Просто помни

Ритсед, осторожно пригнувшись, вошёл в душное, никогда не проветриваемое помещение бара и с отвращением поморщился. Спёртый воздух тяжело навалился на непривычного к этому человека, и прежде, чем пройти дальше, он остановился, пытаясь приноровиться к вони. Впрочем, едва ли его всё ещё можно было назвать человеком. Мужчина быстро обежал взглядом практически пустой зал и, найдя того, кто был ему нужен, за барной стойкой, твёрдо приблизился к нему. – Добрый день, – негромко поздоровался тот, когда Ритсед сел рядом. – Добрый, – буркнул в ответ мужчина и осведомился: – Зачем было назначать встречу именно здесь? Ты же знаешь, я терпеть не могу подобные места… – Поверь мне, так надо, – хитро улыбнулся собеседник, но тут же снова стал серьёзен: – Перейдём сразу к делу? – Давай. Если честно, офицер, не понимаю, что тебе могло от меня понадобиться, – проворчал Ритсед, глядя куда-то в сторону. Офицер, немолодой уже мужчина с проступившей в густых черных волосах сединой, тоже отвёл взгляд и несколько гнетущих мгновений молчал, не решаясь начать разговор и не зная, как подступить. – Ты ведь понимаешь, что сейчас происходит в стране, – медленно, тщательно подбирая слова, начал он, – и чем это грозит нашему городу. Знаешь, что враги уже очень близко. Гораздо ближе, чем мы можем себе представить. Ритсед поднял на собеседника вопросительный взгляд; он прекрасно понял, что офицер попытался скрыть за расплывчатой формулировкой. – Будешь начинать отступление? По правилам военного времени основная городская власть концентрировалась в руках боевого лидера и – в мирное время – ведущего полицейского города. И именно он в случае необходимости мог отдать горожанам главное распоряжение: отступать или принимать отчаянный бой. Это поселение считалось в первую очередь ремесленным, воинов, умеющих обращаться с оружием и способных оказать полноценное сопротивление захватчикам, практически не было, а гвардия страны так и не подошла. Она сейчас сражалась где-то на севере – там, откуда и шли основные атаки. Однако часть вражеской армии сумела пройти через леса к восточным границам и теперь начинала нападение оттуда. Небольшому городку просто не посчастливилось стоять практически у самых границ, которые когда-то считались абсолютно надежными из-за того же леса. Когда-то. Теперь путь через лесную топь проложен, и скоро в это «окно» двинется основная сила врага. И до прихода гвардии местным жителям придётся спасаться самостоятельно, кто как может. – Других вариантов нет, – сдержанно кивнул офицер и снова опустил взгляд. Вновь возникла давящая пауза, которую робко нарушил Ритсед: – Дирен… – негромко позвал он. – А от меня-то что надо? – От тебя… – Воин сбился. Вздохнул, собрался с духом и бросился наконец в омут с головой: – Дело в том, что мы не успеваем. Они вышли из Пустых Лесов внезапно, и сразу двинулись в нашу сторону – видимо, знали, куда идти, благодаря разведке. Уверен, после прогулки в топях им необходимо отдохнуть и восполнить запасы воды и продовольствия. Поэтому они сейчас движутся прямо на город. И будут здесь уже ночью. – Снова пауза. – Мы не успеем отойти достаточно далеко. Теперь Дирен замолчал специально, чтобы дать Ритседу полностью осознать происходящее и проникнуться безвыходностью положения. Сейчас был вечер, солнце уже село, а значит, времени действительно оставалось критически мало. – Тогда почему ты медлишь? – наконец осторожно спросил мужчина. – Объявляй отход, может, успеете… – Да не говори ерунды, – перебил его офицер. – Ты не хуже меня знаешь, сколько времени займёт сбор жителей. Сейчас ещё никто ничего не знает, никто не готов, а без вещей и без еды сумбурно идти – такое же самоубийство, как и пытаться дать бой. К полуночи мы только-только выдвинемся, и как раз к тому времени, по подсчётам дозорных, могут подойти неприятельские армии. – Кстати, дозорных ты снял? – уточнил Ритсед. – Да. Враг уже находится примерно там, где стоят их башни, так что я не мог не отозвать их. – Это правильно, – рассеянно пробормотал он, осматривая полированную поверхность барной стойки. Дирен скользнул взглядом по пустым столикам, вздохнул и негромко продолжил: – Так вот, чтобы успеть отойти достаточно далеко, нам нужно время. Нам нужно, чтобы захватчиков задержали хотя бы на полчаса. Чтобы ты их задержал. Ритсед посмотрел в глаза собеседнику, но не увидел в них ни тени шутки. Лишь усталость, немую просьбу и… сожаление. Нелегко старому офицеру дались эти слова, ещё тяжелее были их последствия, но другого пути уже не оставалось. – Мы тут сидим уже минут пятнадцать, – проговорил мужчина, взяв себя в руки. – Возможно, именно столько мне и удастся продержаться. Не проще ли было не разводить беседы с изгоем, а начинать подготовку к отступлению? – Ты не изгой, Рит, и никогда им не был, – глухо произнёс Дирен, слегка опустив голову. – Ты доказал, что достоин оставаться в обществе, даже став оборотнем, и никто никогда не смел не то что прогнать тебя – даже оскорбить. Нам не важно, кто ты и кем становишься ночью. Нам нужна помощь. – Полицейский снова замолчал, а затем продолжил уже чуть громче: – А касательно твоего вопроса… Конечно, это было бы легче, однако ничего хорошего в таком ходе бы не было. Эта армия, что на нас сейчас идёт, никуда не денется. Она небольшая, пока что просто разведывательная, и всё же доставит немало проблем остальным городам и деревням, если её не трогать. Надо постепенно её численность сокращать, трепать и не давать расслабиться. И я знаю, что ты способен существенно её ослабить. Особенно ночью. Офицер внимательно, проникновенно заглянул в лицо оборотню и тихо, мягко, практически с мольбой прошептал: – Ритсед, пожалуйста. Дай нам шанс. Мужчина в задумчивости опустил голову и нерешительно произнёс: – Я ещё никогда не убивал, ты это знаешь… И никакого боевого опыта владения телом волка не имею. – Да, я знаю, что ты не убивал. Это было условием, по которому тебе разрешили остаться в городе. Не представляю, правда, каким образом тебе удавалось себя контролировать… – Не удавалось, – холодно перебил боевого лидера Ритсед. – Просто перед ночью я приковываю себя в сарае. Получается достаточно надёжно. – Знаешь, – задумчиво произнёс Дирен, – давно хотелось узнать. А как это – быть оборотнем? Не контролировать себя ночами, словно в тело вселяется кто-то чужой, терять своё «я»… – Извини, но объяснять это бесполезно. Тебе не понять этого, не побывав в волчьей шкуре, – жёстко усмехнулся оборотень. Офицер осёкся. – В любом случае, твоих умений и не потребуется, – продолжил он. – Чудовище всё сделает само, лишь выпусти его. Городской стены у нас нет – этой защиты никогда не требовалось, – а нападающие, вероятнее всего, пойдут с востока, не станут обходить город. Этот бар, – воин стукнул костяшкой пальца по стойке, – станет первым на их пути. Именно здесь ты будешь их ждать. Ритсед другим взглядом, уже по-хозяйски оглядел низкое душное помещение и еле слышно вздохнул. – Досадно будет погибать в таком месте… Офицер пожал плечами: – Ты сможешь выйти на улицу, когда они придут. Главное, не потеряй эффект неожиданности. – Это уж как волк решит, – буркнул оборотень и задумался. Погибать не хотелось, но ещё меньше хотелось бежать, позорно бежать, подставив родной народ, и навсегда войти в историю трусом. Вкупе с оборотничеством это станет клеймом, которое уже ничем нельзя будет смыть. Возможности жить среди людей уже не останется, а скитаться по лесам, окончательно превращаясь в животное… Оборотней ненавидят и боятся. Даже «свои», родные односельчане, с которыми он прожил всю жизнь, не смогли до конца принять его в новом виде, и всякий раз, когда он выходил на улицу, возникала неестественная тишина, натянутость. Разговоры не клеились, соседи его сторонились, дети напряжённо следили за его действиями, готовясь в случае чего немедленно кинуться бежать. Подсознательный страх неискореним. Ритсед усмехнулся каким-то своим мыслям и вдруг резко выпрямился. В глазах его загорелся странный, дикий, немного сумасшедший огонь. – Ну так чего ты ждёшь, офицер? – криво улыбнувшись, твёрдо спросил он. – Готовь отступление, собирай людей. Я не подведу – сделаю всё, что только сумею. Дирен тяжело, грустно, но при этом с облегчением вздохнул, поднялся и крепко пожал ему руку: – Спасибо, друг. Ты… ты нас спас. Поверь, горожане тебя не забудут. – Оставь ненужный пафос. Спасёшь их ты. И что мне эта память… Главное, о чём попрошу: вспоминайте меня человеком. Офицер кивнул, но уйти не смог, замялся. – Береги людей, воин, – тепло улыбнулся ему оборотень. – Пусть моя смерть будет не напрасна. – Я найду безопасное место. И… просто помни одно, – тихо произнёс напоследок Дирен, положил на стойку тускло блеснувший плоский предмет и, не оборачиваясь, вышел из бара. *** Ритсед сидел всё за той же стойкой, тяжело уронив голову на руки, и вслушивался во взволнованные голоса людей на улице. Затихающие голоса. Горожане уходили, покидали навсегда ставший опасным город, и всё сильнее становилась уверенность: всё правильно. Всё было сделано правильно, теперь остаётся лишь ждать финала. А потом… волк докончит дело. Волк будет погибать, но утащит за собой столько врагов, сколько сумеет достать когтистая лапа. Всё слабее становились чувства. Оборотень уже смирился с мыслью, что больше никогда не увидит солнце, смирился с тем, что жить осталось от силы несколько часов и что этот оборот будет последним. Уже не важно. Приняв судьбу, погибать проще. Проще смотреть в глаза смерти, когда знаешь, для чего погибаешь. Даже на войне далеко не каждый павший мог твёрдо сказать, что его – именно его – смерть была в тот момент нужна, что она спасла чьи-то жизни, что она слегка поменяла чьи-то судьбы. И кто бы мог подумать, что оборотню, отбросу общества, выпадет такая честь… Уходить не хотелось. Несмотря ни на что, ни на какие заверения, что так надо, что это долг, хотелось жить. Однако всё, чего теперь боялся Ритсед, это что волк побежит. Что чудовище тоже не захочет умирать. Оборот сдерживать крайне тяжело, но можно, и мужчина знал, что пару-тройку часов он продержится точно. Но если захватчики задержатся, он может не справиться, не удержать в себе зверя, и кто знает, что тогда будет делать волк, впервые получивший свободу. Вряд ли останется сидеть в провонявшем баре. Вряд ли. Ритсед встал и рассеянно прошёлся вдоль полок с винами – алкоголь посчитали не самой важной вещью и решили оставить в погибающем городе. Как бы оборотень ни пытался храбриться, как бы ни выглядел спокойно, всё равно нервы сдавали. Всё равно было тяжело и страшно. Он подхватил с полки первую попавшуюся бутылку, нашёл стакан – почему-то, выпивая в последний раз, хотелось сделать это культурно, – вернулся за стойку и плеснул хрустально-бордовой жидкости. Когда-то, когда Ритсед ещё был человеком, он не отказывался от алкоголя и в меру, по достаточным поводам, сколько позволяла работа, но пил. Став оборотнем, он полностью пресёк это увлечение и не то, что не прикасался к спиртному – даже в бар не заходил. Объяснить причину этого он не мог. Однако теперь хотелось хоть чего-то, что могло бы успокоить мысли и помочь собраться с духом, поэтому мужчина не стал отказывать себе в небольшом расслаблении. Хоть пару стаканов. Надо. Задумчиво потягивая крепкий напиток, он перевёл взгляд за окно. Привычный пейзаж, но теперь хотелось запомнить его во всех мелочах, подробно… Ритсед сам не знал, зачем. Просто необходимо было чем-то отвлечься от тоскливых размышлений. Луна, словно издеваясь, была полной и удивительно яркой, холодной, и оборотень с грустной усмешкой подумал, что это может быть хорошим знаком. По крайней мере, говорят, именно в полнолуние чудовище особенно сильно. Теперь эта сила будет направлена в полезное русло, а значит, не помешает её укрепить. И чёрт знает, что там с силой, но моральный дух далёкий спутник поднял. Было удивительно тихо, совершенно непривычно тихо для ночи в городе. Всегда где-то лаяли собаки, кто-то громко что-то обсуждал на улице, кто-то тяжело поднимал из колодца ведро ледяной свежей подземной воды. А теперь… будто бы все уже погибли. Будто лишь павшие духи теперь берегут этот город, только призраки и – он. Тоже уже не живой. Тоже ещё не мёртвый. Никаким планам не суждено было сбыться – Ритсед не успел допить даже первый стакан вина, не успел внимательно изучить знакомый с раннего детства пейзаж и не подготовился. Они просто пришли. И он почувствовал. Понял, что в городе призраков появились живые. Что пора. Пора отстоять свой дом, пора начинать бороться, пора выпускать животное, пора… доказать своё право называться человеком. Тяжёлые металлические сапоги вышагивали всё ближе. Что ж, значит, надо начинать представление. Ритсед твёрдо поднялся, достал из кармана оставленный ему офицером значок и крепко сжал его в кулаке. – Просто помни… – повторил он, разжал кулак и наконец отпустил соскучившегося по свободе волка. На врага. О каменный пол уныло звякнул старый золотой офицерский значок с простой официальной гравировкой и надписью: «Офицер Ритсед Малк».