Совсем другая история

      Сознание возвращалось тяжело. Крисания все блуждала в густой белой мгле тягучей и липкой, как старый кисель. Иногда ей слышались чьи-то голоса и даже казалось, что кто-то зовет ее по имени, но потом все звуки стихали, и Крисания снова оставалась барахтаться в туманном ничто до тех пор, пока бархатная темнота не погрузила ее в свои объятия. Солнечный лучик ласково скользнул по лицу жрицы, попав ей в глаза. Девушка нахмурилась. Лучик крадучись перебежал на бледный нос. Крисания чихнула и проснулась. — Будь здорова! — пожелали рядом. Девушка удивленно прищурилась и узрела говорившего. — Доброе утро, соня, — седой волшебник в мышиного цвета одеждах приветливо улыбнулся. — Я тут пообедать в «Последний Приют» зашел, а там шум, гам! Хозяйкин муж на плечах два тела притащил, — старик захихикал, — своего брата и красивой девицы. Тут я в девице этой тебя опознал. Разве ж мог мимо пройти? — Я тоже рада тебя видеть, отец, — хотела с улыбкой ответить Крисания, вместо этого изо рта вырвалось мало разборчивое карканье, а пересохшие губы и вовсе не пожелали растягиваться. — Полегче, деточка, ты еще не до конца поправилась. На-ка, выпей, — ко рту поднесли большую кружку. Крисания сделала глоток и… — Что это?! — прохрипела она. — Настоящий гномий самогон. Поднимает с постели даже мертвых лучше любых молитв и заклинаний. — Что?!.. — Успокойся. Зелье это какое-то. Маг твой прислал. Жрица обессиленно выдохнула, даже заметив какие-то улучшения. Горло перестало так саднить, губы начали слушаться. — Еще… — Уверена? А если это все-таки самогон? Мало ли чего туда намешано. — Дай… — Ну держи. Девушка жадно присосалась к кружке. Старик понимающе хмыкнул, осторожно придерживая ей голову. На предпоследней капле чудесного зелья Крисания смогла свободно сесть в кровати, а на последней забрать у волшебника кружку и, перевернув ее, постучать по дну, проверяя, не осталось ли чего. — Пусто, — опечалено сообщила жрица. — Тебе ж вкус не нравился. — Зато действие нравится, — вздохнула Посвященная, — скажи, отче, со мной все очень плохо? — В каком смысле? — А ты просто так не приходишь. — Твоя правда, — усмехнулся в бороду волшебник. — Но перед тем как рассказ мой услышать, скажи-ка мне, дочь моя бестолковая, я тебе в Бездну лазать запрещал? — Запрещал, отче… — Так какого ж рогатого Саргоннаса ты туда сунулась?! Жить тебе надоело или разум не дорог? — Выбора не было. Рейстлин храм взорвал, только в Бездне и можно было спрятаться. — Рейстлин! — пробухтел старик, — Уж я бы этому Рейстлину с длинными руками, руки-то пооткрутил! * Поправишься, заберу тебя отсюда и спрячу от этого чернокнижника. — «Отсюда» это откуда, отче? — Из Утехи. Откуда ж еще? Ах да, не рассказал я! С какого места бы начать? Что последнее ты помнишь? Крисания подтянула колени к груди и уместила на них голову, обхватив ноги руками. — Синее пламя, — сказала она, — или его иллюзию? Его вызвала Такхизис, когда я вошла в рощу, потом, кажется, на дерево залезла… — Крисания нахмурилась, пытаясь вспомнить. — Ты зря стараешься. Я убрал из твоей бедовой головушки все воспоминания о твоем безумии. — Безумии? — Да, безумии. Что ты мне глазки, удивленные строишь? — рассердился старый волшебник, — Думать надо было перед тем, как в Бездну лезть. Или ты полагала, Такхизис — фокусница простая, вроде Рейстлина твоего? Так это ты зря. Истинной силы и коварства Темной Госпожи даже я не ведаю. Это с магом своим она сюсюкается, а врагов своих не жалеет. Ты ей особо не интересна была, все же простая жрица, хоть и мною избранная (ну так, не ты первая, не ты последняя), однако ж светлая, за твой свет в царстве тьмы тебе и досталось. Сестра моя любит с людьми поиграть, на путь ложный направить, повести, а потом по носу щелкнуть. И с тобой так же поступила: запутала, слов красивых наговорила, шипы с черной отравой в разум запустила, а потом кошмары вызвала, вот ты и не выдержала. — Значит, все, что она говорила, — ложь? — Не обязательно, — старик закинул ногу на ногу, поудобнее устраиваясь на стуле, — Такхизис даже не всегда нужно лгать, ей достаточно исковеркать и переиначить истину. — Я почему-то верила ей, — припомнила Крисания, — верила, как никакому другому. — А ты не могла ей не верить, — печально улыбнулся волшебник, — Темная Богиня умеет убеждать даже самых строптивых, подбирая правильный ключик к любой душе. — Так что она со мной в итоге сделала? — Свела с ума и ушла, а твои дуралеи-приятели вытащили порталом тебя из Бездны, принесли в Утеху. Ну как принесли… Карамон обоих притащил. Магу то после портала совсем не до злобных жен со сковородками было, — старик тихо рассмеялся, видимо вспомнив что-то. — Вывалились вы тут неподалеку, так что дотащил, на кровати сгрузил, жену до нервного обморока обрадовал. И додумался медальон твой схватить и меня позвать. Руки все пожег, герой стоеросовый, но дозвался. Я пришел, дурака подлечил, мозги вот тебе вправил, хотел магу в рожу плюнуть, но не стал. Я же рыцарь, полу-трупы не обижаю. — Рейстлин то здесь причем? — слабо возмутилась жрица. — А чья была идея тебя в Бездну запихнуть? Там ведь можно было и без этого обойтись, были другие пути, и он знал о них, но не воспользовался. Почему? Крисанию данный вопрос тоже очень заинтересовал. — Давно я здесь лежу? Волшебник задумчиво почесал затылок. — Дня четыре точно будет, — вынес вердикт он. — Сейчас утро, значит уже пятый день. «Четыре дня беспробудного сна, несколько часов полного безумия — достойная плата за все мучения, — печально подумала Крисания, — как же мне надоело все это. Хочу домой в Палантас, хочу обнять отца, хочу, чтобы все было, как раньше». — Как раньше уже точно не будет, — заметил замолчавший было собеседник, — возможно, будет лучше. — Возможно? — горько усмехнулась девушка. — Возможно. Знаешь, Крисания, если верить в законы Гилеана о том, что в мире все должно находиться в гармонии и равновесии, то если в жизни происходит много плохого и неприятного, значит потом должно быть столько же хорошего. Крисания улыбнулась. — Есть такое слово модное, — сказала она, — оптимист. Значит человек, который никогда не унывает и ищет во всем плюсы. Думаю, это про вас. — Оптимист, — задумчиво повторил старик, — а что? Мне нравится. Светоносный Оптимист. Как тебе? Жрица рассмеялась.

***

— Да благословлен будет этот дом и его хозяйка! — И тебе доброго утра, Фисбен, — рыжеволосая фигуристая женщина ловко поставила перед стариком тарелку с ароматной кашей, — госпожа Посвященная уже проснулась? — Доброе утро! — в обеденный зал «Последнего Приюта» спустилась Крисания, — А чем это так вкусно пахнет? — Чудеснейшая каша от самой Тики Маджере! — волшебник сунул в рот полную ложку и озорно подмигнул смутившейся хозяйке. — Я сейчас еще принесу, — женщина бросила на жрицу торопливый взгляд, — присаживайтесь, госпожа. — Можно просто Крисания! — крикнула вслед стремительно унесшейся на кухню Тике Посвященная. — Сколько лет ее знаю, всегда в заботах, — вздохнул старик, — но готовит, пальчики оближешь! — Это ведь жена Карамона, верно? — Да, госпожа, — перед жрицей опустилась тарелка. — Крисания. Не госпожа. — Карамон говорил, вы из аристократии, — нахмурилась хозяйка. — Вряд ли это так актуально здесь, вдали от Палантаса, — пожала плечами девушка, — и потом ни сам Карамон, ни его брат не придавали особого значения моему положению. Не стоит и Вам этого делать. — Можно на «ты». Я Тика Вейлан-Маджере, — хозяйка присела напротив гостей. Крисания не удержалась от внимательного разглядывания женщины, о которой так много слышала. Впрочем, Тика занялась ровно тем же. В ее светло-карих глазах читалось неприкрытое любопытство; рыжие волосы, собранные в большой пучок на затылке, чуть-заметно блестели в утреннем свете, небольшой нос был усыпан веснушками, круглое чистое личико с мягкими чертами обращено к жрице, пухлые губы неплотно сжаты. Тика была красива той домашней, уютной красотой, которую никогда не обрести Крисании, была той женщиной, к которой хотелось возвращаться. «Да, Рейстлин, ты был прав, я ей не соперница, — усмехнулась про себя жрица, — и я даже понимаю выбор Карамона». — Знаешь, мне много о тебе рассказывали, — почти одновременно произнесли женщины. Старик удивленно выронил ложку. — Карамон рассказывал, — настороженно добавила Тика. — Мне больше Рейстлин. Кстати, как он? — Не знаю, — рыжеволосая собеседница передернула плечами, — сидит в своей комнате, никуда не выходит. Карамон ему только еду приносит. Меня не пускает. Ну да не больно-то и хотелось. — И давно он так в отшельника играет? — заинтересовался Фисбен. — С того момента, как его принесли. — Прогуляюсь-ка я, девоньки, — старик поднялся, — плюну-таки в рожу магу бесстыжему, раз он очухался. — Я с тобой. — Э, нет, дочь моя, я сам. Посиди пока, чайку попей, позавтракай нормально. Крисанию придавило к стулу, а старик в мышиного цвета одеждах шустро исчез на лестнице. — Он ведь не знает, где комната Рейстлина, — озаботилась Тика. — Не волнуйся, — остановила хозяйку Крисания, — этот найдет.

***

Тук-тук-тук. — Карамон, иди в Бездну! — Вежливо же ты принимаешь старых знакомых, — волшебник с легкостью открыл запертую дверь и вошел. Рейстлин подскочил из-за стола. — Паладайн? — Предпочитаю, чтобы меня звали Фисбен. — Зачем ты пришел? — Мозги тебе вправлять. Дочери своей светлой уже вправил, теперь к тебе пришел. Рейстлин прищурился, оперевшись спиной о столешницу. Было видно, что стоять ему тяжело. Маг вообще после выхода из Бездны сильно отощал и осунулся. Последнее время он не мог найти сил даже нормально поесть, не то, что полностью восстановиться, из-за чего сейчас больше напоминал того кошмарного черного монстра, увиденного когда-то Крисанией в храме, чем человека. — Сядь лучше, — гость тоже заметил состояние чародея. — У меня нет желания тебя откачивать. Рейстлин облегченно опустился на стул. Фисбен плюхнулся на стоящее рядом кресло. — Я не буду долго ходить вокруг да около, — начал он, — просто предупреждаю, что если с головы моей Посвященной упадет еще хотя бы один волосок, я устрою тебе второй Катаклизм, как и обещал. Рейстлин остался неподвижен. — У тебя есть ровно месяц, чтобы вернуть живую, здоровую, и в здравом уме, Крисанию в Палантас под крылышко Калеба Таринского. Думаю, уже не безызвестного тебе человека. Не успеешь, опять же — пеняй на себя. — Это все? — процедил маг, — Все твои ультиматумы? — Все, Маджере, — старик поднялся, — я предупреждал тебя тогда, когда разрешил открыть Врата. Ты не внял моим словам. Теперь я предупреждаю снова, но больше я этого делать не буду. Фисбен вышел, а Рейстлин устало закрыл лицо худыми руками, падая в пучину бесконечной усталости, не отпускающей его последние дни. Он совершил большую глупость. Слишком самонадеянно было открывать портал из Бездны. Да, он очень сильный маг, но он был истощен сначала открытием Врат, потом боем. Портал добил его. И магия ушла. Жаркий огонь, горящий внутри потух. Теперь Рейстлин не чувствовал в себе ни капли волшебства. Внутри было пусто и холодно, как в заброшенном чулане. Вместе с магией истощилось его, и так не слишком сильное, тело. Через внутреннюю пустоту уходили жизненные силы. Скоро он вообще не сможет подняться. Рейстлин знал, он отлично знал, что ему осталась пара дней. Если магия не вернется за это время, она не вернется никогда, а вместе с ней можно распрощаться и со здоровьем. И величайший черный маг всех времен станет беззащитнее ребенка. Станет никем и ничем — бесполезным дряхлым стариком, не имеющим сил даже встать с постели. А самое неприятное было то, что Рейстлин никак не мог предотвратить подобный конец. Он перепробовал все, что смог. Возможно, находись он сейчас в своей Башне, еще был бы шанс, но… Игры с магией — опасны. Это знают все волшебники, к какой бы ложе они ни относились. Рейстлин всегда пренебрегал этим советом, а теперь просто тихо угаснет, так же, как когда-то погасла его мать. Он не знал, сколько просидел вот так, утопая в собственном бессилии, пока… — Рейстлин? — мягкие руки легли на плечи волшебника, запуская в истощенное тело щедрый поток живительного света. Черный маг зашипел. Свет, даже целительный, обжигал не хуже раскаленного масла. И он все не кончался и не кончался, заполняя внутреннюю пустоту, причиняя невыносимую боль. — Хватит! — рявкнул чародей, — Не трогай меня! — Я хотела помочь… — Убирайся, — Рейстлина била крупная дрожь, все мышцы сжимались в болезненных спазмах, внутри, казалось, бурлило озеро лавы, а голова просто раскалывалась.

***

— Рейст, — мага потеребили за плечо, — Рейст, очнись. Волшебник открыл глаза. — В чем дело, Карамон? — горло пересохло, говорить было тяжело. — Это я у тебя хотел спросить, — богатырь подал брату кружку с водой. Рейстлин жадно глотнул. — Ты чего на столе уснул? Кровать же рядом. — Я не дошел. — Как твоя магия? Без изменений? — Да какие могут быть… — Рейстлин осекся. Внутри загорелся огонек. Маленький, слабый, еле заметный огонек. — Она вернулась… — Неверяще прошептал чародей, — моя магия вернулась! Рейстлин рассмеялся. Огонек внутри задрожал и подрос. Волшебника накрыло ощущение полнейшего счастья. Эйфория окружила его, а огонек начал расти, питаясь чистейшими эмоциями. Вот это уже пламя свечи, вот небольшой костерок, а вот внутри бушует родной жар, согревая своим теплом душу, наполняя силой тело. Карамон с удивлением смотрел на происходящие с братом метаморфозы. На его глазах отчаявшийся человек счастливо смеялся, запрокинув голову. На памяти воина в подобное состояние Рейстлин впадал всего дважды, и после каждого из них обязательно случалось что-то масштабное и обычно нехорошее. — А ты потолстел, — неожиданно заметил Карамон. Маг удивленно замер. — Ну, в смысле, в нормальное состояние вернулся и больше лича не напоминаешь. Рейстлин покосился на висящее на стене зеркало. Действительно сейчас он не только чувствовал, но и выглядел так же, как и до отчаянного побега из Бездны. — Это не магия постаралась, — чародей нахмурился, — я что-то упустил. Вялыми обрывками в памяти всплыл прошедший день. Доставший своей заботой Карамон, приходивший Паладайн и… — Где Крисания? — Я из-за нее к тебе и шел, — вздохнул богатырь. — Она куда-то убежала с утра и до сих пор не вернулась, а ведь уже вечер. Сомневаюсь, чтобы Крисания ушла далеко, скорее всего, она скоро вернется, но мало ли… Я собирался идти ее искать. — Я сам найду, — волшебник решительно поднялся, — не беспокойся.

***

С озера подуло холодом. Крисания поежилась, но с места не сдвинулась. Она давно тут сидела — неподвижная и обиженная — созерцала темную гладь, ища в ней успокоения. На небе взошли луны, в лесу потемнело, вода теперь казалась абсолютно черной. Крисания прикрыла глаза. Пора было возвращаться, но никакого желания это делать не было. Злость и ярость давно перегорели, но обида все также тяжелым камнем давила на сердце. Крисании даже казалось, что если она сейчас нырнет в озеро, этот камень утащит ее на дно не хуже любого балласта. — Я был не прав, — на плечи Крисании легла кожаная наемничья куртка, согревая озябшую жрицу. Рядом на землю опустился Рейстлин. — Великий черный маг извиняется? — голос Посвященной был безразличен. — Я никогда не извиняюсь. Крисания молча скинула куртку и поднялась.  — Но я признаю свои ошибки, — Рейстлин вскочил следом. — признаю, что зря на тебя сорвался, зря потащил в Бездну, зря не предупредил тогда… Крисания осталась безучастна. Рейстлин шагнул к ней, развернул к себе лицом и посмотрел в глаза. — Чего еще ты от меня хочешь?! — Ты знаешь, что. — Я никогда в жизни ни перед кем не извинялся! — Значит я буду первой, или твои попытки помириться бесполезны. — Чемош с тобой, — Рейстлин сжал кулаки, — прости меня. Волшебник отвернулся, недовольный собой и ситуацией в целом. Крисания мирно улыбнулась и нежно обняла его со спины. Тяжелый камень обиды с неслышным плеском ушел в воду. — Извинения приняты, — негромко сказала жрица. Рейстлин обернулся, отвечая на объятие. — Пойдем домой, — прошептал он, привычно уткнувшись носом в черные волосы, — Карамон волнуется. Крисания кивнула. Рейстлин тут же отстранился, на плечи легла знакомая куртка. — Ширак, — у плеча волшебника зажегся огонек. — Что с тобой было утром? — спросила Крисания, шагая рядом с чародеем. — Полное истощение, — Рейстлин передернул плечами, — вынужден сказать тебе еще и «спасибо». Мне оставалась всего пара дней до безвозвратной потери магии и, скорее всего, парализации. Крисания в полном ошеломлении остановилась. — И ты молчал?.. — Карамон знал. Ты была без сознания. И я не думал, что магическое истощение можно вылечить целительным светом. — А почему после выгнал? Рейстлин замялся. — Это было…больно, — наконец выдавил он, — очень больно, но как я теперь вижу, необходимо. На протяжении дальнейшего пути спутники молчали, думая каждый о своем.

***

— Ну наконец-то! — на пороге стоял Карамон, — мы вас уже потеряли. — Брось, братец, неужели ты серьезно считаешь, что я способен заблудиться в Утехе? — Рейстлин весело фыркнул, — скорее Крисания потеряется в Палантасе. — Не правда, — возмутилась жрица, — я прекрасно ориентируюсь в родном городе. — И даже в бедных кварталах? — И даже знаю по именам всех капитанов, и кто из них возит контрабанду, — парировала Посвященная, возвращая магу куртку и заходя в дом. — Это откуда же такие знания? — Папочка научил, — Крисания очаровательно улыбнулась. — Интересное нынче образование у герцогских наследниц. Чему еще он тебя научил? — Всему, что может пригодиться для выживания. Волшебник удивленно вскинул брови, присаживаясь за стол, на котором Тика уже споро расставляла тарелки к ужину. — Аристократов же вроде этикету учат и прочим манерам, — хмыкнул Карамон, занимая место во главе, — почему вдруг тебя выживанию? — Этикету меня тоже учили, — Крисания присела напротив мага, — но отец боялся, что меня могут похитить, или я сама, влезу в какие-нибудь неприятности, поэтому старался передать все, что знал и умел сам. Как видите, не зря. Чародей тонко усмехнулся: — Так почему ты до сих пор не замужем, Крисания? Сколько тебе уже?.. — Двадцать четыре. — Ох, старушка, — Рейстлин тихо рассмеялся, — рискуешь остаться старой девой. Последней за стол села Тика, заняв место рядом с Карамоном, с интересом прислушиваясь к разговору. — А чем плоха жизнь старой девы? — сыронизировала Посвященная, — Заведу себе полный особняк кошек и старого слугу, который будет ежечасно брюзжать о нравственном падении молодых аристократов. По выходным буду прогуливаться по центральной площади с любимой Муркой в руках, а в будни наносить визиты вежливости, вгоняя в ужас почтенных дворян. Может, даже в Башню к тебе загляну. — Вместе со своей сотней кошек? — Обижаешь, тысячей. — Мои «живцы» столько не съедят. — А я не унесу, — Крисания тепло улыбалась, чуть склонив голову набок, глядя на мага своими невозможно-серыми глазами. Рейстлин невольно ответил на улыбку, встретившись со жрицей долгим взглядом. — Прекрасное жаркое, Тика, — нарушил идиллию Карамон. Крисания встрепенулась, вспоминая, что за столом они не одни. — Действительно очень вкусно, — девушка сунула в рот золотистую картофелинку. Хозяйка смущенно улыбнулась. — Согласен. Карамон так при всем своем желании не сможет, — добавил маг. — Ну, Рейст! — возмутился гигант. — Это был комплимент! И вообще, Тика, ты просто божественно готовишь, — волшебник отвесил хозяйке шутливый поклон. — От тебя нечасто можно такое услышать, — заметила та, — Крисания наконец обуздала твою язвительность? — Усыпила своим нежным голосом. Временно. Жрица беззвучно засмеялась. — А от тебя я все еще жду ответа, — перевел на нее взгляд Рейстлин, — почему ты не вышла замуж? — Тебе это так важно? — Мне это так любопытно. Ты вообще вся прелюбопытнейшее создание. — Что-то у тебя сегодня не очень хорошо с комплиментами. — О, прекраснейшая, раскройте же нам свою тайну, — Рейстлин был явно в ударе. Крисания со вздохом опустила вилку, осознавая, что нормально поесть ей не дадут. — Как ты заметил еще в Нераке, лорды действительно рано выдают замуж своих дочерей, — начала она, — делается это с разными целями. Кому-то новая родня прибавит денег, кому-то влияния, кому-то полезных связей. Так или иначе, такой брак всегда по расчету. Мой отец не выдал меня замуж по одной простой причине: ему ничего из этого не нужно. Род Таринских — это род первых вассалов правителя Палантаса, мы и так обеспечены всем на две жизни вперед. Возможно, будь у лорда Амозуса сыновья, меня бы выдали за одного из них, но лорд бездетен, поэтому выбор мужа отец оставил за мной. — Крисания усмехнулась, что-то вспомнив, — Правда забрать у него право вышвыривать неугодных я так и не смогла. — И за столько лет ты так никого и не встретила? — Рейстлин подался вперед, заглядывая жрице в глаза. — А это, — Крисания наклонилась к магу и, не разрывая зрительно контакта, лукаво закончила, — уже личный вопрос. Девушка хитро прищурилась и откинулась обратно. Несмотря на все тоже потрепанное платье и простую прическу, сейчас за столом сидела уже не светлая жрица, а леди Таринская, годами вращавшаяся в самом высшем обществе, но не потерявшая за это время истину, не превратившая навечно лицо в улыбающуюся маску. Рейстлин внимательно рассматривал Крисанию, замечая все новые грани, казалось уже изученной личности. Никакого высокомерия, никакой эгоистичности, часто присущей богатым наследницам, только холодная рассудительность, вежливость и воспитание. Последнее сквозило сейчас во всем: каждый жест, взгляд, улыбка были когда-то кропотливо разобраны и вызубрены. Рейстлину это невольно напомнило изучение заклинаний, когда так же тысячи раз пишешь и произносишь одно и тоже в разных вариациях, подбирая правильную, а потом столько же ее повторяешь, доводя до совершенства, заставляя въесться в подкорку. «Хотел бы я познакомиться с твоим отцом, — мысленно пробормотал маг, — незаурядный, должно быть, человек». — Рейст, а ведь наша мать тоже из палантасской аристократии будет, — вмешался Карамон, — была точнее, пока с рыцарем тем не сбежала, Ут-Матаром. — Отцом Китиары? — уточнила Тика. — Ну да, с ним самым. — Розамун, верно? — братья удивленно обернулись к Крисании. — Скандал в роду Алхарийских чуть больше тридцати лет назад, — виновато пояснила Посвященная, — единственная наследница сбежала с безродным рыцарем. Отец приводил ее в качестве примера того, как не надо поступать с родителями, — смущенно добавила она. — Кстати, род до сих пор жив. — Слышал, Рейст, — развеселился Карамон, — мы можем заявиться к нашим родственничкам и тоже стать лордами. — Не думаю, что это хорошая идея, — Крисания качнула головой. — Граф Орлас изгнал из рода свою дочь. Вряд ли он обрадуется ее детям. — Граф Орлас… — Пробормотал Рейстлин, — надо будет как-нибудь навестить дедушку, познакомиться чисто из научного интереса. — Поздно уже, — Крисания поднялась из-за стола, — я, пожалуй, пойду спать. Тика, большое спасибо за ужин. — За четыре дня ты не выспалась? — ехидно улыбнулся Рейстлин. — А я, как спящая принцесса из сказки, даже за сотню лет не высплюсь.

***

Синий огонь подбирался к самым ногам, облизывал подол платья, плотоядно щелкая челюстями. Из пламени доносился вой, тянулись костлявые руки мертвецов. Казалось, они сейчас достанут ее и разорвут на кусочки, заставляя вместе с ними гореть в синем аду. — Нет! — Крисания проснулась и резко села в кровати. Руки ее чуть дрожали, по спине стекал холодный пот. Жрица встала, подошла к окну и распахнула его, стремясь вырваться из липкой паутины кошмара. Ночь в Утехе была тихой и теплой, а еще уютной. Из окна лился мягкий желтоватый свет уличных фонарей, и слышались веселые голоса поздних гуляк и переливчатые трели ночных птиц. Крисания успокоилась и легла обратно. Но все же ей не спалось. Призраки Нерака все еще не отпускали ее. Жрица вздохнула, поднялась, накинула на плечи валявшийся в кресле плед и отправилась вниз. В зале горел камин, а возле него в креслах сидели трое: могучий воин, черный маг и хозяйка «Последнего Приюта». — Глупости это все, Тика, — донесся до Крисании мягкий бас Карамона, — всех драконидов в Утехе давно перебили. — Я знаю, — рыжеволосая женщина сидела на коленях у мужа, положив голову ему на грудь, — но мне все равно снятся кошмары. — Загулял ты, братец, — послышался из соседнего кресла голос мага. — Жену от снов защитить не можешь. — Заткнись, Рейст, — беззлобно посоветовал богатырь. — Посмотрю я на тебя, когда женишься. — Долго ждать придется, — хмыкнул волшебник. — Да неужто? — развеселилась Тика, — А как же Крисания? Рейстлин не ответил. Жрица же устало прислонилась к стене и прикрыла глаза. Заходить в зал расхотелось. Неожиданно Крисания почувствовала себя брошенной и совершенно не нужной. А чего она собственно ожидала? Рейстлин ничего ей не обещал, даже не говорил, что любит. Посвященная сомневалась, что он вообще знает такие слова. Да и кто она для него? Ключ ко Вратам, который больше не нужен? Она сама поставила себя в такое положение. Так почему все еще на что-то надеется? Крисания уверенно сморгнула слезы и тихо двинулась в сторону кухни. Ей ужасно захотелось чего-нибудь выпить, хотя бы чаю.

***

Жрице повезло. На столе обнаружился чайник с оставшимся с ужина отваром, в шкафу нашлась чистая посуда. Зашедшая через полчаса на кухню Тика застала Посвященную медитирующей над третьей чашкой. — Крисания? Что-то случилось? — Кошмары мучают, — отозвалась жрица, не поднимая глаз от темной жидкости, — извини, что я так без спроса сюда вторглась… Тика только отмахнулась, налила себе отвара и села напротив Крисании. — Что тебе снится? — Бездна. Иллюзия, которую вызвала Такхизис. — Ты встречалась с Темной Богиней? — настороженно переспросила Тика. — Карамон тебе ничего не рассказывал? — Крисания удивленно подняла глаза. Хозяйка покачала головой. — Он не рассказывает мне ничего плохого или страшного о своих походах. Считает, что мне не стоит этого знать. Меня ведь тоже мучают кошмары еще со времен Третьей Войны Копья, — печально призналась она. — Мне тогда повоевать пришлось, а теперь никак забыть не могу. Крисания понимающе кивнула. В Палантасе не было войны, но была осада, был голод, были раненые рыцари, привезенные из Башни Верховного Жреца, был отец, также сражавшийся на этой Башне. Крисания никогда не была на поле битвы, герцог Таринский уберег от этого свою дочь, но она не могла сказать, что не видела войны. — Неудачную мы тему для разговора выбрали, — вздохнула Тика, — война, кошмары… Брр! Крисания улыбнулась. — Расскажи мне об Утехе, — попросила она. — О той, что была раньше или о той, что сейчас? — А что они разные? — Конечно! Раньше все дома в Утехе строились на огромных валлинах… Тика рассказывала с азартом, Крисания слушала с интересом, а время летело незаметно. Часа через два на кухню заглянул Карамон. — И что здесь за женское собрание? — поинтересовался он, рассматривая закутавшуюся в плед Крисанию с чашкой в руках, начавшую свой рассказ, и воодушевленную Тику напротив. — Подожди, Карамон, — замахала на мужа руками хозяйка, — я не дослушала. — Завтра дослушаешь, — проворчал воин, — хватит полуночничать, пойдем спать. Гигант карающим клинком завис над женой. Тика тяжело вздохнула. — Ты ведь дорасскажешь потом, чем все закончилась? — с надеждой уточнила она у собеседницы. — Конечно, — Крисания улыбнулась. Тика поднялась из-за стола и последовала за мужем. — И знаешь, — возле дверей хозяйка на минуту остановилась, обернувшись к жрице, — возвращаясь к нашему разговору о кошмарах. Рядом с любимым мужчиной они никогда не снятся, — с намеком закончила рыжеволосая женщина и скрылась в темноте коридора. — Предлагаешь, пойти напроситься в кровать к Рейстлину? — саркастично вопросила Крисания у опустевшей кухни. — Думаю, маг был бы не против, — жрица тяжело вздохнула, погасила свет и отправилась в свою комнату. Окно Посвященная закрывать не стала в надежде, что обыденные звуки тихой деревушки отгонят кошмары. Крисания закрыла глаза. Воображение тут же нарисовало синий костер и костлявые руки. — Чемош! — жрица села, обняв себя руками, — О, Паладайн, помоги мне. «Что случилось?» — тут же отозвался бог. «Кошмары. Я опять вижу Бездну». Светоносный задумался. «Боюсь, с этой проблемой тебе придется разбираться самой, — с сожалением отозвался он, — все что мог, я с твоим сознанием сделал, остальное тебе придется перебороть самостоятельно. Мое дальнейшее вмешательство только навредит». «Спасибо, отец», — поникла Крисания. Бог ушел, а жрица опустошенно упала обратно на подушку. Ночь обещалась быть тяжелой.

***

      На утро Посвященная чувствовала себя абсолютно разбитой и уставшей. Синее пламя не оставляло ее до самого утра, являясь каждый раз, когда девушка закрывала глаза. «Так дальше не пойдет, — твердо решила Крисания, приводя себя в порядок, — нужно что-то делать. Выпить успокаивающий отвар или… А это идея!» Через пару минут жрица уже настойчиво стучалась в комнату Рейстлина. — Кто тут опять ломится? — полностью одетый, несмотря на раннее утро, маг, зевая, открыл дверь. — Доброе утро, Крис. — У тебя есть сонное зелье? — в лоб спросила Посвященная. Волшебник смерил ее заинтригованным взглядом. — Смотря для чего оно тебе. Если ты решила впасть в летаргию на пару столетий, то, боюсь, мое зелье будет слабовато. — А если на одну ночь? — Без проблем, — Рейстлин нехорошо усмехнулся и неожиданно взмахнул над головой Крисании рукой, что-то прошептав. На жрицу посыпалась золотая пыль. Девушка чихнула и… уснула.

***

Следующее пробуждение было гораздо приятнее. За окном ярко светило солнце, да и времени было за полдень. Крисания с наслаждением потянулась, наконец почувствовав себя выспавшейся и абсолютно счастливой. Комната была ее же, такая же знакомая и неизменная, вот только на окне лежали три белые розы на длинных стеблях. Крисания осторожно коснулась цветов, вдохнула тонкий полузабытый аромат. Недоверчивая улыбка тронула губы. Такие розы выращивают только в цветниках Палантаса. Откуда они здесь? Жрица вышла из комнаты, все еще держа в руках цветы. «Надо поставить их в воду, — промелькнула мысль, — будет обидно, если такая красота завянет», — а ноги уже сами несли ее в сторону кухни. — Скажи, что Циан не зря с утра мотался через полконтинента, — на лестничном пролете второго этажа Посвященную перехватили, знакомо придержав за талию. — Совершенно не зря, — Крисания обернулась, неожиданно смущенно улыбаясь магу. — Спасибо, — тихо выдохнула она и легко коснулась его губ своими, — за все. — Я рад, что тебе понравилось, — в золотых глазах отражалось удовлетворение. — Эй, Рейст, — из соседней комнаты высунулась взлохмаченная голова Карамона, — ты не помнишь, куда я положил свою красную рубашку? Волшебник закатил глаза: — Ее забрала Тика постирать. — О! Спасибо! Воин перевел взгляд на Крисанию. — Все хорошо? — серьезно уточнил он. — Сгинь уже, брат мой, — рыкнул Рейстлин. Голова тут же скрылась. — Никакого такта! — Тика сильно его меняет, — задумчиво отметила Крисания. — Не в лучшую сторону. От любви братец совсем глупеет. — Быть может, это и хорошо? Не всегда же ему быть суровым воякой. — Возможно, ты и права, — качнул головой Рейстлин и тут же переменил тему, — ты помнишь вчерашнее озеро? — Конечно. — Не хочешь прогуляться до него сегодня? — Почему бы и нет. Только цветы в воду поставлю… — Я их зачаровал. Даже без воды не меньше месяца простоят. — И все-таки.

***

Шлеп-шлеп-шлеп-шлеп. — Шесть! — победно воскликнула Крисания, когда камушек все-таки утонул. Рейстлин хитро улыбаясь, выбирал окатыш поменьше. — Только без магии! Волшебник размахнулся и запустил камень по воде. Шлеп-шлеп-шлеп-шлеп-шлеп. Неожиданно на середине озера снаряд отрастил рыжий хвост, как у приличной кометы, и с ускорением доскакал аж до другого берега. — Нечестно! — возмутилась Крисания. — Все побеждают, как могут, — весело развел руками маг, — можешь попросить Паладайна помочь. — Боюсь, он такую просьбу не оценит. — Как знать. У богов странное чувство юмора. Крисания взвесила в руке последний камень. Шлеп, шлеп, бзн-н-нь! Два удивленных взгляда скрестились на месте последнего упокоения «лягушки». — У вас в Утехе никого случайно не топили? — Случайно топили, и ты даже не представляешь сколько и чего, — волшебник, подняв небольшую волну, подошел к Крисании, все так же стоящей по колено в воде в мокром платье с заткнутым за пояс подолом. Рейстлин вытянул вперед руку. Озеро на месте звука забурлило, и из воды показался… — Утюг? — неуверенно уточнила девушка. Волшебник покрутил в воздухе покрытую тиной и водорослями находку. — Утюг, — согласился он. — Предлагаю отчистить и презентовать Тике. — Думаешь, ей нужен такой кошмар? — В хозяйстве все пригодится, — Рейстлин уверенно зашагал к берегу, таща за собой на невидимом лассо утопленную утварь. Крисания страдальчески закатила глаза и двинулась следом.

***

— Величайший черный маг и Посвященная Паладайна, — Крисания сунула в рот очередную темно-красную ягоду, — воруют соседскую черешню в Утехе. Какая прелесть! — Это не воровство. Мы им заплатили, — промычал Рейстлин. — Утюгом, который ты вытащил из озера. — Но заплатили же! Крисания рассмеялась, теснее прижимаясь к магу. Воистину, такого увлекательного свидания у нее никогда не было. Ни один из палантасских лордов не мог сравниться оригинальностью и богатством фантазии с Рейстлином. Впрочем, на то он и величайший черный маг.

***

— Так что тебе снилось? Карамон сказал, кошмары. Маг лежал в высокой траве, заложив руки за голову и задумчиво глядя в потемневшее небо. — Тебе Карамон всегда обо всем доносит? — Крисания дремала рядом, уместив голову у него на плече. — Только если я очень попрошу. — Мне снилась Бездна, — повторила Крисания, как когда-то Тике, — синее пламя, похожее на то, что ты вызвал перед Вратами. — Просто пламя? — Еще мертвецы. Рейстлин помолчал, затем поднял руку. По тонким пальцам забегал голубой огонек. Крисания вздрогнула. — Не стоит бояться волшебного пламени, — тихо сказал чародей. — Ты ведь уже поняла, что оно живое? Посвященная кивнула, позабыв, что чародей ее не видит, однако магу ответ и не требовался. — Оно может не только убивать, но и создавать. Рейстлин разжал ладонь, в вечерний воздух вспорхнула сияющая синяя бабочка. Крисания проводила ее завороженным взглядом. — Волшебный огонь — как воплощение самой магии. Он переменчив, своеволен и жесток, но в умелых руках становится послушен и доверчив. Рейстлин выпустил с два сгустка пламени. Огонь затрепетал и превратился в двух драконов, расправивших крылья и с воображаемым ревом принявшихся ловить друг друга за хвосты. — Я никогда не видела ничего волшебнее… — Прошептала Крисания. Рейстлин чуть повернул голову. В потемневших глазах Посвященной играли синие блики. Чародей вновь поднял руки и легко подул на ладони. В небо сорвался сияющий поток огня. И вот над головами лежащих вырос огромный корабль. Волшебные паруса раздувал невидимый ветер, по палубе сновали матросы, капитан стоял у руля. Парусник стремительно полетел вперед, набирая скорость, промчался над самой землей и исчез в черном небе. Восхищенный вздох Крисании стал для Рейстлина лучшим признанием. — Это еще не все, — горячий шепот обжег шею жрицы. — Вставай! Не дожидаясь реакции, чародей схватил девушку за руки, рывком поднимая. — Смотри! — Рейстлин опустил руки и чуть прикрыл глаза, сосредотачиваясь. С золотистых пальцев потек синий огонь, его становилось все больше и больше, пламя затопило уже все поле. Крисания испуганно замерла при виде светящегося моря. Чародей резко вскинул руки. Послушное полымя синими стрелами ушло в вышину, закрывая все небо. Тонкие пальцы затанцевали, сплетая невидимые нити, губы зашептали заклинание. Огонь замер, распался на тысячи нитей и форм. Вокруг мага и жрицы выросли синие увитые плющом колонны, трава под ногами стала мраморным полом, небо закрыл цветущий потолок, появились стены расписанные странными картинами и образами, хрупкая мебель и даже люди, точнее, эльфы. И все это было таким же синим и мерцающим, состоящим, казалось, из жидкого огня. — Квалиност, — прошептал Рейстлин. — Никогда там не была? Крисания ошеломленно тронула одну из колонны, резной лист плюща заколыхался совсем как настоящий. Сколько же сил нужно, чтобы удержать все это? Посвященная посмотрела на мага. Чародей едва заметно дрожал, с пальцев все так же срывались синие нити. — Хватит, -Крисания уверенно шагнула к волшебнику, — я не хочу, чтобы ты опять оказался на грани смерти. Рейстлин удивленно поднял голову. Иллюзия рухнула, огонь упругими жгутами впитался обратно в тело мага. — А я хочу, чтобы ты перестала видеть кошмары. — Больше не буду, — нежно улыбнулась Крисания, затем вытянула шею и горячо поцеловала мага. Рейстлин тут же углубил поцелуй, обнимая жрицу. Мужские руки потянулись к шнуровке платья. — Только не здесь, — Крисания уперлась ладонями в грудь чародея, укоризненно глядя на него. Тот лишь тяжело вздохнул. Посвященная тихо хихикнула, вытащив у него из волос незамеченную травинку. Чародей прищурился, поймал ее руку и нежно поцеловал запястье. — Рейстли-и-ин, — простонала Крисания, — прошу… Волшебник притянул жрицу к себе, накрывая ее губы своими. Девушка порывисто вздохнула, теснее прижимаясь к магу. — Рейстлин, — голос Крисании охрип, а золотые глаза просто сводили с ума, — не… здесь… Мужчина опустил руки и глубоко выдохнул, затем сдержанно кивнул.       Крисания смутно помнила, как они добрались до «Последнего Приюта», а затем до спальни. В памяти отложился лишь щелчок дверного замка и горячее тело мага, прижавшееся к ней.