Отрывки

После неожиданного дружеского жеста со стороны Кэнди стало легче. Немного. В тот момент, когда Пасифика приняла из ее рук леденец, что-то произошло, но что это было, она не понимала сама. Она, Кэнди и Гренда стали чем-то вроде коалиции, всегда могли помочь друг другу в случае необходимости или что-то подсказать. Конечно, в их общении по-прежнему ощущалась натянутость, но Пасифика чувствовала все больше расположения к ним и была уверена, что со временем вся неловкость исчезнет. Девочка уже не стояла таким особняком в классе, как в начале года, и это слегка грело душу. В целом, правда, дни оставались мрачными. В этом мраке прошла вся осень и началась зима. Приближалось Рождество, но это совсем не ощущалось. Слуги украсили дом, притащили огромную елку, но девочка знала, что это все не для атмосферы, не ради праздника и уж точно не ради нее. Все это ради очередного дурацкого приема, на котором она, разумеется, должна быть. В городе праздничная атмосфера была куда ощутимее. Ленивая Сьюзан добавила в своем кафе рождественское меню (ее печенье в форме елочек было невероятно вкусным!), Малыш Гидеон устраивал какие-то шоу на рождественскую тематику, повсюду висели гирлянды, елки и олени. Даже старик МакГакет вместо шляпы натянул колпак Санты Клауса. Пусть Пасифика и бродила по этим улицам одна, но там, вечером, наблюдая за горящими гирляндами, она верила во что-то лучшее. — Мисс Нортвест, — раздался рождественским утром голос дворецкого, когда Пасифика уже готовилась спуститься к завтраку. Она вопросительно посмотрела на него, перестав расчесывать волосы. — Вам письмо, — пояснил он. — Я подумал, что лучше отдать его сразу вам, — он улыбнулся сквозь усы. — Спасибо, — рассеянно пробормотала девочка, с удивлением взяв конверт в руки. — Не опоздайте к завтраку, вашим родителям это не понравится, — с этими словами дворецкий удалился, а Пасифика кинула взгляд на конверт — и чуть не завизжала от радости. Письмо от Мэйбл! Девочка уже хотела было прочесть его, но тут вспомнила предостережение о завтраке: у нее оставалось две минуты, а, зная Мэйбл, чтения там на полчаса. «Ожидание чего-то хорошего, когда оно совсем близко, всегда приятно», — сказала ей как-то подруга. «Прочитаю после еды», — решила блондинка, положив письмо на стол. Наверное, впервые с уезда Пайнсов она спустилась на завтрак с улыбкой. Ей не хотелось ни с кем ругаться, никому ничего доказывать. Просто хотелось поесть и прочесть письмо. — Не забудь, — деловым тоном напомнила ей мать, — что в четыре придет парикмахер. — Хорошо, — девочка кивнула, с аппетитом уплетая салат. На радостях она не заметила, как переглянулись ее родители, а после с подозрением посмотрели на дочь. Все привыкли, что по утрам Пасифика чем-то недовольна, ворчит, спорит и почти ничего не ест. Сегодняшняя ситуация — просто нонсенс. Впрочем, старшие Нортвесты недолго задумывались над этим: покладистая дочь — им же лучше. Может, хоть этот прием пройдет без приключений. А сама Пасифика уже и думать забыла о приеме. Наскоро проглотив завтрак, она бегом поднялась в свою комнату и заперлась изнутри: никто не помешает ей прочитать письмо от Мэйбл! Девочка открыла конверт и с бешено колотящимся сердцем развернула бумагу. Наконец-то новости от друзей! Должно быть, сама судьба решила, чтобы это письмо дошло к ней именно рождественским утром. Рождественское волшебство во всей его красе! «Привет, Сиф! Как у тебя дела? Как твои отношения с родителями? Надеюсь, что все хорошо! Обязательно напиши мне все-все в ответном письме, я буду ждать. У нас дома творится настоящий рождественский хаос! Вчера Диппер помогал папе поставить ёлку, а в итоге она упала прямо на них. То еще было зрелище: лежит дерево, а из иголок торчат руки и ноги и доносится зов о помощи. Было бы забавно, если бы потом папа и Диппер не ходили в царапинах по всему телу. Я делаю украшения и развешиваю их по всему дому. Пухля съел одну из моих бумажных гирлянд, пока я подвешивала снежинки к потолку. А еще я придумала новый способ, как сделать очень красивый браслет! Обязательно покажу его тебе, когда приеду летом, тем более что у дяди Стэна куча проволоки (надеюсь, что он не пожалеет ее для своей любимой племянницы). Кстати, с дядей Стэном и дядей Фордом мы переписываемся: они постоянно шлют нам письма. Представляешь, недавно они нашли на севере какое-то огромное, лохматое белое чудище! Дядя Стэн уже хотел поймать его, когда оно спокойно улеглось рядом с ними спать без малейшего сопротивления или страха. Теперь это их домашний питомец. Я предложила назвать его Лохматиком, но им почему-то не понравилось. Говорят, им не по семь лет, чтобы заводить зверьков с такими кличками, и что давать такое имя двухметровому зубастому очаровательному монстру глупо. «Зубастик» им тоже не понравилось. Диппер во время прочтения их писем постоянно восклицает что-то вроде «Ого!», «Невероятно!», «Поразительно!», а потом еще полчаса носится по дому в экстазе, перечитывая ту часть письма, которую написал дядя Форд (именно там содержится все научное, дядя Стэн больше жалуется на холода и мой колючий свитер — он его все-таки носит!). Следующую неделю Диппер убивается, что он не с ними и не может своими глазами лицезреть то или иное чудо. В школе устраивают рождественскую вечеринку. Жду ее с нетерпением! Я сделала нам с Диппером шикарные костюмы, правда, он отказывается надевать свой. Ходит и с серьезным видом бормочет что-то о дресс-коде. Но я все равно его уговорю! Не пропадать же моим трудам даром! Завтра мы с ним идем покупать всем подарки. Твой вышлем тебе почтой чуть позже. Передаю слово Дипперу». Пасифика заметила, что ее скулы разболелись от широкой улыбки, которую она не в силах была убрать с лица. Письмо было буквально насквозь пропитано Мэйбл. Девочка слышала ее голос в своей голове, почти что ощущала ее рядом с собой. Во второй части письма почерк был другой — Диппера. Куда более аккуратный и понятный, чем у подруги. «Привет, Пасифика. Вижу, что Мэйбл уже нажаловалась на меня. Но ведь согласись: если на праздник велено прийти в строгом костюме, то так и нужно сделать! А Мэйбл ходит и твердит, что это скучно, неинтересно и какой вообще праздник в строгом костюме может быть. И елка упала не из-за меня. Просто она была криво поставлена, а я на секунду отвлекся, потому что Пухля лег спать на мою куртку. И вообще, если бы Мэйбл лучше следила за своей свиньей своим товарищем, многих бед можно было бы избежать. Пухля у нас генератор чрезвычайных ситуаций (второй после своей хозяйки, конечно): то опрокинет шарлотку со стола, то съест рождественские украшения из бумаги, то потопчется в грязи и ляжет спать на диване в гостиной (я думал, что мама сошлет Пухлю обратно в Гравити Фолз вместе с нами в тот же день…). Кстати, как ты теперь относишься к физике? Я узнал много интересного!». Пасифика усмехнулась. Ровно в той же степени, в какой первая часть дышала Мэйбл, вторая выдавала Диппера. Внизу было приписано, уже снова рукой Мэйбл: «Мы очень скучаем по тебе. Не грусти и помни, что в любом случае все будет прекрасно! Твои друзья Пайнс». В довершение ко всему этому короткому, но невыразимо приятному для девочки письму был приклеен стикер: улыбающаяся рождественская елка. Пасифика никак не могла согнать улыбку с лица, да и не особо пыталась. Наконец-то весточка от Пайнсов! Они не забыли про нее, они действительно ее друзья. Девочку переполняли положительные эмоции. Казалось, что она не выдержит такого напора радости и просто лопнет, как мыльный пузырь. Одно только письмо от близняшек компенсировало все те хмурые дни, которые ему предшествовали, и все те, которые еще предстояли. — Я скучаю, ребята, — произнесла Пасифика, взглянув на письмо, которое все еще держала в руках. Летние дни калейдоскопом пронеслись перед ней, вызвав приятную тоску по семейке Пайнс. Блондинка перевела взгляд на часы. Было еще только десять утра, а парикмахер придет в четыре. Значит, она успеет написать ответ и послать кого-нибудь из слуг на почту. Или, может быть, даже сходит туда сама.