Просто вспомни... Нас!

Гермиона Грейнджер не любила выходные. Нет, не так. Она их просто ненавидела! И вообще не понимала, зачем они нужны. Ведь там, в Министерстве, у нее кипит жизнь, каждый занят своим делом, той или иной степени важности, она, например, не смотря на малый опыт работы, уже заместитель главы отдела магического правопорядка. И очень горда этим! Некогда ей отдыхать целых два дня в неделю! Когда чуть ли не каждую минуту кто-то да решит полетать на метле среди маглов или бросить навозную бомбу прямо посреди улицы. А уж шуточки из магазина близнецов и вовсе геморрой всего Отдела. После того, как Джордж уехал из страны с Анжелиной, девушкой своего погибшего брата, магазинчик доверили Рону. А тот продавал товары всем без разбору, и, как итог, - круглосуточные беспорядки. Но блевательные батончики, подсунутые маглам, не вызывали столько головной боли, в сравнении с сидением без дела в собственной квартире на окраине Лондона. Этот район был магловским, и тут относительно спокойно, в сравнении с магическим, где постоянно что-то взрывалось, искрилось и летало. Как маглорожденная, Гермиона чувствовала себя уютнее среди обычных людей. Они напоминали ей родителей, которым она стерла память перед войной. И так и не решилась вернуться. Так правильно. Волшебный мир полон опасностей, особенно для тех, у кого нет палочки. При воспоминании о маме с папой, девушка поёжилась и обхватила себя руками. Как же она скучает по ним! Иногда настолько сильно, что приходится вливать в себя успокаивающую настойку, чтобы не сорваться в родной городок. Есть еще один человек, от воспоминаний о котором, становится трудно дышать. Первая любовь, Драко Малфой. И, не смотря на то, что в письме она уверенно писала, что он ее любит, отнюдь не была в этом уверена. Ведь это же Малфой. Слишком непредсказуем, горд и… раним. Но больше всего он ненавидит чувствовать себя слабым. Любовь – это слабость. Привязанность – слабость. Искренность – слабость. Поэтому, Гермиона не была уверена в том, что он готов признать всё это. К тому же, тогда ему придется уйти из Малфой-мэнор, ведь Нарцисса и Люциус никогда в жизни не примут «грязнокровку». Гермиона вздохнула и подошла к окну, из которого видно узкую улочку и сквер. Сейчас там было пусто, ведь кому в такую погоду захочется гулять? В небе сверкнула молния, и через несколько секунд оконное стекло задрожало от грома. «Надеюсь, Гарри трансгрессирует в подъезд, и не промокнет», - взволнованно подумала девушка и вспомнила, что в духовке допекается пицца. Для субботних посиделок. Которые она специально придумала, лишь бы не оставаться наедине со своими мыслями. Но сегодня придет лишь Гарри, потому что у Рона свидание с Лавандой, а Джинни в родильном. Через несколько дней на свет родится Поттер младший. Улыбнувшись, Гермиона прошла на кухню и открыла духовку. М-м-м, как вкусно пахнет. Все таки, домашняя пицца не сравнится с покупной. Вооружившись прихватками, девушка вытащила свое кулинарное чудо и аккуратно переложила на широкую тарелку. Теперь только разрезать, и поставить чайник. Размышления о том, на какие кусочки резать пиццу, маленькие или побольше, прервал дверной звонок. - Входите! – крикнула Гермиона и вонзила нож в тесто. «Так уж и быть, сделаю куски побольше». Хлопнула входная дверь, но проходить гость явно не спешил. - Гарри, я на кухне, не стой столбом, помогай. – Девушка сдула со лба мешающую прядь и сделала последний надрез. Один шаг, второй, третий. Кто-то замер на пороге, позади неё. На пол закапала вода. Услышав это, шатенка вздохнула. - Мог бы и в подъезд трансгрессировать, дурень, - проворчала она. – Ты знаешь, где полотенца. Но гость лишь фыркнул: - Грейнджер, я без понятия, где у тебя полотенца. Нож, который Гермиона держала в руке, упал на пол. Но поворачиваться девушка не спешила. В голове у нее все быстрее и быстрее проносилось: «Боже мой, не может быть. Нет, нет, нет…». Это нереально, у нее слуховые галлюцинации. Это просто Гарри, охрип, забыл, где у нее ванная, имя тоже забыл… Боже, или она сошла с ума. А что, она читала об этом. Если долго жить одной, мозг начинает принимать желаемое за действительное. Ох, неужели все так плохо… - Может, ты обернешься уже? – немного дёргано прохрипели сзади. И она обернулась. Это был он. Малфой стоял в дверях ее кухни, мокрый с ног до головы. С платиновых, чуть отросших, волос стекала вода. Бледный, с нервно подрагивающей нижней губой. Такой изменившийся, но всё тот же. И он здесь. Чёрт возьми! Он действительно здесь! Гермиона сжала руки в кулаки, впиваясь ногтями в кожу, и закусила губу. Она не знала, как ей поступить. Хотелось обнять его, вдохнуть уже почти забытый аромат его кожи и дорогого парфюма. Но в то же время где-то в глубине души она боялась. Что-то останавливало ее. Он ли это? А вдруг, письмо перехватили? И сейчас перед ней кто-то другой. Или Драко под Империусом. Или… Она зажмурилась и резко открыла глаза. Война закончилась! Точка. Все Пожиратели в Азкабане, она лично упрятала парочку. Значит, Драко… Она еще раз присмотрелась к нему. Его глаза блестели, рука, держащая… дорожную сумку… - Надеюсь, не выгонишь, - криво улыбнулся блондин. – Из мэнора уже прогнали. И по коже пробежали мурашки. Это и правда он! Он пришел к ней! Он получил ее письмо и вернулся! К ней! Господи… Гермиона зажала рот рукой, подавив вскрик, и бросилась к парню, который тут же поймал ее, прижав к себе так, что дышать тут же стало нечем. Но это было не важно. Гермиона, как обезумевшая, дышала, уткнувшись парню в шею, плакала и сжимала пальцами мантию. Будто боялась отпустить, снова потерять. Ноги ее не держали, но Драко обнимал ее так крепко, что она бы и не упала. И плакал. Молча, закусив губу до крови. Чтобы не взвыть от накопившейся боли и облегчения. - Грейнджер, - услышала она хриплый голос у своего уха. – Мне, черт возьми, так тебя не хватало. Он взял ее лицо в свои ладони и, заглянув в карие, затуманенные слезами, глаза, прошептал: - Я действительно люблю тебя… И Гермиона Грейнджер поняла, что отныне она будет ждать выходных с нетерпением. Чтобы подольше побыть с родным человеком, поваляться утром с ним в постели, приготовить ему поздний завтрак, погулять под дождем в сквере. А еще они обязательно заведут собаку. Или две. А может еще и кошку. Но главное то, что никогда больше они не расстанутся. Ни за что. Война унесла много жизней, но их чувства ей не подвластны. А на улице прекратился ливень.