***
Дин раздраженно откинулся на спинку жесткого дивана, откидывая в сторону любимое мачете. Он ненавидел, когда Аластар отдает его подопечных кому-то другому, особенно, если этот кто-то — Кэтрин Пирс. У Винчестера были старые счеты с этой девушкой. Диван жалобно скрипнул под весом еще одного посетителя. — У меня раскалывается голова от их криков, — презрительно скривив губы, протянула Кэтрин, попутно скидывая на стол несколько кинжалов разных размеров. — Ты можешь отказаться от этой работы, — предложил Дин, почти мило улыбаясь. — И оказаться на их месте? — аккуратная бровь поднялась в вопросительной манере. — Нет уж, спасибо. Повисла тишина. В этом месте, похожем на комнату отдыха при вокзале: потрепанная ретро-мебель и тусклый свет ламп создавали непередаваемую атмосферу, раньше всегда было тихо, но с появлением Кэтрин в Аду это изменилось. Дин тоже изменился: Пирс была ходячим напоминанием о прошлой жизни, о брате и отце, о его убеждениях. Винчестеру было невыносимо смотреть на шатенку, ведь каждый раз он вспоминал, что дав согласие Аластару, предал не только родных, но и самого себя. Катерина же, будто зная, что ее присутствие раздражает бывшего охотника, постоянно крутилась где-то поблизости. В своем положении Петрову устраивало абсолютно все: она не подвергается пыткам, имеет возможность общаться с другими демонами, а еще у нее появилась возможность выбраться из Ада, вернее получить разрешение появляться наверху. И все было бы почти хорошо, если так может быть в Аду, если бы не Дин Винчестер. Его нахождение здесь было неестественным и противным Кэтрин, которая верила, что Дин был почти такой же блаженной овечкой, как раздражающая Елена Гилберт. — Как ты здесь оказался, Дин? — Кэтрин смотрела прямо в его глаза, пытаясь найти там ответ на свой вопрос. — А ты? — встречный вопрос прозвучал резко и грубо, но Винчестеру было плевать. — Я умерла, как это и бывает с людьми, — Пирс поправляет волосы и склоняет голову на бок. — В моем теле оказалось лекарство от вампиризма и я снова стала человеком, но я была мертва так долго, что просто не имела никаких шансов на жизнь. — Я заключил контракт и попал сюда, ничего интересного, — Винчестер всегда был немногословен. Что-то в мужчине сильно выбивало Кэтрин из колеи: он был слишком другим, совершенно не похожим на симпатичного юношу, коим она его впервые увидела. Впервые в жизни ей захотелось чем-то помочь ближнему: бескорыстно, совершенно искренне. В Аду было слишком много жестокости для новой Катерины: обретшей и потерявшей дочь, умершей от руки единственного мужчины, которого она любила. Кэтрин старалась стать прежней собой, но что-то внутри словно сломалось. — Что с тобой стало, Винчестер? — злость на опустившего руки охотника вспыхнула в груди мгновенно и совершенно неожиданно. — Тот Дин, которого я увидела тогда в Колорадо, не прекратил бы борьбу. Снаружи доносились раскаты грома, а в окнах сверкала молния, придавая словам девушки еще большую глубину и силу. Ее голос, как яд, разливался по венам Дина, приводя его в бешенство. Здесь, в Аду, быстро забываешь о том, кем ты был раньше. Ему почти удалось забыть… — Замолчи, — сквозь зубы, почти рычание. Сильная рука больно впивается в запястье девушки, словно Дин собирался сломать ей несколько костей. — Ты не понимаешь! Я терпел десятилетия… — Так продолжай, — Кэтрин смотрит в темные глаза собеседника и отчаянно желает увидеть привычный зеленый цвет радужки. — Будь мужчиной, бойцом, Дин Винчестер. Будь тем, кем бы хотел тебя видеть твой отец! Он не хочет слышать ее слов, не хочет вникать в них и снова бередить воспоминания. Дин устал: от пыток, от борьбы внутри себя. Ему просто хотелось передохнуть, но… Какая-то пелена опускается на мозг мужчины, вновь оттесняя воспоминания прошлой жизни, заглушая чувство вины. Зеленые крапинки пропадают из глаз, заставляя Катерину досадливо поморщиться. Но она обещает себе не сдаваться. Какое-то шестое чувство подсказывает Пирс, что ей просто необходимо вытащить истинного Дина Винчестера наружу, пробиться сквозь панцирь палача. Это чувство никогда не подводило ее, только благодаря ему она смогла так долго прожить. И ослушалась она его только один единственный раз — ради прощания с дочерью.***
Прошло уже несколько месяцев, но ничего не менялось: постоянные пытки, с небольшими перерывами на отдых, общение с неприятными субъектами и выполнение мелких поручений от Аластара. Единственным островком уюта и спокойствия оставалась небольшая комната, похожая на комнату отдыха. Кэтрин приходила туда каждый вечер и все время ее там ждал Дин. Шатенка просто не могла знать, что это личные апартаменты Винчестера, а не общественное место, а мужчина почему-то не говорил ей об этом. Дин даже привык к незваной гостье. Ему нравилось ощущать присутствие другого человека, но ровно до того момента, как Пирс заводила разговор на любимую тему: как низко пал сын Джона. Каждый раз ее слова били по нервам Дина, как раскаленные прутья, но он слушал. Просто не мог не слушать. Только визиты Кэтрин не давали ему забыть о том кто он и ради чего терпит все происходящее. — Я случайно услышала, что пару дней назад был мой день рождения, — с порога объявила Катерина, уже привычно падая на потрепанный клетчатый диван. — Сколько тебе исполнилось? Шестьсот? — Дин усердно оттирал длинный нож от чьих-то внутренностей. — Если я снова человек, то девятнадцать, — недовольно скривилась шатенка, скидывая с края дивана кусок чьей-то печени. Достаточно долго они молчали, думая каждый о своем: Дин пытался сосредоточиться на чистке холодной стали, но его мысли снова и снова возвращались к Кэтрин. В последнее время Винчестер стал замечать, что бывшая вампирша привлекает его как девушка, но не мог понять почему. Катерина пыталась придумать как ей достучаться до упертого Винчестера, как заставить его вспомнить о том, кто он. А еще просто хотелось увидеть эти светло-зеленые глаза. Глаза Дина и Стефана были очень похожи.***
Практически незаметно пролетел год в Аду для Кэтрин и сороковой год для Дина: все это время было распланировано по минутам. Аластар покровительствовал Пирс во многих ее идеях, будь то общением с другими демонами или обучение других палачей, а она всегда водила с собой Винчестера: она просто невыносимо скучала по Стефану. Очередной вечер должен был пройти с каким-то сборищем черноглазых демонов, дружков Кэтрин, но все планы были сорваны: Дин и Катерина просто не явились в назначенное время… Как же она ненавидела рубашки: мелкая россыпь пуговиц просто приводила ее в бешенство, поэтому девушка просто рванула тонкую ткань, заставляя противные пуговицы рассыпаться по полу. Тонкие ладони с длинными пальцами жадно гладили плечи и грудь Винчестера, быстро подбираясь к ремню темных джинсов. Дин не оставался в долгу, он тоже не церемонился с одеждой Кэтрин, отправляя платье шатенки в полет по комнате и вырывая застежку бюстгальтера, так как пальцы просто не слушались и были не способны справиться с мелкими крючками. Кэтрин тянулась навстречу сильным рукам, впервые в жизни полностью растворяясь в партнере. Ей нравилось чувствовать некоторую грубость Дина, нравилось подчиняться и не задумываться о том, для чего она это делает, нравилось смотреть в зеленые глаза и вспоминать единственного любимого мужчину, на которого почему-то стал так похож Дин. Пирс чувствовала себя прекрасно в этих сильных мужских руках, согревающих ее в этом мрачном холодном месте. Винчестер желал отомстить Кэтрин за год этих речей о том, каким он должен быть, за ее ядовитые слова, заставляющие его чувствовать себя виноватым. Дину нравилось доминировать, нравилось подчинять себе строптивую шатенку, вечно достающую его своими ухмылками. А еще ему просто хотелось чувствовать себя живым мужчиной. Пусть и ненадолго, но они могли помочь друг другу забыть о том, где они находятся, могли жить и чувствовать. Да, эти чувства не были светлыми и невинными, но это были настоящие чувства, искренние эмоции… Это дорогого стоит в Аду. Раскаты грома и вспышки молний за окном были суровой реальностью, в которую Дину и Кэтрин придется вернуться совсем скоро, но сейчас для них не существовало другого мира: был мужчина, была девушка и их общее наслаждение. Позже был уют: им просто нравилось чувствовать чье-то тепло, даже если оно исходило от бывшего врага. Здесь не очень-то большой выбор готовых дарить тепло. В крепких объятиях было хорошо, поэтому Пирс не хотелось уходить, но лишних вопросов тоже не хотелось. Кэтрин не была глупой и заметила как к ней приглядываются другие, как иногда смотрит на нее Аластар. Она помогла Дину, она видела это в его зеленых глазах, которые уже вряд ли снова потемнеют, но пора было позаботиться и о собственном благополучии. — Лучший подарок для такой даты. Кэтрин собралась быстро и, в последний раз поцеловав Винчестера, захлопнула за собой дверь его квартиры. Дин продолжал лежать на разобранном диване и смотреть в потолок. Он чувствовал себя опустошенным, будто Пирс разбила какой-то щит, загораживающий в его голове воспоминания и чувства. Именно за ним Винчестер прятал чувство вины, страх и надежду, самое нелепое из всех чувств в этом месте. Он почти готов был встать, чтобы собрать старенький диван и пойти прогуляться по пустынным бескрайним просторам, но комнату затапливает ослепительно-белый свет, который переливается всеми цветами радуги от всполохов молнии, сверкающей в проеме окна. От этой белизны режет глаза, от чего Дин закрывает веки и трет переносицу. Вдруг плечо обжигает, будто раскаленным металлом, а через мгновение он уже не чувствует своего тела, лишь скорость и невесомость, словно что-то очень сильно поднимает его в воздух. Последнее что видит Дин, перед тем, как почувствовать под собой сырую землю: шатенку, машущую ему рукой.***
Прошло несколько десятилетий, в Аду многое изменилось, включая главу. Кроули нравился Кэтрин намного больше Аластара: желтоглазый был через чур непокладистым и своенравным, новый же правитель отличался гибкостью взглядов и прекрасным чувством юмора. — Как ты думаешь, что больше всего ненавидят люди? — весело интересуется Кроули, без приглашения заходя в пыточную к Кэтрин. — Я думаю, что очереди, — отозвалась Пирс, кивнув на лавку, где своего часа ждало еще несколько грешников, болезненно жавшихся друг к другу. — Ожидание убивает. Кроули удовлетворенно кивает и рассеивается в клубах черного дыма. А уже через несколько дней Ад превращается для грешников в вечную очередь с перерывом на пытки. Кэтрин привыкла к Аду и его обитателям, привыкла к тому, что здесь чертовски холодно, даже когда спускаешься к огненным просторам, привыкла к тому, что уютная квартира, похожая на привокзальную комнату отдыха, уже давно пустует. Вот только каждый год, в день ее смерти, Пирс приходит в эту комнату и будто снова чувствует тепло и уют, что когда-то ей подарил Дин Винчестер: враг, палач, просто мужчина, так похожий на Стефана.