Вопросы доверия

Эбби уже третий час никак не могла уснуть. Крутилась, разглядывала лунные полосы на потолке, пыталась зачем-то вспомнить имена всех своих одноклассников… Наконец не выдержала, пошла в соседнюю комнату, буркнула там «подвинься» и, не дожидаясь реакции, плюхнулась на диван прямо поверх спящего темноволосого друга. Тот сонно заулыбался, не открывая глаз, но все же быстро сообразил, что с ней что-то неладно, и тут же окончательно проснулся. — Ты чего, Эбби? Услышала что-то? — Нет, просто не могу уснуть. В голове крутится всякое. — Поделись. Покрутим вместе. — Да так… Ничего… Как ты думаешь, Беккер, это нормально, когда теряешь близкого человека — сразу пытаться найти себе кого-то другого? Вроде как на замену? Беккер нахмурился. Он еще не успел привыкнуть к таким дружеским отношениям с женщинами, когда они могут разбудить посреди ночи и подвести к разговору, которого днем и с включенным чувством самосохранения он постарался бы избежать любыми усилиями. — Много от чего зависит, — очень осторожно начал он. — Хочешь поговорить о ком-то конкретном? — Ну, например, Дженни. Вышла замуж всего через год после смерти Каттера. — А Каттер-то вообще каким боком? — натурально удивился Беккер. И чуть помолчав, снова неловко заговорил. — А я было подумал, что ты хочешь упрекнуть меня, что Сара погибла не так давно, а я уже ночую в доме у посторонних девушек. Но вы же сами жаловались на непонятный шум… «Ага, все-таки Сара… Это я не придумала. И что значит „каким боком Каттер“? Там даже придумывать было необязательно.» — Кстати, мы сейчас разбудим вторую постороннюю девушку, и она будет скорбно смотреть на нас еще неделю. За то, что не позвали ее на наши ночные бдения, — продолжил Беккер. — Так что — прости, я все-таки попробую снова уснуть. Завтра приедет Коннор, его можешь мучать разговорами хоть всю ночь… Эбби вернулась в спальню. Довольно быстро уснула, и ей почему-то приснился Стивен. Который, вообще-то, сделал как минимум одну очень важную вещь — выжил тогда, когда был ей небезразличен. Поэтому-то теперь она с легким сердцем может и горевать по нему, и радоваться тому, что рядом есть Коннор. А так бы тоже должна была страдать — либо от одиночества, либо от ощущения собственного непостоянства. Перед тем, как проснуться утром, она вдруг отчетливо поняла, что на самом деле в эти несколько дней после свадьбы ей было обидно вовсе не за Ника Каттера, который стал не нужен Дженни, а за красивую картинку, построенную у нее в голове, как это обычно бывает, когда смотришь какой-нибудь хороший телесериал и начинаешь со временем переживать за главных героев, как за родных. *-*-* Дженни же в нескольких сотнях километров от Лондона сидела в своем кабинете, устало разглядывая экран ноутбука. Несколько минут назад включился скринсейвер, и теперь по темно-зеленому полю медленно плавала мерцающая звездочка, из которой время от времени вываливалась фигурка динозаврика. Очередной подарочек от Майкла, который, став ее счастливым супругом, внезапно начал проявлять чудеса понимания и уже научился ничему не удивляться. Хотя, собственно, что такого-то, возможность выбирать у нее никто и не отнимал, да и Майкл оказался ее официальным спутником жизни не совсем уж наобум. По оконному стеклу монотонно застучали капли дождя. На улице стремительно темнело. Надвигалась гроза. Дженни безразлично подумала, что неплохо было бы включить свет, но тут же лениво отмахнулась от этой мысли. Бесшумно отворилась дверь. В погруженную в сумерки комнату проскользнул стройный, подтянутый человеческий силуэт. Дженни, не меняя позы, еле заметно улыбнулась. Еще немного — и она точно поверит в свои сверхъестественные способности. Стоит только запустить в голове монолог о том, что происходит в ее непростой реальности, и тут же неизменно появляется этот собеседник — то насмешливый, то понимающий, но всегда одинаково трезво и рационально мыслящий. И монолог тут же превращается в диалог, после которого думать становится легче, а жить проще. — Как ты считаешь, выйдет что-нибудь толковое из этой свадьбы? — спросила Дженни, так и не повернувшись и не прекращая разглядывать «аномалию» на экране. — Ты меня спрашиваешь? — сегодня у собеседника явно не наблюдалось никакого желания сразу же успокаивать подругу. — Кто у нас должен быть лучшим психологом — гениальный палеонтолог или гениальный пиарщик? — А палеонтолог из меня, как понимаю, никакой? — привычно огрызнулась Дженни. — Почти как из тебя — группа поддержки. — Ты просто устала, — голос из темноты теперь пронизывали мягкие примирительные нотки. — И тебе все прекрасно видно самой. Ты знаешь, как на кого повлияет эта свадьба, ты знаешь, что делать дальше. И не волнуйся ты так. У меня уже давно нет привычки подвергать твои планы сомнению. Дженни подняла голову. Еле видный в темноте собеседник стоял возле окна, разглядывая стекла, по которым пузырились дождевые струи. Крепкая худощавая фигура, отросшие почти до плеч волосы. Легкий поворот головы… Насмешливо изогнутые губы, хитринка в прищуренных глазах. — Да ну тебя, Каттер. Вот так надеешься на дружескую помощь, а над тобою только издеваются, — и тем не менее, грусть уже сдуло, будто ветром. Дженни тоже подошла к окну и встала рядом. Последовал легкий толчок локтем в бок: — Скажи-ка мне лучше, на развод уже можно подавать, или еще рановато. Фигура рядом хихикнула: — Какой-то примитивный ход. Давай лучше лишим задним числом Лестера права заключать браки. Тебе никаких заморочек, а треть команды (как минимум) получит дополнительные переживания. Узнают, что Лестер поступил неправомерно, попытаются отыскать тебя, а им везде будут говорить, что ты уехала с Майклом в кругосветное путешествие автостопом без телефона. Всем весело. Можно еще заключить пари, сколько человек потом скажут тебе и Майклу про второй шанс остаться на свободе. — Ну да, ну да, ты же у нас знаток неоднозначных браков. Расскажешь когда-нибудь о своей свадьбе? Всегда мечтала посмотреть на ваши свадебные фотки. Какие вы там были в молодости… — Давай лучше как-нибудь устроим твою свадьбу по-настоящему. Только сначала все-таки придется отпраздновать мой развод. Даже если мой брак официально и недействителен, будет лишний повод погулять с размахом. — Ни за что. Терпеть не могу вашу семейку. — Э-эй, Ника не обижать, — Хелен Каттер тряхнула головой, еще раз окинула Дженни насмешливым взглядом, ткнула ее в плечо острым худым кулачком и покинула кабинет. *-*-* А Ник Каттер в это время находился в том же самом помещении, только в другом крыле. С тех пор, как он оказался здесь, в неприметном провинциальном городке на севере Шотландии, большую часть времени он даже не покидал здания. С самого утра отправлялся в лабораторию, весь день сидел там, зарывшись по уши в записи, медленно и кропотливо строил макеты и просчитывал варианты. Иногда выходил в близлежащее кафе, чаще перекусывал тем, что подвернется под руку (а свежая и полезная еда не иначе как волшебным образом с завидным постоянством появлялась то в его лаборатории, то в комнате). Если уставал — шел спать в свой номер, сначала очень похожий на гостиничный, но со временем все-таки приобретавший приметы, указывающие на его хозяина. Временами осознавал, что делает что-то важное для всего человечества, а между делом — для особо дорогих старых друзей. И вспоминал, что получил эту возможность лишь оказавшись здесь. В очередной правительственной сверхсекретной организации, куда попал даже не по своей воле, и о которой было известно лишь небольшому числу знакомых ему людей. И большая часть этих людей была все теми же старыми друзьями. Которые в свое время пропали для всех — погибли или исчезли — чтобы получить уникальную возможность жить и работать дальше. Хелен Каттер. Стивен Харт. И Клаудия Браун. Последнее обстоятельство сводило Ника с ума. Он прекрасно помнил свое первое утро здесь, когда очнулся в постели и первым делом увидел ее. Клаудию. Она сидела у окна, читала книгу, а когда он закашлял, пытаясь заговорить, тут же оказалась рядом, ласково гладя его по щеке. Волосы у нее были темными, как у Дженни, но глаза и голос… Их бы он точно не спутал ни с чьими. Кажется, он тогда снова провалился в забытье, успев лишь подумать, что счастлив. А когда опять очнулся, у кровати уже сидела Дженни. Но, как оказалось позже, это был вовсе не горячечный бред. Все было гораздо более жестоко. Кто-то из ясных умов нашей планеты придумал способ, которым возможно было отмотать время чуть-чуть назад. Будто нажать «ctrl+z» на компьютере. Несколько раз, 5 или 6, не больше. Казалось бы, отличный способ исправлять самые разные ошибки. Ведь если кого-то сбила машина, надо всего лишь вернуться назад и не пускать этого человека на дорогу, всего-то придержать его на полминуты. Однако же все обычно оказывалось не так просто. С огромной вероятностью тот же самый человек в следующий раз шагал под следующую машину. Кричал «Отстань, я тороплюсь», если его пробовали удержать за руку. Смотрел, как на ненормальных, если его пытались предупредить. Подавал в суд, если ему разбивали нос во имя его же спасения. Не лучше обстояло дело с городами и странами. Если ты знаешь, что где-то должен случиться пожар — то хоть криком изойдись, никто не станет заранее ничего предпринимать. А после того, как все сгорит, еще и обвинят тебя же. Не так-то просто быть ясновидцами. А если еще осознать, что спасать людей предстоит не от пожара, а от хищников из будущего… Или от лавы в местах, где и вулканов сроду не было… И приходилось что-то изобретать. Внедрять своих агентов, которые экстренно начнут внушать населению мысли о возможности катастрофы. Вмешиваться в чужую жизнь. Иногда не совсем честно и доброжелательно. Особенно если упорно спасать кого-то который уже раз подряд. Одновременно стараясь не свести случайно на нет предыдущую спасательную операцию. Короче, кажущееся всемогущество не просто отсутствовало, а выливалось иногда в полнейшую беспомощность. Так вот, Дженни Льюис — один из ведущих агентов организации — похоже, спасала как раз его, Ника, шкуру. Наверное, личность профессора Каттера сильно важна для неких гипотетических «врагов», о которых ему пока рано знать. И если его вовремя не пристрелить для профилактики, то это вполне могут сделать другие. Стреляла в него, правда, не она сама… Она-то работала совсем иначе. Ей зачем-то потребовалось появиться в жизни Ника, назвавшись Клаудией Браун, на время не такое уж долгое, однако достаточное, чтобы влюбить в себя до безумия. Потом же что-то пошло не так (обдуманно или нет — неизвестно), и пока Ник был в прошлом, настоящее в очередной раз поменялось. Откатить изменения на этот раз она не смогла (или не захотела) и появилась в своем настоящем обличии — как Дженни Льюис. Этого Каттер простить ей уже не смог. Ему нескончаемо больно было осознавать, что Клаудия не просто исчезла, а что ее не было вообще нигде, даже в его сознании. Вся его память — всего-то притворство другого человека. Который хладнокровно лишил его самого светлого в жизни и продолжал дальше следить за его страданиями. Сейчас ему казалось, что на этом фоне меркло даже коварство Хелен, которая просто самоустранилась из его жизни, не прекращая наблюдать его мучения издалека. *-*-* Расчеты все никак не сходились. Если верить рассматриваемой модели, Абердин должен был быть разрушен на прошлой неделе. Если не верить — все человечество исчезало пару веков назад. Ник Каттер уже около часа провел в полной тишине, пытаясь ухватить за хвост ускользающую поправку к расчетам. Пока по карнизу не забарабанил дождь, ломая тщательно построенную в голове схему. Ник прихватил несколько последних исписанных страниц и двинулся в сторону своей комнаты. Упал там ничком на кровать. В голове было пусто. А в пустоте звенело протяжно лишь одно слово — «зря». Все зря. Жить. Думать. Работать. Любить. Чья-то рука ласково погладила его по спине. Он дернулся и вскочил. Рядом сидела Хелен. — Что ты здесь делаешь? — Зашла тебя проведать. Рассказать новости. У нас в рядах больше нет Дженни Льюис. Ник ничего не ответил. — Есть зато Дженни Миллер. Замуж вышла твоя красавица. Ник продолжал молчать. — Уже придумывает, как развестись. Но там такая многоходовка… Что нужно сделать, чтобы Эбби Мейтланд повела себя так, как нам потребуется, когда придет пора экстренно спасать Коннора Темпла. И наоборот. Ник снова упал на кровать, теперь на спину, и закрыл глаза ладонями: — Господи, Хелен, только не говори, что ваша задача — сделать несчастными еще двух человек, считавших нас друзьями. — Они, конечно же, будут намного счастливей, если одного из них похоронят. — Нет. Но они уже не смогут быть счастливыми, если поймут, что нельзя доверять друг другу. Пока я скорбел по тебе или по Клаудии, я не был счастлив, но это была светлая грусть. Теперь у меня и ее не осталось. Хотя вы с ней обе живы. — Каттер, ты эгоист. Не знала даже, что тебе важнее всего твое собственное спокойствие. Разве ты никогда не пытался думать: «Ну и пусть мне будет плохо, лишь бы с ней все обошлось»? — А с ней не обошлось. Ее не просто больше нет, теперь нет и моей памяти о ней! — Значит, дело все же в Клаудии Браун… А притвориться, что ты рад живой Хелен Каттер? — Я не умею притворяться! — Можем записать тебя на курсы. Уроки обмана. Актерское мастерство. Жизнь под прикрытием. — Решила устроить мастер-класс? Ты-то обманщица первоклассная. Сначала столько лет сама водила меня за нос, потом подключила… Дженни. Раздался тихий булькающий звук. Ник приподнял ладонь, закрывавшую глаза, и посмотрел на жену. Она мелко тряслась от еле сдерживаемого беззвучного смеха. — Ник, господи, ну почему ты такой наивный. Это еще посмотреть, кто кого «подключил»? — лицо ее внезапно стало серьезным, а глаза подернулись скорбной пеленой. — Мне было больно и страшно. Думаешь, это так просто — уйти от мужа и наблюдать долгие годы, как он тебя ищет… А уж когда я вдруг осознала, что и в симпатичного студентика тоже влюбилась не по своей воле… Женщинам хуже. Им намного сложнее признать, что их жизнью руководит более сильная женщина. Так что не думай, что ты тут единственный человек, пострадавший от двуличия Клаудии Браун, также известной, как Дженни Льюис. Но я это пережила. Хелен порывисто встала, ушла к столу. Начала молча разглядывать его черновики. Ник видел, как бьется жилка на ее шее. Потом она обернулась и заговорила уже ровным голосом. — Там у тебя в расчетах ошибка. Дай карандаш, я поправлю, взглянешь, как будет время. Хелен ушла. Ник полежал еще немного. Потом все же поднялся, чтобы взглянуть, какую ошибку она нашла в его расчетах. Поперек записей шли ровные карандашные строчки убористым почерком. «Ник, а ты и правда дурак. Вспомни, сколько твоей пассии лет, и не говори, что поверил тому, что я бы в свои 30 повелась на провокации школьницы. Она там, кстати, всплакнула сегодня о своей несчастной доле, и мне ее даже жаль.» *-*-* После ухода Хелен Дженни залезла с ногами на подоконник, прижалась щекой к холодному стеклу и притихла. Грохот дождя убаюкивал. В какую-то минуту ей вдруг показалось, что за ее спиной опять кто-то стоит. — Ну что, принесла свадебный фотоальбом? — она старалась говорить ровно и беззаботно. Представила на секунду, что ей только показалось, что снова пришла Хелен, и как по-дурацки она тогда выглядит. Чуть досадливо обернулась. Посреди кабинета стоял Ник. Его лица было почти не видно, но Дженни и не глядя ему в глаза могла осознать всю отраженную в них горечь своих проступков. — Только не поздравляй, ради бога. Мало мне одной Каттер. Не хочешь — не верь, но замуж я вышла не по-настоящему. — Главное, чтобы твой муж был об этом в курсе. И раз уж зашел разговор — помнишь, ты еще как-то разорвала помолвку с кем-то там, когда мы только познакомились… второй раз? Это тоже была показуха? — Нет… там было по-настоящему, — Дженни смотрела чуть исподлобья, но все же не отводила глаз. — «Второй раз» я старалась все делать по-настоящему. Даже сблизиться с тобой, каким бы остолопом ты ни был. — Зачем? Не наигралась с первого раза? — Нет. Просто ты нравился мне. И бесил меня страшно. Ходячая энциклопедия ошибок мужского поведения. Начал встречаться с девушкой, которая очень старалась произвести на тебя впечатление, а стоило ей перестать стараться… «Я думал, что ты совсем не такая!» — Я тебе больше никогда не смогу верить. Ты страшный человек, если умеешь так притворяться. Клаудия… была настоящей… — И совсем не похожей на меня? Будь честен сам с собой, Ник. Она была в целом такая же. Просто меньше говорила и меньше пыталась решать что-то самостоятельно. Пока была у тебя на виду. Между бровей у Каттера пролегла горькая складочка. — У нее были другие глаза… — Наивные и влюбленные? — Не только. Честные… Широко открытые. Дженни сдержанно улыбнулась: — Ладно, некоторые мужчины говорят и более неприятные вещи. «Какая же ты на самом деле страшненькая без макияжа», например. Тебе рассказать, как визуально увеличить глаза при помощи грима? Ник усмехнулся. Подошел к окну, присел на другой конец подоконника, прижавшись спиной к холодному стеклу. Чуть поежился. — То есть, если я скажу, что Клаудия, в отличие от тебя, не красилась, ты будешь смеяться еще сильнее? — Я буду смеяться громко и беспощадно. Потом резко оборву смех и скажу «Ты прав». Потому что мне надо будет сберечь от душевной травмы добрую половину мужского населения Земли, верящую в то, что их женщины красивые и без этого. Ради такого можно еще один раз пожертвовать совестью и обмануть тебя. — И Клаудия не ерничала… — Дженни тоже не будет. Когда ей не придется больше сражаться за собственное благополучие. Ник снова поежился. Кожа на его руках покрылась мурашками. Дженни бесшумно соскользнула с подоконника и исчезла в глубине темного кабинета. Через полминуты вернулась оттуда с кружкой горячего чая. — Держи. Не мерзни. Они еще немного посидели в тишине. Потом Ник поднял голову, глубоко в его глазах залегала грусть, смешанная почему-то с надеждой. — Дженни, скажи честно — с какой целью ты принесла мне чай? — Потому что ты замерз у окна, и я не хочу, чтобы ты уходил. — Не для того, чтобы показать, что ты можешь вести себя, как Клаудия? Чтобы я совсем запутался… — Хватит уже! Смирись! Я не Клаудия! Ее не существовало. Теперь я — это всегда я. В голосе Дженни явно звенели слезы отчаяния. Но она довольно быстро сумела справиться с собой. — Яблоки тебе в лабораторию я тоже приношу просто потому, что ты их любишь. Прости уж, если заодно подкармливаю и твою паранойю. И кстати, в продолжение списка фраз, которые не стоит произносить мужчинам. «Ты делаешь это совсем как моя бывшая». Даже когда это попытка сказать комплимент. — Прости. И спасибо за яблоки. Я думал, тут так у всех… Но попробуй все же понять меня. Мне всегда будет очень сложно верить любому твоему слову или поступку. — Но ты уже сдвинулся. Первый этап доверия — верить всему, что делает человек, по умолчанию. Первый этап недоверия — не верить ни одному его слову. Второй этап недоверия — постоянно играть в игру «правда/неправда», все чаще выигрывая. Второй этап доверия — верить человеку, признавая за ним право обманывать тебя. У тебя сейчас второй этап недоверия. Уже не первый. Это радует. — Стартовый урок мастер-класса по доверию… А Хелен сегодня пыталась записать меня на курсы по обману. — Вот кстати — Хелен. Ей ты доверяешь? — Вряд ли. Не знаю. Дженни чуть усмехнулась: — Весьма иронично… Спасла же тебя именно она. Я оба раза была совсем не при делах. — А я думал… — Нет. Ты был ни при чем. Клаудия Браун появилась совсем для другой задачи. Дженни Льюис — чтобы не потерять тебя. Только уже не срослось. Твоя жизнь — полностью заслуга Хелен. Правда, из-за нее же ты и запомнил Клаудию. Другие ведь забыли. Повисло неловкое молчание. Нарушила его снова Дженни: — Стивена, как ты догадываешься, тоже спасла она. Кстати, поинтересуйся как-нибудь, с какой попытки у нее это получилось. Ответ тебя удивит. Каттеру было заметно не по себе. Все устройство его мира снова трещало по швам. Но в этот раз почему-то было не больно, а даже чуть весело. — Кто-нибудь, кроме нее, сможет подтвердить показания? А то не удивлюсь, если у нее получилось с первой же попытки, но она набивает себе цену. — Блин, Ник. Ты — разрушитель легенд. Со второй попытки, вообще-то, но до этого вопроса никто пока так и не дошел. Все только многозначительно качали головой. В том числе и сам Стивен. Никому не рассказывай. Это будет твоим первым упражнением по введению окружающих в заблуждение… Дождь за окном прекратился. В сереньком свете теперь уже хорошо были видны лица двух людей. Они сидели на подоконнике, слегка соприкасаясь локтями, перебрасывались фразами, иногда замолкали на целые минуты, негромко смеялись, поглядывали друг на друга. Никто из них не хотел прекращать разговор. Никто не хотел двигаться дальше. Им было хорошо и так — им обоим. Только один раз Дженни замолкла и чуть нахмурилась. Ей вдруг пришла в голову мысль, что сегодняшний вечер — тоже своего рода рубеж, за который нельзя уже будет откатываться. Второй такой разговор состояться не сможет. И надо бы всех предупредить, что ошибки, допущенные до этого часа, напрямую исправить уже не получится.