Снова вместе, снова рядом.

Пока она вызывала бригаду нейрохирургов и анестезиолога, давала необходимые пояснения, Соколов позвонил своему учителю Ланскому. Со времени своего несостоявшегося отъезда он не общался с профессором — чувствовал вину. Константин Сергеевич тоже был обижен. Он не понимал мотивов отказа любимого ученика. Но в первую очередь он был медиком и знал что такое борьба за жизнь человека. Выслушав, не стал впадать в амбиции, продиктовал номер Климова. — Сошлись на меня в разговоре с ним, — напутствовал он ученика. — Думаю, не откажет. Когда все закончится, обязательно позвони мне. Нам надо серьезно поговорить, Илья… Илья Анатольевич. Климов тоже был прежде всего врачом. Он выслушал диагноз, результаты визуального осмотра, анализов и согласился с необходимостью срочной операции. — Я смогу приехать только завтра во второй половине дня. У меня обязательства перед своими пациентами. — Мы не можем столько ждать. Давление осколков на нервный ствол вызывает отмирание клеток. Вероятность парализации ног растет с каждым часом. Я буду оперировать, а вы консультируйте меня по телефону. — Как вы это себе представляете? — Включим громкую связь. Я буду проговаривать каждое свое действие, а вы будете направлять меня и подсказывать. Климов помолчал. Все это походило на авантюру, но кому же пробовать новое, рисковать, как не таким вот: молодым, напористым, дерзким. — Хорошо, — согласился он. — Готовьтесь к операции. Обрадовав Королеву хорошей новостью, Соколов направился в операционный блок. Женя поспешила за ним. — Ты куда? — удивился Илья. — Буду тебе ассистировать, — невозмутимо ответила женщина. — Женя, во-первых, это твоя близкая подруга, а значит, ты лицо заинтересованное, во-вторых, это не твой профиль, в-третьих, нельзя оставлять отделение без врача — операция займет несколько часов — в-четвертых,… — Это все отговорки. Сомневаешься в моей компетенции? — Евгения Павловна, как главврач больницы запрещаю вам принимать участие в этой операции, — приказным тоном отрезал Соколов и скрылся за дверью. Она поймет. Успокоится, все взвесит и поймет. Как же это мучительно трудно — ждать! Женя пыталась поработать с отчетами, но не смогла сосредоточиться. Все мысли были там, за стеклянной дверью операционной. Приехали Олины родители и это добавило нервозности и в без того напряженную обстановку. Антон находился в Москве, и позвонить ему решили когда появится определенность. Помочь сейчас он ни чем не мог. Королева немного успокоилась, поняла и приняла запрет Ильи. Нет, он не сомневался в ее профессионализме. Наоборот, любое ее замечание могло заронить в него сомнение. А в этом случае оно было неприемлемо. Он должен был действовать как хорошо отлаженная машина — уверенно, четко. Ведь он взял на себя ответственность за жизнь и здоровье пациентки. И понесет ее до конца. Как врач, как друг, как человек. — Это правда?! — с воплем ворвался в ординаторскую Мамин. — Правда, что с Олей… Ох, и кто только позвонил ему! Орет как базарная баба. — Слава, не истери! — поднялась из-за стола Женя. — Да, правда. На Олю в парке напал маньяк, изрезал лицо. Она упала и ударилась обо что-то твердое. Компрессионный перелом позвоночника. — Тогда почему ты здесь? — продолжал орать Мамин. — Ты должна быть там, спасать ее. — Да успокойся ты, — прикрикнула Королева. — Операцию проводит Илья Анатольевич. Он применяет новую методику, которую я не знаю. Нам нужно ждать. Легко сказать — ждать. Шел третий час операции. Олина мама устала плакать и заснула на плече у мужа. Тот тоже перестал рычать и клясться, что самолично найдет и разберет преступника на атомы. И теперь лишь поглаживал волосы жены и шептал, что все будет хорошо. Даже Женя задремала, положив голову на руки. Еще два часа томительного ожидания. В конце коридора послышался шум. Все дружно высыпали за дверь. Из операционной вышла бригада нейрохирургов. — Соколов — волшебник! — воскликнул тот что помоложе. — Он сделал невозможное! Врач постарше был более спокоен. — Операция прошла успешно. Но предстоит долгая реабилитация и лечение, — обратился он к Шмелевым. — Лицо я тоже осмотрел. Как только она восстановится, то можете искать пластического хирурга. — В Швейцарию поедет и на реабилитацию и на пластику, — буркнул отец. Вышел Илья. Женя метнулась к нему, спрашивая взглядом — как? Тот устало улыбнулся: — Похоже получилось. Голос слегка хриплый, вид уставший, но глаза блестят. — Завтра Климов приедет. Хочет сам все проверить. — Уже сегодня. Пойдем, я тебе кофе сделаю. А потом поедешь домой, поспишь. — Нет, я здесь останусь. Все равно скоро Климова встречать. Можно сколько угодно восхищаться мастерством врача, петь ему дифирамбы. А можно сварить кофе, укрыть пледом и выключить свет. Любовь не кричит восторженно. Она в заботе, в переживании, во внимании. Илья уснул, не дождавшись кофе.