Contra spem spero

Так, я кажется уже говорила что меня понесло, да? Ну в общем, я до конца не была уверена в том стоит ли её выкладывать. Но что написано как известно... Короче простите сердечно, если я вас разочаровала. Shinedown – Sound Of Madness - именно то что нужно. Ритмичное безумие. Но это больше к концу главы) И вот что мне в этот момент говорить? Стукнуть я его не могу. В конце концов, вот этими руками я это растение выходила. Труд свой жалко. - Эээ... Вообще, сейчас день, так что ты немного опоздал — пробубнила я ему куда-то в грудь. Давненько я её кстати не видела. О, медальон. Черт, вот же дура. У меня ведь была возможность выяснить что там написано. Дура, дура, дура. - И это все что ты можешь мне сказать? - насмешливый голос звучит прямо над ухом. Я поднимаю взгляд. Взлохмаченные черные волосы торчат в ореоле света пробивающегося сквозь персиковую штору, лицо, все еще немного худое и бледное, точенным силуэтом выделяется на фоне этих самых волос. И глаза. Я совсем забыла насколько у ангелов яркие глаза. Его сейчас были небесно-серыми. Именно такими. Если такого цвета раньше не было — то я, наверное, его открыла. - А что я еще должна сказать? - похоже я залипла. Аплодисменты, Алекс. - Ну... Мы проснулись в одной кровати и я ничего не помню о том что произошло после того как твою тварь вывернуло наизнанку. Ты в одной полупрозрачной ночнушке, я без футболки. Я пропустил вечеринку? А рубашка то ведь действительно не особо много скрывает. Я легонько его отпихиваю и перекатываюсь на свою сторону дивана. Там уже свесив ноги, собираю эскизы и потихоньку начинаю отступать в ванну пятясь. Ага, как бы не так. Кто сюда положил этот тапок? В общем я наступила на него, он подо мной поехал и я упала. Опять на задницу, опять ногами к верху. Но рисунки я из рук так и не выпустила. Гхыр он узнает что я его рисовала. А эта падлюка лежит на диване и постанывая хохочет. Ну а я что? Я ничего. Я просто гаденько улыбаюсь и кидаю в него тот тапок из-за которого упала. Похоже, Лилит он тоже достал. Тапок то аккурат промеж глаз попал. Ха. Гордо поднимаюсь и ухожу в ванну. Ну, то есть настолько гордо насколько смогла. Трудно это сделать с руками занятыми рисунками. Еще и так, чтобы некто, очень глазастый, эти рисунки не увидел. Пока я восстанавливала уют в своем гнездышке меня мучила совесть. Компресс то я ему с утра не сделала. А без него рана будет хуже заживать. И болеть наверное будет. И так, что мне важнее: не видеть Михаила вообще или все таки чтобы он побыстрее пришел в себя и начал меня донимать? Мозги и чувство самосохранения подсказывало — первое. Но совесть и моя нежная душа говорили другое. Блять. Я об этом пожалею ведь. Натягиваю шорты по колено безразмерную футболку советующую всем отъебаться нахуй и высоко задрав нос двигаю в зал. А Михаил уже лежит и жует подушку постанывая. Нос у меня чуть опустился и шаг ускорился. Черт, ну хули я такая мягкосердечная, а? Поднимаю упавшую марлю с пола, наливаю в миску того чудо-отвара что притащил Габриэль и усевшись Хранителю на задницу по-тихоньку начинаю сначала промакивать рану. Видимо, там действительно было болеутоляющее, потому что чудовищу стало получше. - Тебе нравится сверху, а? - он хохотнул и сделал бедрами пару движений вниз-верх, так что я подскочила на нем как на лошади. И вот тут у меня просто упала планка. Какого хрена? Я о нем забочусь, я неделю безвылазно сидела в доме чтобы он не сдох от непонятной заразы, а он мне ни то что даже спасибо не сказал, он еще и издевается. Я ведь не мать Тереза в конце концов. Так что теперь, когда я действительно была равна ему по силе, я ответила ему так, как ответила бы любому в этой ситуации. Да, это было низко с моей стороны пользоваться тем что он гораздо слабее чем обычно. Но ему ведь можно. Чем я хуже? - Только если ты захочешь чтобы я там была — практически задевая губами его ухо шепчу. А затем почти лизвнув его в ухо облизываю пальцы и резко надавливаю в то место где рана еще не до конца зажила — милый. Михаил шипит. Ну, может быть я и перегнула, но он сильно ошибся когда подумал что я не умею давать отпор. Эй, я вообще-то своими силами сожгла демона в подворотне. Черт, кровь опять пошла. Похоже я действительно перегнула палку. Пока мои мысли были заняты тем не помрет ли он от этого, Михаил оклемался и решил тоже пустить пыль в глаза. Поэтому уже через секунду я лежала под ним, мои руки были сведены у меня над головой. Ну ахуеть теперь. - Не заставляй меня желать тебя, Александра. — он выдохнул мне это в шею. Я отвернулась и сделала вид будто впервые увидела свои шторы и не заметила как он проговорил мое имя Ему это не понравилось, поэтому он перехватил мои руки одной своей, второй заставляя меня повернуть голову и смотреть ему в глаза — Я всегда получаю то чего хочу. - А еще, ты забыл что теперь я могу надрать тебе зад — резко развожу руки, толкаю его в грудину и перекатываюсь. Теперь я сверху. Съел, сволочь? А он почему-то ухмыляется и сцепляет руки за головой. - А кто сказал что я буду брать тебя силой? Фыркаю. А чем еще? Природной добротой и просто адским обаянием? - Ага. Я уже вся горю. Переворачивайся давай. И никаких больше шуточек иначе я уйду и сам будешь себе спину тут мазать. Михаил хмыкает и перекатывается на живот. Странно кстати, что из-за всех этих манипуляции рана не открылась. Закончив накладывать компресс я подумала что пожалуй неплохо было бы примотать его бинтом, чтобы этот хмырь мог самостоятельно передвигаться по квартире. Так что, я поставила его и начала заматывать. Поэтому вид его чудесного затылка то и дело сменялся видом его ухмыляющейся рожи. Да что с ним такое вообще? Не помню чтобы он раньше страдал желанием постебаться надо мной. Я вообще до этого его мало интересовала, по-моему. И меня это устраивало кстати. Когда перевязка закончилась я гордо удалилась в ванну. Ненуашо? До вечера я читала. Перечитывала «Смока Белью» Джека Лондона. Хорошая книга. Мне от нее как-то легче становиться, хотя я её уже раз двадцать перечитывала. Ульв появился часов в семь вечера прямо посреди моей маленькой ванной. Даже несмотря на то что по моим настойчивым просьбам он таки стал чуть меньше, в мою берлогу он так и не поместился. Я бурча, что-то о хваленной волчьей гордости что не позволяет ему стать размером с собаку, вылезла из ванной и накинула ветровку что валялась около стиралки. Просто глядя в глаза этого несчастного скрюченного существа я просто не могла не выгулять его. На ходу схватив баскетбольный мяч, который я купила специально для него, я влетаю прямо на Ульва. Еще секунда — и мы в том парке. Вообще, мы тут бывали пару раз и теперь он уже не казался мне таким страшным. Здесь было очень мало людей, поэтому девушка с собакой что только чуть-чуть меньше лошади не вызывает подозрений. И Ульв действительно был как большая собака. Особенно на таких прогулках. Он повиливал хвостом, скакал, прижимался грудью к земле и смешно прыгал на месте. Я так не смеялась наверное с той памятной поездочки с Габриэлем. А если её не учитывать... То очень давно. Но Ульв был лучше собаки. Для него я не была богом, я была компаньоном, другом, товарищем, братом. Мы были из одной стаи. Мне не хватало этого. А еще мне нравилось кататься на спине у волка. Он был большим и мягким и очень быстро бегал. Очень-очень. Мне казалось что я лечу. И кстати не было бы такого место в котором Ульв не мог перемещаться. Он бегал по воде, по воздуху, по времени, по пространству — по всему. Поэтому если бы я хотела оказаться у мамы в пригороде или где-нибудь в Ирландии, мне стоило только попросить. Не приказать, а попросить. Если бы у меня было чуть больше времени и чуть меньше демонов на хвосте я бы смоталась куда-нибудь далеко-далеко. Возможно даже в Арктику. С таким другом мне точно не грозило замерзнуть. В парке мы провели около трех часов. Сначала я кидала ему мяч, потом мы играли в футбол, потом бегали, потом дрались, валялись под елками, бегали, а потом Ульв улегся на газон, я приткнулась рядом и смотрела на небо. Никогда до этого оно не было таким огромным. Только в детстве. Теперь это была не тонкая полосочка между домами, оно было огромным. Я лежала под ним, тонув в мягкой волчьей шерсти, и мне казалось что оно раздавит меня. Мне стало трудно дышать, сердце начало биться быстрее. Ульв почуствовал это и поднял морду в поисках врага. Но сердце мое трепетало так не от страха. Меня захлестнул восторг, свойственный по своей чистоте и силе только детскому. Это... Огромный камень свалился с моей души. Небо стало меньше, оно больше не занимало все все пространство вокруг меня. Но я как-будто заново родилась. Краски стали яркими-яркими. Наверное так и видят мир Ульв, Михаил и Гарбриэль. У меня нет ни одного довода в пользу этой теории, но мне почему-то казалось что оно так и есть. Поэтому их глаза и были такими яркими наверное. Вернулись мы ближе к одиннадцати вечера. Ульв поворчал и скрутился посреди ванной, заняв всю её плоскость. Я перекатилась через него, направляясь в зал. На ночь тоже нужно было промыть рану. Пускай мне не хотелось видеть его снова, я должна была. Мне нравилось думать что это из-за того что я помогаю Габриэлю. Хотя... Было что-то неуловимое... Да. Мне нравилось думать. А Михаил спал. Бинты валялись разорванные рядом с диваном. Я хмыкнула. У меня перед глазами буквально стояла картина того, как он сдирает их себя, надеясь что и боль уйдет вместе с ними. Маленький бедный глупый волчонок. Тихо подбираю бинты и иду на кухню за миской с настоем. В шепчущей тишине однокомнатной квартире было слышно только как тяжело дышал Михаил на диване. Похоже никто действительно не может понять эту боль. Из-за чего он так мучался? Я вроде несколько раз порезалась о клинок пока несла его домой и до того как отдала Габриэлю, так вроде я не померла. Они наоборот даже быстрее чем обычно зажили. Хотя возможно яд действовал только на существ сверхъестественных? Вытащив новый бинт я аккуратно присела рядом с Михаилом. Прежде чем начать обрабатывать рану настойкой я аккуратно прикоснулась к ране кончиками пальцев. На секунду мне показалось что его спина горит где-то в гиенне огненной. Нет, температура у него подскакивала и до этого, но настолько высокой она не была ни разу. Что это с ним? Боже мой, неужели это из-за того что я ему рану разворотила с утра? Пальцы по напряженной спине скользнули вниз туда где был тот участок раны из которого с утра сочилась кровь. Её не было. Ни крови. Ни раны. В том месте, которое я утром обрабатывала не было раны. Только светлая полоска шириной ровно с тот клинок что им рассекла Астель спину Михаилу. Полосочка эта была совсем короткая и потом она как будто разевала свою огромную бардовую пасть. Что здесь блять произошло? Раны нет, спина горит, Михаил судя по всему глубоко в астрале. Я тихонько трясу его. - Михаил! И ответом ей было только невнятное бормотание. Ну раз так. Пойдем методом проб и ошибок. Что я сделала с этим участком того, чего не делала с остальными? Тыкнула я в нее. Хм. Смотавшись за кастрюлей на кухню, надев её на голову и вооружившись первой попавшийся под руку кухонной утварью, бочком продвигаюсь к спящему Михаилу. Нет, может это и выглядело смешно, но несмотря на то что я была Хранителем и все такое, злобный Михаил все еще мог надрать мне задницу. Хоть он и был покалеченным я была как птенчик неоперившийся рядом с ним. Представив Михаил как огромного коршуна с одним выпученным глазом я гоготнула. Но посуровела, так как наступило время действовать. Аккуратно приближаюсь к нему и тяжело вздохнув тыкаю ручкой кофейника, который и оказался той утварью что попалась мне под руку, прямо в рану чуть повыше шрама. Как он орал. Боже мой, я такого вопля еще никогда и нигде не слышала. Я не знаю как он не проснулся для того чтобы убить меня. Но настолько незаметной я еще никогда не была. Ладно, думаю я была похожа на торшер чуть меньше чем мне хотелось думать, но эй, у меня было мало времени на то чтобы придумать куда спрятаться. Я бесшумно присела на диван рядом с ним и начала гипнотизировать рану. Ничего не происходило. По идее, должен был быть хоть какой-нибудь звук. Мне вот до сих пор в кошмарах сниться тот с которым приросла на место голова Сальвадора. Ничего. Я разочаровано вздохнула и сняла кастрюлю с головы. А после меня вдруг осенило. Я сделала это пальцем. Ох. Зажмуриваюсь и снова тыкаю в то же место. Михаил опять стонет. Но рана не заживает. Тьху. Идиотка. Может это не из-за тебя, а от того что у него наконец-то регенерация ангельская включилась Тьху! Точно, тьху! Я облизала пальцы перед тем как надавить. Зачем? Ну, мне показалось что это должно было его отвлечь. Может из-за этого? Ну, если это не сработает, я буду тешить себя мыслью что я буквально плюнула ему в рану. Я с жалостью уставилась на место которое подверглось всем моим эксперементальным манипуляциями. Тонкая корка которой оно в свое время покрылось слезла и теперь из этого участка раны сочилась кровью. Пожав плечами, облизываю указательный палец и сую его прямо в рану. Михаил опять дергается. Порой меня посещают мысли что я слишком жестока. Но эти мысли последние недели ко мне вообще не наведывались. Видимо я становлюсь лучше. Или мне уже плевать. Тьху. Опять ничего не происходит. Ну и ладно. Тяжко вздыхаю и наклоняюсь за миской с раствором. Интересно, что в нем кстати? Скорее всего яд с клинка в небольшом количестве, чтобы организм выробатывал антидот. Хотя... О том как функционирует ангельский организм я не имею ни малейшего понятия. Видимо, рана у Михаила, в отличии от него самого стеснительная. Потому что пока я на нее смотрела, заживать магическим образом она отказывалась. Но за то время что я наклонялась за миской она успела затянуться. И все еще продолжает сужаться до тонкой белой полосочки. Бог ты мой. У меня волшебная слюна. Ха. И если я сейчас плюну ему в рану то он очухается и больше не будет зависить от моей доброты и мягкосердечности? Оплевать ему всю спину! Прямо харкать я не рискнула, поэтому опять облизнула палец и мазнула по ране. И чтобы не смущать её опять я пошла на кухню заварить триумфаторского чайку. Задумчиво смотря на чашку в стене, я раздумывала о том, как все изменчиво. Могла ли я когда-нибудь подумать о том что моя слюна спасет его жизнь? И том что я сама спасу ему жизнь. И тут я прикинула сколько раз кто кого спасал. Я спасла его отрубив голову Астель до того как она порубила его самого на салат. Я выходила его когда он умирал от той заразы что она занесла ему в кровь. Конечно это мог сделать и кто-то другой, но ведь это была я. Сейчас благодаря мне он на несколько недель быстрее встанет на ноги. Если все выйдет конечно. А он? Вообще, грубо говоря он не спас меня ни разу. Вроде. Может я конечно чего и не знаю. Тяпнув триумфаторского чайку я гордой поступью направилась в зал. Я уже предвкушала как буду постоянно напоминать ему о том кто вытащил его задницу из этой передряги. И чтобы я там не орала, мне Михаил-огурчик нравился больше чем Михаил-полудохлик. Мне всегда нравились люди и взаимодействие с ними. Наше взаимодействие с Хранителем трудно было назвать посредственным и это увлекало меня. Но видимо медик из меня все таки хреновый. Потому что рана как была раной так нею и осталась. Хм. Что пошло не так? Может у меня пальцы в грязи какой-то? Я уставилась на указательный перст, что был орудием моего исцеления. Он был почти первозданно чист. Вся грязь видимо осталась у меня во рту. Почти вся кроме крови Михаила. Кровь. Кровь... Может тут как с ВИЧ? Мой биологический материал в его биологическом материале? И тут меня как в голову стукнуло. То что было на мече... Это возможно была или кровь или слюна или даже слизь Астель. Возможно, именно биологический материал демонов смертелен для ангелов? Но он же в малых дозах и является лекарством? Тогда, если я перестараюсь со слюной он помрет? А что я потом начальству его скажу? То есть, мне нужно чтобы моя слюна попала ему в кровь, но нужно чтобы её было немного? И как мне это сделать? Ну, с кровью просто. Опять разрезать рану. А слюна? Плевать по чуть-чуть. Очевидно же что фокус с пальчиком-слюнявчиком здесь не пройдет. Рану что ли прямо облизывать? А почему бы и нет собственно? Теперь нужно выбрать чем растормошить его рану. Ножом для разделки мяса? Жестковато. К тому же если у меня дрогнет рука, я из него кусок вырежу. Отбивную из ангела заказывали? В общем мой выбор пол на Дастана. Пусть его и не очень удобно было держать, но он был достаточно острым для того чтобы разрезать рану и не причинять при этом боли. Черт. Все был проще до того как я уселась к нему на спину. Нет, раньше я облизывала мужчин, но они мне нравились. И в долгу не оставались. Зачем я вообще это делаю? Так видимо сейчас пришла пора пустить в ход наставления матушки. Не думай — делай. Зажмуриваюсь и разгоняю сердце до 200 ударов в минуту. Чувствую как меняются глаза и чуть скребут кожу нижней губы выросшие клыки. Зачем я активирую режим Хранителя? Чуйка. Набираю слюны и легонько ласкаю мечом рану. Снизу до верха. Она раззевает свою пасть и выплевывает наружу темно-бордовую кровь. И вот тут меня как будто выключили. Я слышу как шиплю приподнимая верхнюю губу оголяя при этом клыки. Я чувствую как блаженно прикрыв глаза наклоняюсь к ране и слизываю сладко-горькую ангельскую кровь. Чувствую льется мне в рот его кровь заставляя постанывать. Но это уже не я. Черт, вот это мне не нравиться. Я шиплю и поглубже загоняю этот инстинкт. Как бы после этого в вампира не превратиться. Потому что от крови Михаила у меня по всему телу мурашки. Я чувствую как легонько скользят клыки по коже и ели сдерживаю себя чтобы не прокусить ему спину. Вздыхаю и закусив губу останавливаюсь. Мне нужно... Нужно уцепиться за что-то. Так, вот стучат когти Ульва по ламинату. Цок-цок. Мерно стучат. Опять наклоняюсь к ране, в голове то и дело вновь и вновь проигрывая это постукивание. Тихонько облизываю её пытаясь не обращать внимание на то, насколько прекрасен вкус крови. Цок-цок. Главное — не прогрызть ему спину и не выпить его досуха, а дать затянуться ране. Цок-цок. Рана тихонько затягивалась. Шрам рос вверх, как цветок. Кровавый цветок с белоснежным стеблем. Совсем скоро он закроется навсегда. Михаил вдруг пришел в себя. Раньше, чем рана затянулась. И раньше чем я успела вытереть кровь с лица. POV Michael Первое что я увидел придя в себя и перевернувшись — это два горящих изумрудных глаза в полном полумраке гостиной. А затем, когда смог сфокусировать взгляд, я рассмотрел все остальное. На меня смотрела женщина с огромными изумрудными глазами, растрепанными рыжеватыми волосами и приоткрытым ртом с изогнутыми клыками. Вся её нижняя челюсть была перепачкана в чем-то темном и тягучем. Судя по запаху — это моя кровь. В её глазах горит безумие. Такое было уже однажды. Неужели... - Лилит? А теперь этеншен. Думаю меня могли неправильно понять, поэтому считаю нужным тут выступить. Все эти пошленькие шуточки Михаила... Ну, ему плохо, и на самом деле это свойственно ему. Просто до этого Алекс никогда не была подходящим объектом. Кстати, он впервые назвал её по имени. Во, чудила) То что учудила Алекс с кровью и исцелениями основано исключительно на любопытстве и жажде познаний. Ну, и ей искренне хотелось чем-то поданимать Михаила. Не подрасчетала бабенка. Со всеми бывает)