Я сожрал себя заживо

      Его голос эхом проносился по комнате, умолкал, оставляя до невыносимости короткие и одновременно невероятно длинные паузы, полные то ли недосказанности, то ли он просто на миг забывал, что хотел сказать. Мысли, как ошпаренные гудели в голове, заставляя Барни то и дело встряхивать головой. На долю секунды его взгляд останавливался на её губах, и он выдыхал, не в силах отвести глаза.       Сейчас почему-то в его голове плавно вырастал её образ. Такой светлый, яркий, реальный, с запахом пороха и настоящего кубинского табака. Он поднялся, улыбнулся одной из своих фирменных улыбок, поправил галстук и осмотрел бар.       Некоторые с интересом пожирали его глазами, но сейчас он почему-то был не в настроении. Он вообще в последнее время был без настроения. И иногда, засыпая в своей квартире, он отчётливо рисовал в голове её образ, и каждый чёртов раз твердил себе: «Нет, я не люблю её. И никогда не любил.».       На миг Барни даже показалось, что он помнит каждую трещинку на её губах, каждую ресничку, которая упала на её щёку, и то, как он загадочно улыбался, спрашивая где она.       — Лево или право?       — Лево!       — А вот и нет, ты снова не угадала, — он как-то по детски качал головой и смеялся. По-настоящему смеялся.       Его пассий с каждым днём становилось всё меньше, а её образов в голове всё больше. Иногда, когда мысли совсем пожирали его, он останавливался и вдруг понимал, что двигаться больше-то и некуда.       Она принадлежит не ему. Чёрт, да она вообще никому не принадлежит! Робин точно знает, чего хочет и в этом они с Барни разные. Раньше, до встречи с ней, он тоже знал, чего хотел. А теперь, кажется, просто-напросто запутался в своих мыслях.       — Хороший костюм, — замечает она как-то небрежно.       — Спасибо, — кивает в ответ он.       — Даже никак не пошутишь по этому поводу? С тобой всё в порядке? Ты какой-то не такой. Не заболел? — засыпает его вопросами, даже не зная, как ему сложно не то что отвечать на них, а вообще сидеть с ней в этом проклятом баре.       — Лучше бы заболел, — хмыкает Барни, как-то без интереса наблюдая, как огненная жидкость бьётся о стенки стакана.       — А что тогда?       — Я сожрал себя заживо, — тихо отвечает он, и поднимаясь с места, выходит из бара.