Централ-Сити
Квартира семьи Уэст
15 октября, 07:10
Ещё в детстве Милли Джеймс поняла, что твоё утро может пойти по двум дорожкам: плохой и хорошей. И во многом заслугой хорошего пути является правильно сваренный кофе. Горячий напиток, согревающий ещё толком не проснувшееся тело и наполняющий комнату потрясающим запахом, от которого сразу хочется жить. Что может быть лучше?
Наполнив чашку любимым утренним нектаром, она разворачивается обратно к плите и двумя пальцами быстро переворачивает блинчик, продолжая внимательно следить за ним. Она ещё никогда не готовила завтрак своему парню, впрочем, как и не оставалась у него на ночь. Это слишком серьёзные шаги для тех отношений, что у них были раньше. Но теперь, когда они повесили этот ярлык — единственный, на который она согласна, который она рада повесить, они могут неспешно попробовать все те первые шаги, что раньше избегали.
— Только не говори мне, что я теперь буду видеть тебя каждое утро, — раздаётся ворчливый голос за спиной.
Милли снимает блинчик на тарелку, выключает плиту и поворачивается в сестре своего парня — она, наверное, ещё не скоро устанет так его называть. Одетая в пижаму с головами мультяшных котиков и без капли макияжа, Микки Уэст совсем не похожа на ту стерву из школы, с которой они не ладят. Её каштановые волосы заплетены в две косы, а глаза такие же зелёные, как у Ника.
— И тебе доброе утро, Мик, — отвечает девушка, заправляя за ухо прядь рыжих волос. С самого первого дня в школе Милли поняла, что легче игнорировать её дерзкие выпады, так нервы будут в большей безопасности. Поэтому она улыбается ей и возвращается к тарелке блинчиков, принимаясь обильно поливать их шоколадным сиропом. — Кофе хочешь?
Уэст смотрит на кофеварку с секунду, после чего фыркает и подходит к холодильнику, вытаскивая коробку апельсинового сока. Наливает себе стакан, рассматривает её шоколадное творение.
— У Ника аллергия на шоколад, — замечает, видимо надеясь поставить Милли в неловкое положение. Милли улыбается: никто тебя не унизит, если ты ему не позволишь этого.
— Нет у него аллергии, — заявляет она, прекрасно помня, как на их первом свидании её парень умял целый шоколадный торт в одного. Тогда она боялась, что у него будет сахарный шок, теперь же она знает, что ничего бы с ним не случилось, — его организм хорошо справляется со всем, попадающим в его желудок. — Скажи, у вас есть поднос?
— Скажи, мы похожи на тех, у кого есть поднос? — в той же интонации отвечает Микки, делая глоток сока.
Милли закатывает глаза, берёт в одну руку чашку, а во вторую тарелку и идёт в комнату к Нику. Нет у неё желания терпеть Мик сегодня. Она уже смирилась, что, возможно, уже никогда не подружится с сестрой своего парня. Сколько бы попыток она не делала, итог всегда один — Микаэлла Уэст не желает впускать в свою душу никого. А если ей это не нужно, то и Милли тоже.
Поставив завтрак на прикроватную тумбочку рядом с будильником и их мобильниками, девушка забирается на кровать. Синяя футболка Ника, которую она натянула, чтобы пойти на кухню, слегка задирается, обнажая гладкую кожу бедра. Встав на четвереньки, она склоняется над лицом Ника, рассматривая его ровные, безусловно красивые, черты лица. Её волосы спадают со спины, водопадом струясь по обеим сторонам от головы и создавая отдельный пузырь для неё и Ника — их собственный яркий оранжевый мир.
Черты лица парня немного изменяются, и Милли знает, он уже проснулся, но глаз так и не открывает. Она улыбается, продолжая смотреть на него. Чёрные ресницы, несколько длиннее, чем у неё. Остро очерченные скулы. Прямой нос с небольшой горбинкой. Тонкие губы. Расслабленное, спокойное выражение. В груди появляется то странное ощущение, одновременно приятное и нет. Словно ты счастлив и в то же время боишься; словно хочется и смеяться, и плакать сразу. С тех пор, как между ними не осталось ни одного секрета, это чувство появляется часто, когда она смотрит на парня или просто слышит его голос. Названия этому чувству она так пока и не придумала, кроме слова на букву «Л», произносить которое их паре пока рано — они только что повесили этот свой ярлык и ещё не созрели.
Не дожидаясь, пока она скажет хоть слово, Уэст обхватывает её талию и прижимает к себе. Щека девушки оказывается прижата к его обнажённой груди, а макушка упирается в его подбородок. Вздохнув, он принимается лениво поглаживать её по спине. Всего через пару секунд его дыхание становится равномерным.
— Нет, Ник, — начинает она сопротивляться, — не спи. Мы опоздаем на занятия.
— Плевать, — отвечает он хриплым со сна голосом.
— Ник. — Милли привстаёт и снова смотрит на его лица. На этот раз зелёные глаза открыты и смотрят на неё в ответ. — Тебе больше нельзя прогуливать. Миссис Браун снова рассердится.
Не разжимая объятий, парень принимает сидячее положение так, что девушка оказывается сидящей у него на коленях. С растрёпанными светлыми волосами и заспанными глазами он выглядит так по-домашнему, и Милли безусловно нравится видеть его таким. Она старается подавить улыбку, рвущуюся наружу, но безрезультатно. Ник отвечает ей такой же счастливой улыбкой, быстро чмокает в лоб и, заглядывая в глаза, заправляет волосы справа за ухо.
— И что? Что миссис Браун может сделать? — Она открывает рот, чтобы ответить, но он её опережает. — Только не говори «отправить в приют». — Милли тут же закрывает рот обратно, ибо именно это она и хотела сказать. — Не станет она меня отправлять не в какой приют. Во-первых, ей это самой не выгодно — слишком много бумажной волокиты ради одного подростка-прогульщика. А, во-вторых, мне совсем скоро восемнадцать. Никто не отправит меня в приют на несколько месяцев. — Он проводит ладонью по её волосам, продолжая озорно улыбаться. — Теперь, когда мы это выяснили, хочешь вместе со мной прогулять оставшиеся занятия и вместе позавтракать прежде, чем мы с Блейком отправимся на наш ежегодный заплыв?
— Ты не представляешь, как я этого хочу.
Ник усмехается и тянется к телефону, лежащему на прикроватной тумбочке. Ни одного пропущенного звонка или сообщения. Он тяжело вздыхает.
— От Лиззи ничего не слышно? — спрашивает девушка, прекрасно зная ответ. Уже почти неделя прошла с последнего послания от Стюарт, в котором она сказала, что должна задержаться на Мого, не объяснив ни причины, ни когда вернётся. Ник волнуется за подругу и скучает по ней, а Милли не может не сердиться на неё за это. Но в то же время она понимает её: иногда нужно взять жизнь в свои руки и в одиночку разобраться с ней.
Поэтому она делает единственное, чем сейчас может поддержать своего парня, а именно притягивает его к себе, устраивая лицо в ямке между плечом и шеей и крепко обнимая его. Она не всегда может подобрать подходящие слова, да и не понимает, что можно сказать человеку, которого бросил лучший друг, но прекрасно знает цену простому человеческому объятию. Иногда обычное присутствие близкого рядом — это самая необходимая поддержка в которой нуждается человек.
— Я уж говорил, как рад, что мы повесили этот ярлык?
Космический сектор 0
Мого
08:15 по времени Земли
Вспыхивает яркая вспышка, и огромная зелёная бита отбрасывает рыжеволосую девушку в сторону так, словно она — бейсбольный мяч, а не живой человек. Но далеко она не летит, спиной врезаясь в стену, сотворённую из такой же зелёной энергии воли.
Оседая на землю, Элизабет Стюарт вздыхает, сжимает ладони в кулаки. Не зная, на кого больше злится: на себя или на своего тренера, стирает бегущие по щекам слёзы обиды. Вот уже как неделю она проходит подготовку у Спиро, и всё шло относительно хорошо вплоть до сегодняшнего утра, когда её кольцо неожиданно решило просто взять и не активироваться.
Превозмогая боль, девушка поднимается на ноги, отряхивает колени джинсов, поднимает голову, встречаясь с зелёными глазами Фонаря Мару, медленно подлетевшего к ней. Она зло смотрит на него, но он лишь улыбается её очередной неудаче.
— Ты меня тренируешь или просто выпендриться решил? — возмущается она, потирая ушибленный локоть. — Вряд ли швыряние меня по всему Мого поможет мне обрести контроль над кольцом.
— Одно другому не мешает. Тем более, по сравнению с твоей, сила любого фонаря — это выпендрёж.
Глубоко вздохнув, она кивает, соглашаясь. Касается тонкой ладонью лба. Мышцы, покрытые синяками, болят от напряжения, ком стоит в горле, и слёзы рвутся наружу от обиды. В животе зарождается неприятное ощущение. Она не знает, способна ли злиться на себя сильнее, чем сейчас. Ну почему — почему! — у неё ничего не получается? Ведь вряд ли она так уж сильно отличается от других новобранцев Корпуса.
Всматриваясь в её лицо с минуту, Спиро вздыхает и предлагает:
— Давай передохнём.
И Лиззи благодарна ему за эту короткую передышку. Сколько можно проигрывать? И ладно бы коругарианец сражался с ней в полную силу — она бы тогда и не расстраивалась, очевидно, ей не одержать победы над ним. Но нет, он даже в полсилы не бьётся, и проигрывать в такой ситуации просто унизительно. Её отцу было бы стыдно…
Они проходят совсем небольшое расстояние от тренировочного центра, выходят на небольшую площадку, обычно используемую для отдыха или встреч Зелёных Фонарей. Для этого здесь стояли небольшие столики и скамейки. Только вот в этот раз площадка абсолютно пуста, очевидно, потому, что ещё слишком рано, большинство Фонарей спит.
Спиро улыбается Лиззи уголками губ, садится на небольшую металлическую скамейку, кивком головы приглашая её следом. Сделав короткий решительный вздох, она садится следом. Парень не смотрит на неё, зато она смотрит. Для пришельца он привлекателен. Небольшой лоб, прямой нос, чувственные губы, чуть нахмуренные брови. Чёрные волосы, выглядящие мягкими на ощупь. Мышцы, бугрящиеся под розовой кожей. И взгляд, пробирающий до мурашек, стоит ему только того захотеть.
— Думаешь, в чём моя проблема?
Лиз не собиралась спрашивать этого, но вопрос вырывается сам по себе. Словно всего за неделю Спиро стал одним из тех людей, чьему мнению она доверяет. И это правда, она ни разу не усомнилась ни в одном его слове, даже в день их знакомства. Какой-то частью души, она чувствовала, что ему можно довериться. Сейчас же всё той же частью она в этом уверена. Она знает, он не станет отшучиваться или не станет лгать, чтобы пощадить её чувства, как поступили бы её друзья. Пусть он и не самый радушный человек, он честный. И почему-то Стюарт чувствует себя в безопасности рядом с ним; чувствует, что может раскрыть свои опасения.
— А я-то всё думал, когда ты спросишь, — просто произносит он, поворачиваясь к ней. Смотрит на неё светло-зелёными глазами, так выделяющимися на его лице, что Лиз невольно задаётся вопросом, а какие они у него на самом деле, когда не светятся переполняемой его волей. — У тебя нет воли. — Пожимает плечами. — Нет, по сути, есть, конечно. Но не такая, а обычная. Я же говорю о той воле, что присуща всякому Фонарю; та, что заставляет нас изворачиваться, находить выход из ситуации во что бы то ни стало. Воля к победе. — Он переводит взгляд на стол перед собой, пробегается ладонью по волосам, откидывается на спинку скамейки. — Я родился в одном из худших районов столицы Коругара как раз в то неподходящее время, когда на планете царил хаос. И буквально с рождения мне приходилось выживать, пока Хэл и Кэрол не взяли меня к себе. Я изучал те улицы, боролся на них и побеждал. И я был готов костьми лечь ради этой победы. Об этой воле я говорю. В тебе этого нет. Я не знаю, почему, ведь ты смелая, сильная, готовая помогать, и вряд ли ты желаешь проиграть. Я думаю…
Он пожимает плечами, закусывая губы. При этом он не продолжает. Лиззи хмурит брови, смотрит на его профиль.
Почему он не продолжает? О чём он думает? Она прикасается ладною к его руке, лежащей на скамейке между ними, и поражается контрасту между ними. Её светлая ладонь выглядит настолько крошечной и бледной на фоне его крупной розовой.
— Что ты думаешь? — спрашивает она мягко, еле слышно, когда он поворачивает к ней лицо. — Закончи, пожалуйста.
— Я думаю, — продолжает он, смотря прямо ей в глаза, — ты ненавидишь это кольцо, а быть может и весь Корпус.
Стюарт собирается ответить, что он ошибается, но слова не идут из неё. Конечно, она не ненавидит Корпус, но ведь это не вся правда. Она столько избегала остальных Фонарей и Мого не просто так, она боялась здесь появиться. Обдумывая, что ответить, она наклоняет голову, обращая взгляд на свою руку, по-прежнему, лежащую поверх его. Волосы спадают вниз, закрывая её лицо, но Спиро вовремя подхватывает локон, заправляет его ей за ухо. Лиз поднимает глаза на него, встречаясь с короткой печальной улыбкой.
— Я не ненавижу это кольцо, — произносит она, по инерции отнимая руку от парня и касаясь ею противоположной, на которой надето кольцо Корпуса. — Просто… — Крутя кольцо на пальце, она облизывает губы, вздыхает. — Просто, я не считаю, что заслуживаю его. Оно меня не выбирало.
— Так позволь ему тебя выбрать, — практически нежно говорит он. — Обрети волю, достойную Зелёного Фонаря, и покажи ему, что оно твоё.
— Но оно не моё. Оно отца. Как я могу забрать его, присвоить себе? Корпус был самым важным в его жизни, а это кольцо своего рода символ его любви и преданности Корпусу.
— Ты ошибаешься, — замечает Спиро, чуть ухмыляясь. — Я знал твоего отца. Да, Джон Стюарт любил Корпус, но самым ценным в его жизни была его семья. Так что плохого в том, чтобы один из его самых любимых людей в мире владел другой дорогой ему вещью? Так ты не оскорбишь его память, а, наоборот, почтишь её. Он бы хотел, чтобы ты обладала им.
Лиззи кивает его словам, чуть шмыгая носом, слёзы блестят в её глазах, но по щекам не бегут. Фонарь Мару смотрит на неё, после чего подскакивает на ноги, кивает в сторону, противоположную той, где находится тренировочный центр.
— Пошли, покажу кое-что весёлое. — Он ей улыбается так, что на щеках появляются глубокие ямочки. В глазах пляшут бесенята. Спиро протягивает ей свою руку.
— Снова попытаешься меня уложить? — улыбаясь, спрашивает она, принимает его руку и поднимается со скамейки.
Да, она флиртует. И даже не испытывает за это смущения. Как она уже успела заметить, у Спиро лёгкий весёлый характер, он умеет смеяться. И она хотела бы, чтобы в её компании он был таким же расслабленным, как и с остальными. А это значит, что и ей нужно стать проще. Она хотела бы подружиться с ним. А может и нечто большее. Хотя последнее зависит о того, проигнорирует он её флирт или поддержит.
— Обязательно, но позже, — произносит он с улыбкой, утягивая её за собой, всё ещё держа за руку.
Сторожевая башня
11:05
— Напомни, почему ты бросил этим заниматься? — удивляется Ник, шагая по коридору Сторожевой Башни. Забрасывая на плечо спортивную сумку, он достаёт из кармана мобильный, смотрит на экран, после чего убирает его обратно, бросает на него взгляд.
Застёгивая часы на запястье, Блейк смеётся над его удивлённым выражением лица. Они только что закончили их ежегодный заплыв на день рождения. Эта традиция появилась несколько лет назад, когда у Куина выдался по-настоящему отвратительный праздник. Ник зашёл к нему в комнату, посмотрел на все собранные там Диной награды и сказал: «Поплаваем?». С тех пор они устраивают заплывы на каждый его день рождения.
— Не знаю, — пожимает он плечами, на ходу застёгивая синюю рубашку. — Разонравилось.
Это ложь. Конечно, он прекрасно знает, почему бросил плавание. Оно давалось ему слишком легко. Он занялся им сразу после отъезда Дебс. Его лучшая подруга исчезла, и у него, внезапно, оказалось слишком много свободного времени. Так он занял себя. Но он хотел надрываться ради победы, хотел преодолевать что-то, а плавание таких преград ему не строило. Он выигрывал в каждом соревновании, даже сил не прилагая. В какой-то момент он устал от этого и бросил, а в тринадцать пришёл к отцу и попросил начать тренировать его.
— Разонравилось, — повторяет Ник, одновременно несколько обиженным и издевающимся тоном. — Как же. Ты плаваешь быстрее меня, а я, вообще-то, быстрейший человек на планете. И это ещё с травмой.
Снова смеясь над другом, Блейк проводит рукой по ещё влажным белокурым волосам, заходит в зал управления и замирает. Всего на секунду его взгляд встречается с невероятно глубокими голубыми глазами Дебби Уэйн. Какая-то проклятая секунда, но её глаза говорят ему всё, что она чувствует к нему: боль, обиду, желание, любовь. И он ненавидит, что является причиной этих эмоций; что, как бы ему ни хотелось всё исправить, он не может. Он так хотел бы вернуться на неделю назад и не целовать её.
И вот секунда истекает, и Дебс возвращает взгляд к брату, который что-то рассказывает ей и Терри. Как бы невзначай она берёт его за руку. Ком подступает к горлу, Блейку кажется, что его сейчас вырвет.
Он проходит в зал, бросает сумку на диван, появившийся совсем недавно, прислоняется к стене рядом, не в состоянии оторвать взгляда от подруги. Сегодня он нуждается в ней, как никогда, но подойти к ней не может, ведь уже неделю они не общались. И, словно на зло, сегодня она прекрасна, как никогда. Обтягивающие джинсы повторяют каждый контур её подтянутых бёдер. Чёрная блузка, первые четыре пуговицы которой расстёгнуты, открывает взгляду светло-голубой топ. Тёмные волосы, обычно волнистые, сегодня выпрямлены и обрамляют лицо. В глазах пляшут искры, когда она смеётся над чем-то, что говорит Дик. Хотел бы он верить, что она так выглядит для него, но прекрасно знает, что это не так.
— Кажется, она счастлива, — произносит Уэст, бросая свою сумку туда же, что и друг.
Нет, не счастлива, — хочется ответить Блейку. —
В этом-то и вся проблема. Но он этого не делает, просто пожимает плечами и смотрит на спидстера. Ник вздыхает, засовывая руки в передние карманы брюк. — Вообще-то, я не ожидал, что ты позвонишь сегодня. Думал, раз Дебби вернулась, ты позовёшь её.
Куин поднимает брови, всматриваясь в друга. Неужели он так утонул во всём, что связано с подругой, что забыл о других друзьях? Неужели дал Нику усомниться в его дружбе? Да и что вообще с ним в последнее время происходит?
— Во-первых, ты мой лучший друг среди парней, — улыбается Блейк. — Это наша традиция, и я бы никогда не заменил тебя Дебс. А, во-вторых, ты представляешь её в воде? Она ненавидит, когда под ногами нет твёрдой почвы, даже полётов предпочитает избегать. Куда уж ей плавать? — Он чешет затылок. — К тому же у нас сложные отношения в последнее время…
— «Сложные» — это как? Вы поссорились или… — Он замолкает на некоторое время, наклоняется к Куину, словно высматривая что-то на его лице, и расплывается в улыбке. — Разрази меня спидфорс, ты втюрился в неё.
— Пошёл ты, ни в кого я не втюрился. Да и что это за слово вообще? — тут же бросает он, искренне надеясь, что ничего подобного не написано на его лице. — Ты слишком много времени болтаешься с девчонками. — Вздыхает. — Просто у нас разные взгляды на жизнь.
— Ну да, конечно. — Ник складывает руки на груди. — Слушай, я тебя не осуждаю. Дебби — горячая штучка, и даже я бы…
— Эй, — обрывает он друга. — Не вздумай закончить. — Ник улыбается так, словно в своей голове уже сложил весь пазл и успел отпраздновать. Блейк закатывает глаза. — Лучше скажи, что у тебя на уме. Сегодня твои мысли были где угодно, только не в бассейне.
Частично именно поэтому сегодня Блейк опять его обогнал. Если раньше он мог это сделать на раз-два, то сегодня он никогда бы не выиграл, сосредоточься Ник на плавании. Его раны ещё не до конца зажили, дышать по-прежнему иногда больно, не говоря уже о плавании. Но другу он никогда этого не скажет, естественно.
— Да, я вроде как решил снять маску. Хочу рассказать людям, кто такой Флэш.
Блейк понятия не имеет, как реагировать на эту новость. Тайна личности его друга — это не его дело, Ник сам выбирает свой путь. И всё же сам Куин никогда бы этого не сделал. Поэтому он приседает на подлокотник и задаёт единственный логичный вопрос:
— Зачем тебе это?
— Я хочу защитить Лиззи. Этот недоумок Бен узнал, что она Зелёный Фонарь. Это вопрос времени, когда он отправиться в газету или на телевидение. Я хочу опередить его. По-любому он пойдёт к журналистам Централ-сити, это его город. А что для Централ-сити более важная сенсация, чем личность Фонаря? Правильно, я. Новость этого придурка потеряет ценность, когда они узнают, кто такой Флэш.
— Почему такой бред, как этот, у тебя звучит вполне логично? — произносит Блейк, качая головой. — Просто скажи, что это не единственная твоя причина, ведь иначе оно того не стоит.
— Я что, идиот, по-твоему?
— Ну, это не я собираюсь раскрыть альтер-эго всему миру из-за какого-то кретина, которого можно было бы просто припугнуть.
— Хочешь, чтобы на меня тоже в суд подали?
Ник смотрит на него с минуту, после чего мотает головой, поднимает свою сумку и, бросая ему «Подумай», выходит из зала. Куин смеётся, смотря ему вслед.
Нет, ну это надо такое придумать? Раскрыть себя, чтобы отвести подозрения от подруги? Он пытается примерить на себя эту ситуацию, но не уверен, что пошёл бы на это. В его голове рождается куча других вариантов, но никак не раскрытие личности.
В этот момент Терри и Дебби проходят мимо него к выходу, и улыбка спадает с его лица. Она улыбается МакГиннесу, а он забрасывает руку ей на плечи. Блейк сжимает челюсти, борясь с желанием сломать ему эту руку. Ужасное зрелище. Но ещё ужасней, что он прекрасно знает, зачем она это делает. Она пытается вызвать его ревность, чтобы он передумал насчёт них, и, что злит его только сильнее, у неё это получается.
Деля тяжёлый вздох, он опускается на диван, отшвыривая от себя сумку. Треплет рукой волосы. Наклоняется вперёд, трёт лицо ладонями. Упирается локтями в колени, наклоняет голову от безысходности. Он понятия не имеет, что ему теперь с этим делать. Он не хочет отношений с подругой, со своим напарником — в этом он уверен. Вот только почему это так тяжело? Почему в груди болит? И почему сердце распадается на части от одного его взгляда на неё? Будь его отец в этот день рядом, как было во все прошлые дни рождения, он бы нашёл, что ему сказать. У Оливера Куина всегда отлично получалось читать сына.
Дик Грейсон встаёт перед ним, поставив руки на бока. Тень падает на лучника. Блейк поднимает голову. Он знает Дика столько, сколько себя помнит, но никогда ещё не видел этого мужчину таким серьёзным, как сейчас. Брови нахмурены, голубые глаза сконцентрированы на нём. Очевидно, он хочет поговорить, и его совсем не волнует мнение самого Куина на это счёт.
— Я дам тебе совет, — произносит.
— О, класс, — закатывает Блейк глаза, поднимается на ноги, ровняясь ростом с бывшим Найтвингом. — Великий ловелас Дик Грейсон даёт совет. — Сжимает руки в кулаки. — Не хочу я твоих советов.
— Всё равно слушай, — чуть строже говорит мужчина, тоном, не допускающим возражений. Смотрит Куину в глаза. — Я люблю Дебби. Она светлая и яркая девочка. И в каком-то смысле я считаю, что Терри подходит ей больше, чем ты. — Всё тело Блейка напрягается от последнего предложения. — Но я всё равно в твоей команде. Не только потому, что внешне их роман смахивает на инцест, но и потому, что она хочет именно тебя. Думаю, с тобой она будет счастливее. Ведь сейчас она совсем не счастлива, как бы не пыталась показать обратное. — Значит, Блейк ни один это заметил. — Я не знаю, что ты там себе напридумывал, какую причину для отказа сочинил, но я говорю тебе: «Забудь эту чушь». Не важно, что ты об этом думаешь. Плевать и на команду, и даже на вашу вечную дружбу. Ничего этого не стоит потери любимой. Поэтому, если ты влюблён в Дебби, то вперёд, действуй. Любовь — это то, ради чего стоит бороться.
Куин наклоняет голову, выпуская воздух из лёгких. Он прекрасно понимает, что Дик прав. Что их отношения с Дебби могут стать чем-то невероятным, чем-то самым восхитительным за всю его жизнь. Но страх сильнее его. Страх всё испортить. Страх потерять самого дорого человека в его жизни, если ничего не выйдет; потерять так же, как он уже потерял почти всю семью. Страх потерять то, что у них есть из-за прихоти собственного тела. Он не может так рисковать. Если прекратить всё сейчас, они переживут это и смогут вернуться к дружбе, но если начать что-то более близкое, стать парой, к прошлому они уже не вернутся, и друга он потеряет навсегда.
— Грейсон порет много чуши, но он прав, — раздаётся голос от входа. Дэмиен Уэйн выходит из тени и встаёт рядом с братом.
Сколько он там стоял? — Кончай играть с моей сестрой, Куин. Будь мужчиной и сделай её своей. А то пока её яйца побольше твоих.
С этими словами Уэйн уходи и садится за компьютер, приступая к работе, ради которой, видимо, и пришёл в зал управления. Дик смотрит ему вслед, ухмыляется и мотает головой. Уму непостижимо, и этих людей дядя Брюс оставил для присмотра за ними.
— Разве как брат, ты не должен наоборот, сказать мне, держаться подальше от твоей сестры? — спрашивает он Дика, отошедшего к панели управления.
— Неа, — легко отвечает ему мужчина, возвращаясь к нему с небольшой плоской коробкой синего цвета, обтянутой тёмно-фиолетовой ленточкой и украшенной бантом. Он что, приготовил ему подарок? — Я доверяю ей, и я верю тебе. Ты чем-то напоминаешь меня в этом возрасте, поэтому я знаю, ты поступишь правильно. — Протягивает ему коробку. — Это Дебби оставила для тебя. С днём рождения.
Он вручает ему коробку и отходит к Дэмиену. Встаёт за спиной брата, читает информацию на экране, которую тот изучает.
Держа эту коробку, как самое ценное сокровище, Блейк опускается обратно на диване. Смотрит на неё долгим тяжёлым взглядом. Делает несколько вздохов, желая подготовить себя, после чего вытаскивает из-под банта сложенный пополам лист и читает поздравление Дебс, написанное её прыгающим почерком.
Дорогой Блейк,
Привет. Знаю, подарки следует дарить лично, но сейчас у нас всё сложно, а я не хотела оставлять тебя без подарка. Да и он уже был готов…
Ладно, я вру. Это день твоего рождения, и раньше ты каждый год обедал с родителями. А сейчас это невозможно. Скорей всего, тебе тяжело и грустно. Я хочу поддержать тебя, хочу быть рядом, когда нужна тебе. А ещё я скучаю, но не должна тебе говорить об этом сейчас — сегодня твой день.
Я делаю тебе этот подарок, как символ того, что, не смотря на то, что тебе придётся возглавить семейную компанию, ты всё равно можешь выбирать свой путь. Выбор всегда за тобой, не важно, Стрела ты или Кенарь.
С днём рождения,
Твоя Дебс.
P.S. Если ищешь подарок мне на день рождения, можешь просто прийти ко мне, надев то, что в коробке.
Откладывая письмо в сторону, уверенный, что позже перечитает его ещё ни раз, Блейк открывает коробку, подсознательно зная, что там увидит. И точно, под крышкой лежат чёрные чулки в сетку, примерно его размера. Куин смотрит на них и впервые, кажется, за вечность искренне смеётся во весь голос. Да, Дебс точно знала, что делает…
Готем
Поместье семьи Уэйн
16:42
Дебби Уэйн поднимает супергеройский костюм повыше, прямо перед глазами, не испытывая к нему ничего, кроме неприязни. Она не надевала его с того дня, когда Блейк был ранен, когда она в приступе истерики, вся покрытая кровью лучшего друга, стянула его с себя и швырнула в самый дальний угол спальни. Да и не хочет она его надевать. От одной только мысли снова выйти на улицы в патруль, подвергнуть себя опасности или, что в сотни раз хуже, снова смотреть, как дорогие ей люди умирают, её начинает тошнить. Нет, она не хочет этого. Какой же дуррой она была, когда попросилась в Лигу, когда не прочла предостережение в спокойном взгляде отца, а ведь он, скорей всего, знал, что это не для неё. Может ей и нравилось надирать задницы преступникам, но она точно сойдёт с ума, если ей снова придётся увидеть кого-то из друзей истекающим кровью.
— Ты ещё не готова? — удивляется Терри, распахивая дверь её спальни и врываясь в неё.
Недовольно качая головой, Дебби бросает костюм на кровать, сверлит его злым взглядом с минуту, после чего поворачивается к МакГиннесу, желая сорвать эту злость на нём.
— Стучать не учили? — грубо спрашивает, складывая руки на груди. Она знает, такое поведение ей не свойственно, но даже на солнце порой появляются пятна — невозможно вечно изображать счастье, когда твоя душа рвётся на части.
— Зачем? Я же твой парень, — замечает он, язвительно ухмыляясь.
Его так же, как и её, тошнит от этой мысли. Они — пара? Гадость какая. Да лучше получить билет в один конец в тартар, чем эти отношения. Последнего Терри она не говорит, он всё-таки как ни как ей услугу делает. Это она хотела заставить Блейка ревновать, чтобы он понял, что теряет, и Терри очень любезно согласился ей помочь, пусть и не теряет шанса указать ей на это.
— Фальшивый парень, — произносит она, закатывая глаза, отворачивается к кровати. — Уходи, у меня нет настроения. Можешь вступить в перепалку с самим собой — уверена, это будет так же бессмысленно.
Сев на огромную кровать, заправленную тёмно-синим постельным бельём, она ложится поперёк покрывала, закрывает глаза. Она устала, выдохлась. Избегать Блейка оказалось сложнее, чем она думала. Мало того, что её сердце рвётся к нему, так ещё и он единственный, с кем она может поговорить об этом. Микки не отвечает на звонки, а Лиззи пропала в космосе. Куин — единственный её друг, кому она может поведать о своём желании бросить супергеройство, кому она может рассказать о своих чувствах. Но и он недоступен, ведь избегает её всё время. И вот теперь она усталая и одинокая, как никогда.
— Никаких «уходи»! — заявляет Терри, заставляя её открыть глаза. — Нам нужно выйти в патруль до вечеринки Блейка.
— Иди один, — говорит Дебби, мотая головой. — Нет у меня желания гонять отбросов Готэма.
— А это и не зависит от твоего желания. Вступая в Лигу, ты дала обещание ставить безопасность людей превыше своих желаний. Неважно, чего хочешь ты, — важно, сколько помощи ты можешь оказать. Готэм нуждается в тебе.
Дебби принимает сидячее положение, сверля злым взглядом голубых глаз парня. Её желания не имеют значения, пока она спасает людей? Так значит? Как же это смешно. Да, во вселенском масштабе её желания и чувства действительно не важны — люди ценнее. Это правда, и рациональная часть её это понимает. Но эмоциональная велит послать куда подальше нужды других людей — ей больно, и она не горит желанием помогать кому-то, пока не поможет себе. И, к сожалению, сейчас эта часть намного сильнее.
— Что-то я не помню, чтобы продавала душу Лиге, — произносит она грубым чуть хрипловатым голосом. — Проваливай, Терри. Я не надену этот костюм больше никогда. Хватит с меня.
— Значит так? — Яркие глаза МакГиннеса вспыхивают разочарованием, чем причиняют неясную боль Дебби боль. — Тебя бросил парень, и можно потонуть в жалости к себе? Да, Блейк придурок. Но жизнь не кончается на этом отказе. Он не единственный парень в мире. Он бросил тебя, значит, пусть весь мир горит в огне? Неправильное решение. Знаешь, чтобы что-то ему доказать необязательно вести себя, как эгоистичная…
— Пошёл ты, Терри, — оборвала она его. — Убирайся. Ты ничего обо мне не знаешь, поэтому просто исчезни.
И чтобы добавить словам весомости, Дебби хватает с кровати первую попавшуюся вещь и швыряет её в надоедливого парня. Конечно, все его тренировки не прошли даром, и он легко увернулся, проскальзывая в коридор. И только когда предмет с тихим шлепком приземляется на пол, она узнаёт в нём свой костюм.
Дебби смотрит на него какое-то время, пока, злясь, не хлопает ладонью по покрывалу и не ложится назад. Медленно вдыхает воздух и ещё медленнее его выдыхает. Она уже столько раз прокручивала это в голове, и всегда ответ один: она больше не хочет супергеройствовать. Она так стремилась к этому, к тому, чтобы следовать пути своих родителей. Вот только она — не её родители. Она вовсе не стремится к защите людей, а это первое, что должно двигать героем. Но ею двигало не это: она просто хотела быть ближе к друзьям, вернуться в тусовку, из которой выпала, обучаясь на Темескире. Дебби любит людей, она им сопереживает и желает помочь. Но не ценой своей жизни, для этого она слишком эгоистична. А раз так, то она должна покончить с Лигой. Чудо-девушке пора перестать существовать…
Переворачиваясь на живот, Дебби мотает головой, прячет лицо в подушке. Вышло очень иронично. Она присоединилась к Лиге, чтобы быть ближе к друзьям, и теперь она одинока, как никогда. Нельзя не оценить насмешку богов. Она скучает по Лиззи, пропавшей в космосе со своим проклятым Корпусом. Скучает по Микки, так погрузившейся в учёбу и работу, что даже времени ответить на звонок не находит. И скучает по Блейку. Гера, как же она скучает по Блейку. Только он умеет поднять ей настроение. Неужели с их последнего разговора прошла всего неделя? Почему тогда кажется, что вечность?
Звук пришедшего на мобильный сообщения отвлекает амазонку от жалости к себе. Она тянется, берёт телефон с прикроватной тумбочки. Её сердце — глупое, глупое сердце — замирает, когда на экране загорается имя Блейка.
Я примерил. Всё-таки сетка — это не моё, — говорится в сообщении. Всего два коротеньких предложения, но именно они впервые за неделю вызываю искреннюю улыбку на лице Уэйн. Только она хочет написать ответное SMS, как следом за первым приходит второе сообщение.
Спасибо, — значится в нём. То самое слово, которое она предпочла бы услышать от него вслух. Спасибо, которое вряд ли имеет отношение к подаренным ею чулкам. Спасибо, которое он не обязан был говорить. Спасибо, которое не требует от неё ответа. Поэтому она печатает короткий ответ:
Чтобы ни произошло между нами, я всегда буду твоим другом, Блейк.
А затем следующим сообщением добавляет:
Если не нравятся чулки, я могу их обменять. У них ещё есть синие.
