы его дражайший гость ни был, хоть самим Мерлином, восставшим из могилы, Северус не имел никакого желания скрывать от того свой истинный облик, которым его наделили здесь – образ зверя в клетке. Его внешность никогда не имела особого значения, каким бы чистым он ни был, именно поэтому на ту всегда было абсолютно наплевать. Опрятность, тем не менее, была ему присуща, и всегда имела в его жизни наивысшее значение. Мысль о том, что его студенты имели привычку верить в его негигиеничность, вызывала злобную усмешку на его потрескавшихся губах. Он мог быть кем угодно, но только не неопрятным, этот уродец. Но скажите мне, как можно называть негигиеничным того человека, что переживает из-за каждой соринки в своей лаборатории, только потому, что та может привести к катастрофе? Он всегда поддерживал чистоту вокруг себя, это доходило до безумия, но... Черт возьми, это не имело никакого значения, ведь он был чертовски непривлекательным. И нет никакого смысла пытаться изменить этот вполне весомый факт прямо сейчас. В два часа тюремщики известили о своём присутствии, двигаясь по тёмным коридорам и беспорядочно тарабаня по внешним сторонам камерных дверей. Их приходы и уходы уже не удивляли его, поскольку каждый из этих больных ублюдков считал своим долгом рассекать коридоры с бесподобными грацией и изяществом горного тролля, наперевес со своей волшебной палочкой. Так что Северус понял, что за его дверью толпится стадо вонючих ублюдков ещё задолго до того момента, как те вознамерились подать голос. — Узник под номером 11652. На свет! В центр! — рявкнул голос. По тембру Северус понял, что это был самый младший Мальсибер. Надо же, как низко мальчишка умудрился пасть. Не потрудившись даже скрыть своего раздражения, вызванного предстоящей процедурой, Северус поднялся с кровати и вышел на середину своей камеры, разводя руки в стороны, аки распятый Иисус Христос, показывая тем самым, что он абсолютно безоружен и неопасен. Глупо предполагать, что он успеет пустить кишки хоть одному из них, носящих палочку, имея в своём распоряжении всего лишь жалкое перо¹ – единственное оружие, которое он мог бы здесь добыть. После того, как его надзиратели были удовлетворены лицезрением его безоружной туши и убедились в мало-мальской безопасности посетителя, тяжелая дверь заскрипела и отворилась, но ровно настолько, насколько позволяли защитные чары, нашпигованные в неё, как начинка в индейку для дня благодарения. Заключенный недовольно фыркнул и топнул ногой, показывая тем самым своё неудовольствие, но, по правде говоря, ему было весьма любопытно, кто же является его первым посетителем, коих не было уже лет пять, или около того. Но в момент, когда аноним вошёл и открыл своё лицо, украшенное искрами явного раздражения, заключенный даже разочаровался: в его маленькое королевство пришла всего лишь его бывшая ученица, гриффиндорская заучка – Гермиона Грейнджер. Мисс Гермиона Грейнджер, где его манеры! В его клетке ужасно воняло. Он прекрасно осознавал это, потому что имел прекрасное чутьё и различал малейшие сигналы, подаваемые его носом, но не считал свой нюх достаточно хорошим основанием для того, чтобы быть не столь чертовски грубым с ней. Было очевидно, что его гостья тоже особо не заморачивалась, касательно своего внешнего вида, идя сюда. Конечно, ведьма всегда представляла из себя простую Джейн², но, в грязных кроссовках, потертых джинсах и ужасно унылом, растянутом свитере, она выглядела на самом деле чрезвычайно нелепо. Её оценка на его счёт была не намного добрее: она определенно ожидала, что он достаточно потерял в весе; не то, что он был когда-либо крупным или мощным, но худые, острые углы его плеч и лица теперь казались просто чудовищными – несомненно сказывалось недоедание. Тем не менее он был в полном порядке – то был всё тот же Снейп. Глаза его были такими же, как и раньше, в этом сомневаться ей даже и не приходилось. Несомненно, это были те самые бусинки чёрных змеиных глаз. Её ум, конечно, рационально постановил, что его глаза были просто очень, чертовски тёмно-коричневыми: чёрные радужки глаз генетически были нереальны. Он попросту обладал доминантным геном 'ВВ', в то время, как её блеклые, непримечательные карие глаза имели распространённый вариант 'bb'. Отгоняя прочь эти совершенно случайные мысли, Гермиона продолжала тщательно изучать Снейпа. Она содрогнулась от одной мысли о том, в каком состоянии находится тело профессора под этой потёртой, изношенной шерстяной робой, особенно учитывая его адскую³ бледность. Но самым огорчающим был факт очевидного отсутствия заботы. Вид Сириуса Блэка, которого она узрела вскоре, после пребывания того в этой печально известной тюрьме, дал примерное представление о том, как должен был выглядеть ныне бывший профессор. Теперь же, наконец увидев его, с длинной спутанной чёрной бородой, с запутанными волосами, готовыми вот-вот сваляться в дреды⁴, Гермиона почувствовала, как её больно уколола жалость к некогда гордому и самолюбивому преподавателю. Но укол тот был совсем пустяково-крохотным, незначительным. Мальсибер просунул голову в дверной проём и его голос снова раздался в тишине тюремных камер: — Мы будем прямо здесь, за дверью, мисс. Не стесняйтесь и зовите нас, если это грязное животное попытается что-то предпринять. О, как хотел бы оказаться полезным этот мальчишка, видимо посчитавший Гермиону Грейнджер вполне привлекательной: Азкабан был чертовски отдалённым и мало приятным местом, так что посетители, тем более женского пола, являлись практически неслыханной роскошью. Мужчина бился об заклад, что Трелони была бы для мальчишки, да и для других охранников этого злачного места, так же привлекательна и обаятельна. Но не для Северуса. Даже лишённый комфорта и женской ласки, компании нормальных собеседников, он не находил в Грейнджер ровным счётом ничего такого, на что мог бы покуситься представитель мужского пола. Она фыркнула и, машинально, одним ловким движением руки, извлекла свою волшебную палочку. — Благодарю, но, на этот случай, у меня есть это. На один сладостный миг Северус представил, как обезоруживает ведьму, без всяческих дальнейших планов и идей хватает её волшебную палочку и ловко расправляется с охраной, совершая головокружительный, блистательный побег из этого гнилого места, избавляясь от тюремных оков раз и навсегда. То было вполне осуществимо. Каждый мог бы совершить подобное, даже, если навыки его достаточно поистерлись, в связи с долгим времяпровождением без возможности практики. Но эта затея была слишком рисковой, по отношению к его шее. После того, как его хозяин принял свою смерть, Северус пообещал себе, что он никогда и ни за что не пойдёт на риск, который подвергает опасности его голову. Но он мог пойти на любой другой, наименьше меняющий сюжет, прилипший к его жизни. — Профессор Снейп, я бы сказала, что мне крайне приятно видеть Вас, но... — она обвела область вокруг себя презрительным взглядом. — Но это не вызов на дружескую вечеринку, на которой стоит льстить. — Это не она? Какая жалость. А я уж было достал дорогой чайный сервиз и готовился доставать из печки свежий бисквит собственного приготовления, — это высказывание девчонка имела неосторожность встретить приглушенным ладонью хихиканьем. — Тогда что привело тебя сюда, Грейнджер? — У меня есть к вам деловое предложение. Северус удивленно поднял брови, услышав следующие слова девушки. Деловое предложение? Насколько он знал, у него не было абсолютно ничего такого, что могло бы понадобиться ведьме и, конечно же, не имелось ничего такого, что он бы жаждал получить от неё. Мужчина скрестил свои худощавые руки на своей не менее худощавой груди, демонстрируя некую власть, которой он явно не обладал, но удерживать этот образ помогало его преимущество; в настоящее время то было единственным преимуществом этого мужчины, и оно заключалось в том, что люди всё ещё боялись его. — Ну что ж, тогда давайте услышим это предложение. Гермиона изучающе осматривала грязную камеру и, найдя что-то достаточно интересное, привлекшее её внимание, немедленно направила на этот объект волшебную палочку; целью её оказалась ветхая половая тряпка, чёрт знает с каких времен там лежащая и прежде, чем Северус успел озвучить своё возмущение, вызванное самоуправством ведьмы, кусок ткани преобразился в роскошное кожаное кресло. Северус пробурчал, достаточно громко, чтобы его услышали: — Выпендрёж. Для совершенного дополнения показа степени своего мастерства она наводила на получившийся объект ещё и некоторое количество заклятий Экскуро'. Сообразительная девочка. Никто не знал, какие виды жизни успели создать свои поселения на этом куске ветоши. Она села, сделав своё личико максимально серьёзным и скрестив ноги, тем самым заработав презрительное фырканье со стороны своего бывшего преподавателя зельеварения. Он же, сев на свою жёсткую койку, спокойно поднял взгляд на свою нежданную гостью. — Если Вы не возражаете, то я бы хотела пропустить традиционную манеру попусту болтать, — Северус кивнул в знак одобрения данного пренебрежения старыми правилами, потому что и сам не желал тянуть кота за хвост. — Я бы хотела предложить Вам брак. В течении нескольких секунд тишина была почти что осязаемой, поглотив в свою немую суть всех и вся вокруг, но к реальности всё сущее вернул громкий щелчок, издаваемый резко сомкнувшимися челюстями заключённого. — Свободны, мисс Грейнджер. — Сэр? — Ты получила свою возможность отпустить свою отменную шуточку в мой адрес. А теперь проваливай! В ответ на это она нахмурила брови. — Я уверяю Вас, профессор Снейп, это не шутка! — Преисподняя, конечно это не шутка! Это не ваша шутка! Возможно Поттер подтолкнул Вас к этому или, быть может, это сделали несносные близнецы Уизли? Впрочем, не имеет никакого значения – я не нахожу эту шутку ни смешной, ни забавной. Пустое, мисс Грейнджер, так что советую Вам поскорее вернуться к своим друзьям в паб, в котором они Вас ждут, чтобы вдоволь посмеяться над этой отменной остротой. И да: больше никогда сюда не возвращайтесь... Она прищурилась, глядя на него, и одним взмахом палочки резво наложила на него заклинание немоты, лишив, тем самым, возможности возмущаться дальше, припоминая дальних родственников Морганы в шестом поколении. Проклятая женщина. Она снова тычет его носом, демонстрируя, что даже в своей обители узник бессилен: у неё было оружие, а у него не было даже сраной заточки! Как будто он и без этого напоминания не знал, что является слабым звеном пищевой цепи. — Разве похоже, что я шучу, сэр? Похоже, что я добилась разрешения и выбралась в это отвратное место только для того, чтобы похихикать над неуместной шуткой? Пожалуйста, выделите мне хотя бы капельку доверия, чуть больше, чем в моём распоряжении имеется сейчас. Мои намерения очень серьёзны. Ведьма снова направила на Северуса свою волшебную палочку и сняла с него заглушающие чары, откидываясь на спинку кресла и позволив созерцать себя. У Грейнджер были странные способы добиваться своего, и он даже не мог представить, к каким действия в дальнейшем её приведёт полёт фантазии, в ответ на его реакции, поэтому он лишь молча прислонился к стене. В основном подобная странность девушки списывалась им на то, что она росла среди магглов и впитала их философию. Никто из цивилизованных и воспитанных колдуний или колдунов не будут бороться за права домовых эльфов или общаться с оборотнями на правах закадычных приятелей. Даже, если она и пришла сюда, чтобы поиздеваться над ним, не похоже, чтобы она планировала уходить в ближайшее время. Что ж, можно дать ей высказать. — Тогда объясните цели этого предложения. Пожалуйста. Издав протяжный вздох облегчения, Грейнджер спокойно продолжила смотреть на него со своей позиции, раскинувшись на кресле, и являла из себя фигуру настоящей расслабленности, отчего Северус мысленно оттарабанивал пальцами по подлокотникам её импровизированного трона и откинул голову на воображаемую мягкую подушку. В реальности в своём распоряжении он имел только грубый матрас, а спина его упиралась в холодную стену, вряд ли даже отдалённо похожую на спинку кресла. — Министерство Магии, в своей бесконечной мудрости, сочло нужным принятие брачного закона, который требует, чтобы все совершеннолетние незамужние ведьмы как можно скорее сковывали себя узами брака и рожали детей, да чем больше и быстрее, тем лучше. Какое-то время он лишь пристально разглядывал девушку перед собой. У него, конечно же, не было возможности узнать о правдивости её заявления. Время от времени он получал жалкие обрывки газетной бумаги, чтобы подтирать задницу при посещении сортира, но в тех урывках никогда не было ни полных газетных статей, и, уж тем более, там не было ничего о событиях, происходящих в данный временной отрезок. Северус быстро пораскинул мозгами, ловко прикидывая различные здравые мысли на счёт нелепости закона, и в итоге пришёл к многочисленным выводам, большая часть из которых была идентична выводам его информатора. Он даже не видел пользы знать больше того, что она ему рассказала, потому что и без того мог легко заполнить все информационные прорехи; он прекрасно привык к методам работы, которые использовало Министерство. Нет никаких сомнений в том, что этим актом они просто пытаются посадить всю женскую часть населения на короткий поводок. Стало быть то, что она пришла именно к нему, теперь имело чуточку больше смысла, чем в самом начале их встречи. Гермиона смотрела, как его тонкие, до этого плотно поджатые, губы дёрнулись вверх, и тут же перед её испуганным взором Северус Снейп широко улыбнулся, обнажая свои клыки в усмешке, и девушка получила столь ненужное ей доказательство того, что узникам Азкабана не оказывают стоматологическую помощь. Это было просто ужасно. Внешне мужчина теперь напоминал пирата. — Так-с! Так-с! Мисс Грейнджер, а что бы сказали Ваши родители по отношению к вашему предложению? Скажите мне, интереса ради, как бы они отреагировали на то, что их дочурка пускает слюни на своего большого и ужасного бывшего преподавателя по магической школе; или перспектива иметь осуждённого убийцу, на руках которого множество жертв, в семье их устраивает куда больше, чем предыдущий вариант, который я озвучил, а? — Пускает слюни? О, уверяю вас, мистер Снейп, я никогда не испытывала по отношению к Вам ни вожделения, ни похоти. Ненависть – может быть, но, конечно же, никогда не похотливые, запретные желания. Что же касается Уэнделла и Моники Уилкинсⁿ... Давайте просто скажем, что они не совсем то и помнят, что у них есть дочь, поэтому, предпочтительно, не лезут не в своё дело, как некоторые. Они не знают, какой путь я выбрала. — Тогда я понимаю, что вы достаточно серьёзно относитесь ко всему этому, — на это утверждение мужчины Гермиона кивнула, а сам Северус задумчиво погладил свою бороду. — Я полагаю, что в этом договоре некие выгодные стороны есть и для меня самого, а не только для Вас? — Безусловно. — Тогда Вам придётся объяснить все плюсы этого предложения для меня, в деталях, прежде, чем я смогу рассматривать Ваш запрос с должным для того вниманием и уважением. Гермиона кивнула, прежде, чем вытащить большой свиток пергамента из своей сумки. — Я ознакомилась с условиями Вашего содержания здесь и, что не удивительно, не нашла какого-либо запрета на заключение бракосочетаний, да и, на самом деле, если бы подобное там было – я бы непременно заявила на Министерство Магии и нашла бы поддержку в судебных инстанциях: у мистера Филлипса, помнится, было подобное дело. Северус закатил глаза, но она не заметила этого жеста с его стороны; густая макушка торчала над пергаментом, закрывающим её лицо. Она точно издевается: проблематично сдерживать свои мысли на счёт захвата палочки из её рук, учитывая, что сейчас она почти и не сумеет дать ему отпора. — После заключения официального брака, Вам ни в коем случае и не под какими предлогами не смогут отказать в достаточно частых посещениях со стороны вашей супруги. — Посещения ради выполнения супружеского долга? — ухмыльнувшись, спросил он, явно наслаждаясь тем, что вогнал её в краску и выбил этим из равновесия. Супружеский долг? Секс? Кто, чёрт возьми, дал ему даже подумать о том, что она будет заинтересована в том, чтобы заниматься с ним сексом? Гермиона даже не удосужилась скрыть свою дрожь и то, как искривилось её лицо, когда она представила эту ужасающую картину. Дамы и господа, акт первый, сцена третья: костлявая узкая задница, вбивающаяся в её тело – это могло привести в просто наидичайший ступор любого; именно от этого она скривилась так, словно заглотила разом целый лимон. Девушка приходила к подобному состоянию каждый раз от мыслей, затрагивающих секс; всему виной были Финес и Толстая Леди, которых она, ещё в школьные времена, однажды застала в самой наипикантнейшей позиции. К слову, от шоколадного пудинга, после этого зрелища, её воротило ещё несколько месяцев. — Конечно же нет! Да я бы никогда даже не подумала об этом, профессор. Будь я заинтересована только в этом аспекте данного договора – нашла бы кого-то более подходящего, чем Вы. Если быть откровенной, то я пришла к Вам только по той причине, что Вам запрещено иметь половые сношения, как заключённому, — она сказала это даже слишком самоуверенно, чем того требовала ситуация. — Это из-за вашего пожизненного, разумеется. — Ну вот смотрите, Вы не собираетесь предоставлять мне Ваши половые органы для удовлетворения нужд, а потому я снова спрашиваю у вас: какую пользу приносит мне эта сделка, мисс Грейнджер? Я не из тех мужчин, которые, обладая чем-то, согласны на любые акты милосердия... — Ясно! — демонстративно громко фыркнула она, в ответ на то извлекая из своей сумки большой свиток пергамента, в котором, даже издалека, Северус умудрился разглядеть содержание: правила, по которым регулируется его здесь заключение под стражей. — На правах Вашей жены я бы могла значительно улучшить условия содержания здесь и обустроить весь необходимый комфорт, предоставив Вам некоторые вещи... — Такие, как..? Мне непременно нужен пример, мисс Грейнджер, иначе Вы рискуете попросту тратить моё и своё время, махая передо мной этой жалкой надкусанной морковью, которую и представляют все Ваши обещания. Нахмурив бровки, она взмахнула палочкой и, указав на него, фыркнула: — Экскуро'. Это можно было истолковать, как акт милосердия, учитывая теперешнее состояние его тела, но экскуро' – было достаточно оскорбительным для любого мастера заклинаний, тем более, если то использовалось к ним от их бывших, далеко не лучших, учеников. Заклинание то было создано для уборки бытовых жидких загрязнений, являясь очень жёстким для того, чтобы использовать то на человеческой коже. Северус чувствовал себя так, будто его лизнул огромный, сухой язык, напоминающий наждачную бумагу, но, тем не менее, заклинание сумело избавить его от слоя затвердевшей грязи. За экскуро' последовало заклинание, которое улучшило воздух в его камере. Действие того вряд ли будет долгим, поскольку неописуемый запашок, исходящий от матраса, сдобренный запахами из ржавой раковины и, конечно же, дополняемый вонью уборной – перебивали всякую свежесть. Эта камера была неописуемо ужасна летом и более-менее терпима зимой, после того, как пройдёт сезон. Данный момент был желанной для него отсрочкой этого. Казалось бы, Северус должен был уже привыкнуть к постоянной вони, как делают все люди, которые долго находятся в окружении подобного, но суть была в том... Что он не привык к этому. Его рука быстро поднялась к лицу, пробиваясь сквозь спутанную массу бороды, только для того, чтобы почувствовать, что подбородок его тоже был на удивление чистым. — Являясь достаточной видной персоной в Магическом Лондоне, я буду вынуждена подать прошение сразу, после заключения брака, чтобы иметь доступ к Вашей персоне всякий раз, когда то будет мне необходимо. Кроме того, я буду иметь возможность приносить Вам необходимые мелочи и запросы, следить за Вашими делами и перепиской, которые смогу приносить, а, так же, приносить Вам еду. Я даже представления не имею, чем Вас кормили, но, учитывая цвет Вашего лица и нездоровое состояние тела, я бы сказала, что то была очень жёсткая диета. Северус лишь отпустил короткий смешок, касательно последнего комментария, но перебивать не решился. — Учитывая тот факт, что я не собираюсь исполнять абсолютно все Ваши прихоти, в плане допуска до своего тела, это вполне достойная цена за нашу сделку, гарантируя которую я ожидаю достичь согласия между нами. Она одним быстрым рывком достала перо и, снова порывшись в своей сумке, наконец извлекла на свет брачный контракт. Хорошая деловая практика, коей тот договор и являлся, всегда предполагал юридической завершенности, потому что, грубо говоря, речь шла о продаже. Северус покорно принял перо и контракт и, уложив те на свою койку, сделал аристократический недвусмысленные жест рукой, будто бы пренебрежительно отмахиваясь от женской ручки, что ждала возвращения бумаги. — Подожди-ка, ты... Вы отсылаете меня? — Конечно, девочка, неужели ты действительно подумала, что я буду вот так просто и сразу согласен со всем тем безумием, которое ты мне предложила? Мне срочно нужно связаться с моим личным адвокатом. Оставь мне все документы, которые показывала до этого, и возвращайся не раньше, чем через две недели, потому что я намерен серьёзно разобраться в этой бумажке. — Ваш адвокат? — она изумлённо посмотрела на него. — Я Вас уверяю, профессор Снейп, с этим контрактом всё более, чем в порядке, поскольку я тщательно изучила все основания Вашего содержания! Вы только, пожалуйста, взгляните на него! — Ах, да, и я, как полагается, могу тебе доверять, целиком и полностью, только потому, что раньше ты когда-то обучалась на факультете, превосходящем все остальные по моральным качествам – на Грифиндоре? Мисс Грейнджер, Вы непрошеный и нежеланный гость в моей обители, заявляетесь сюда и, в течении пяти минут, не занятых нашими с Вами спорами, активно втёсываете мне эту странную историю, полностью игнорируя тот факт, что у меня нет абсолютно никаких доказательств этого самого Закона о браке, да ещё и надеетесь, что я так быстро подпишу этот грёбанный кусок пергамента, даже не читая его? — Гермиона осторожно отодвинулась, поскольку только так она смогла избежать слюны, что активно брызгала из его перекошенного от негодования рта. — Если подобное реально, то Вы вполне можете быть не единственной ведьмой, находящейся в подобном затруднительном положении, решившей воспользоваться моими услугами, как выгодной кандидатуры, не имеющей возможности совокупления со своей супругой. Возможно, что к концу этой недели я буду перебирать целые кипы подобных предложений от различных ведьм. Именно поэтому мне нужно, по крайней мере, две недели, чтобы урегулировать мои дела и перечислить некоторые мои требования... — Требования? — Разве я имею дефект речи, вроде заикания? Да, конечно же требования, глупая ты девчонка. А теперь проваливай и не появлялся на пороге моего дома. Только через две недели. — он прогнал её так, будто бы она была обычным домовым эльфом. Гермиона не нужно было повторять второй раз, и он мог ощутить, сколько невысказанной злобы было во взгляде, который она на него бросила. У самой двери камеры она обернулась, вспомнив о преображённой ею же половой тряпке. Она, наверное, должна вернуть всё в ту же форму, но учитывая, какие взгляды Северус кидал на это кресло на протяжении всего их разговора, она решила оставить то, чтобы он помнил о том самом договоре, который должен рассмотреть; чтобы он помнил её. — Эй, вы, снаружи! — закричала она, стоя почти вплотную к двери. — Выпустите меня из этого проклятого вонючего места! Дверь камеры распахнулась быстро и так же быстро захлопнулась, оставляя профессора Снейпа с огромным количеством материала для чтения: того было больше, чем он имел за целый год своего здесь времяпровождения. Он улыбнулся и, схватив перо, устроил то за своим ухом, комфортно усевшись своей необычайно уставшей и болящей тушей в новое кресло. В принципе, это был лучший день за всё то длительное время, которое он провёл в стенах этой тюрьмы. Единственное, о чём он должен был думать на данный момент, заключалось в том, как можно наиболее выгодно выставить для себя данную ситуацию.