Назад в любовь

      — Никитос, давай быстрее! — злился я на друга, листая какой-то, первый попавшийся под руку, журнал, и даже не смотрел на содержание страниц, пока Ник шумел в примерочной. — У нас сегодня эфир, а я до этого хотел пожрать. Киоссе, не будь бабой и выходи быстрее!       — Не бурчи, как бабка старая, а лучше помоги выбрать, — шторка отодвинулась в сторону, а, а за ней стоял Никита с двумя абсолютно одинаковыми чёрными футболками с белой надписью, отличие в которых заключалось в том, что слова на одной находились спереди, а на другой — сзади.       — Ты дебил или что?! — в парня полетел журнал, с треском упав на пол и привлекая внимание всего персонала. — Простите. А из-за тебя, — эти слова уже были в адрес Киоссе, — конченого кретина, мы проторчали здесь кучу времени, чтобы ты выбирал между одинаковыми тряпками. Не беси меня! Жду тебя в машине.       Вернув глянец на законное место, я поспешил удалиться из магазина и из самого торгового цента, который порядком утомил меня за час с лишним времени. Вокруг было слишком много людей, что странно слышать от меня, ведь уже пора привыкнуть, и наших поклонниц, желающих получить автограф или фото. Голова гудела от количества дел и информации за день. Перед глазами появлялась словно какая-то пелена, застилающая всё впереди.       Именно поэтому я сейчас лежу на какой-то девушке, которую несколько мгновений назад сбил, не заметив. Неловкость ситуации возросла в разы, когда я понял, насколько это глупо и немного пошло выглядит. А вот девушке было совсем не до мыслей: она лежала, зажмурившись, и буквально оцепенела. Я, позабыв о всей тупости происходящего, то сужал глаза, то выпучивал их, ведь передо мной сейчас было лицо человека, которого я не видел уже порядка нескольких лет да и не особо желал видеть.       Когда мои мысли вошли в нужное русло, я тут же подхватился и вновь очутился на своих двух, а вот она так и продолжала оставаться на месте, но почувствовав облегчение в весе, открыла большие карие глаза. Раздражённо фыркнув, я протянул ей руку и помог встать. Брюнетка начала отряхиваться и поправлять свою причёску, в то время как я наблюдал за ней, выгнув бровь.       Серьёзно? Она сделает вид, что это просто нелепая ситуация после всего? Меня порядком бесит весь сегодняшний день, а не только ситуация с Ником. Девушка только собиралась уходить, скривив своё лицо от недовольства, как я схватил её за запястье, возвращая на место.       — И всё? Ты просто уйдёшь? — прошипел я, смотря прямо в глаза собеседнице.       — Мужчина, что вы себе позволяете? И вообще, с каких пор с незнакомыми людьми можно обращаться на «ты»? Могли бы для приличия хотя бы извиниться за то, что людей с ног сбиваете!       — Я не об этом, прости, настроение ни к чёрту. А ты не лучше, знаешь, делать вид, что не знаешь меня. Вот кто-кто, а ты как обычно испортишь настроение и пальцем даже не щёлкнешь. Одним своим видом просто заставляешь меня взбеситься и начать ненавидеть весь мир! Вот почему в этот грёбанный день в этом чёртовом торговом центре я встретил именно тебя? Это хуже, чем в Ад попасть. Господи, что же бу., — я замолчал, закипая от злости, наблюдая за тем, как в глазах брюнетки скапливаются слёзы, а губы, накрашенные бордовой помадой, подрагивали от каждого моего слова. — Ты плачешь? Как будто ты не знаешь моего мнения о тебе, не устраивай тут комедию.        Дальше случилось то, чего я точно не предвидел: она села на лавочку, что рядом с нами, и громко зарыдала, зарываясь в собственных волосах. Её лицо было прикрыто тёмными прядями, так что было видно только тело, которое время от времени вздрагивало.       — Даш? — я сел перед ней на корточки, пытаясь всмотреться в лицо, которое тут же появилось перед моими глазами, выражая небывалое удивление и даже страх. — Даш, прости, сорвался, просто ты…       — Откуда вы знаете моё имя? — Даша вытерла слёзы со своего лица и вновь уставилась на меня.       — В каком смысле? Пожалуйста, не надо вот этого снова. Мы слишком хорошо знаем не только имена друг друга.       — В том-то и дело, — истерика возобновилась с новой силой, но я вовремя одумался и сдержался.       — В чём?       — Примерно полгода назад, как мне рассказали, я находилась в каком-то банке во время его ограбления и случайно попала под пулю грабителей, — с каждой новой фразой мурашки покрывали моё тело. — От шокового потрясения я потеряла полностью память вплоть до собственного имени. Было это в каком-то городе возле Киева, и врачи долго не могли найти моих родственников. А потом, когда это всё-таки удалось сделать, оказалось, что моя мама умерла несколько дней назад. Я не смогла оставаться в той жизни, в которую меня впихнули, собственно говоря. Поэтому переехала в Москву, пытаюсь выживать и ничего не помню. Так мы что, знакомы?       В моей голове совсем не складывалось всё, что сказала только что Даша. Будто бы это правда шутка, неудачная шутка, которая ввела меня сейчас в ступор. Говорить или не говорить? Нет, стоит. Ведь несмотря на трудные и натянутые отношения, которых уже в принципе и нет, я реально тот человек, который может помочь ей. Не думал, что это свалиться мне на голову.       — Даш, послушай, — я взял её ладони в свои и крепко сжал, — то, что я тебе сейчас скажу, это не шутки, не приколы, я не издеваюсь и не прикалываюсь над тобой. Я — твой бывший муж. Мы были женаты 6 лет назад.       — Не может такого быть? — она чуть ли не открыла рот от удивления. — Вот почему ты так отреагировал на меня. А как тебя зовут?       — Я — Артём. Артём Пиндюра.       — Почему мы расстались? — не переставала отставать Даша.       — Не принимай это сейчас близко к сердцу, я просто тогда был начинающим музыкантом, а ты не совсем верила в меня, да и к тому же мы были слишком молодыми.       — Это.слишком сложно, Артём, — она часто захлопала ресницами. — Ты можешь, если тебе не трудно, рассказать какой я была, о моих привычках или особенностях?       — Могу, только знаешь, давай пройдёмся подальше?       Мы быстро покинули здание, я предварительно написал Киоссе, что отлучусь на какое-то время, и пошли в непредусмотренном направлении.       — Не знаю с чего начать, мне тоже, знаешь, трудно сейчас. У нас была тогда своя большая компания, много друзей, постоянные тусовки, и мы были частыми гостями на них. Ты, кстати, была самой завидной там девушкой. Да-да, — кивал я в ответ на смешок девушки, — жаль, что ты не помнишь, сколько было драк и потасовок из-за тебя. Угадай, кто был инициатором? — я легонько ухмыльнулся. — А потом мы съехались, и всё это прекратилось. Ты превратилась из такой тусовщицы в домашнюю девушку, и я, честно признаться, не мог налюбоваться тобой и твоими действиями. Было трудное время тогда, и денег не особо, хоть я и вкалывал. Ты была не против моего увлечения музыкой, но не воспринимала это всерьёз и всякий раз злилась, если я поговаривал о том, как бы вывести её в свет, утверждая, что денег на запись тем более нет. А знаешь, забудь о этом, вот серьёзно! — я вскочил на ближайший бордюр, удерживая равновесие. — Сейчас я поведаю тебе историю той Даши, о которой, кроме меня, не знал никто. Слушай внимательно. Каждое утро для нас с тобой начиналось совсем не с кофе, не смущайся, это правда было волшебно. Поэтому мы постоянно с тобой опаздывали куда-то. А ещё ты прекрасно готовила завтраки в постель и роняла их в постель. Было пару раз такое, — мы не сдерживали смех и свои эмоции в данный момент. — Ты всегда кривлялась перед зеркалом, когда я брился, а я не упускал момент, когда ты красилась. Ещё у меня был любимый твой комплект белья, которое ты надевала в особенных случаях. Именно поэтому я вкушал те моменты с особым наслаждением.       Однажды ты решила поиздеваться надо мной и побрила мне ноги, когда я спал. Ору тогда было, что весь Киев слышал. А во время наших ссор ты придумывала особые издевательства надо мной: и татуировки мне маркером дорисовывала, и краску в шампунь мешала, и вещи прятала, даже носки мои рвала, чтобы уйти не мог.       Но есть одна вещь, которую я никогда не рассказывал даже шесть лет назад. В тайне ото всех и даже от меня ты создавала прекрасные картины на ткани. Я никогда не видел более прекрасного и не понимаю, почему ты это скрывала. Я увидел тебя однажды ночью, когда раньше вернулся с работы. Эта картинка и сейчас перед моими глазами: ты сидишь на полу, тебя освещает приглушённый свет, ты вся в краске, сосредоточенная, напеваешь себе мелодию под нос и делаешь плавные движения руками, словно и не касаясь полотна кистью. У меня мурашки сейчас от моего рассказа, честно.       — А после нашего развода ты любил меня ещё? Или чувства остыли раньше? — мы остановились.       Сейчас для меня будто бы что-то перевернулось в голове, и я понял, насколько всё, что мы сотворили тогда, в 20, ничтожно и бессмысленно. Все наши ссоры и конфликты, недопонимания и перепалки, раздоры и контры — это всё было зря и «закрывалось» теми счастливыми и по-особенному приятными мелочами и моментами. Всё, что мы так долго и трудно строили, было разрушено не из-за чего. Да, пусть то, что она не верила в меня, и было обидно и ужасно злило, но и Дашу можно было понять. Всё же ей было трудно в материальном плане, и она хотела хорошего будущего, возможно, для наших ещё незапланированных детей. И самое смешное то, что для того, чтобы это понять, мне пришлось долгих шесть лет жить новой жизнью, в которой, оказывается, её и не хватало. И осознал я это именно сейчас, когда она свалилась на меня совершенно неожиданно. Осознал, что до сих пор люблю, хоть и было десяток романов с разными девушками. Люблю такую, какой она была, не обращая внимания на негативные моменты, люблю сейчас, когда она совершенно чиста передо мной и не держит зла, как и я. Отпустил. Весь негатив, что так долго сидел во мне, резко покинул мою душу, запуская новый порыв чувств. Не переставал любить. Никогда.       — Не остыли.       — Не могу представить то, что ты чувствуешь сейчас. Для тебя это в два раза страннее, чем для меня.       — Ты можешь сейчас представить, что твориться у меня внутри, — я взял её ладонь и приложил к сердцу, которое сейчас стучало в ужасно быстром ритме. — Да, это будет звучать сейчас очень странно, как и твоя история, но это что-то нереальное. Я понял, что всё ещё люблю эту Дашу, мою Дашу, которая была личным сортом уюта, любви и тепла, которая как никто другой оберегала и поддерживала меня, не вспоминая последние месяцы нашей жизни, я не хочу больше совершать ошибок. Я хочу всё вернуть, в том числе и твои чувства. Я всё ещё люблю тебя. И прости за это.       Понимая, что ошарашу её своими поступками, я, не медля, наклонился к её лицу и легонько коснулся губами её дрожащих губ, будто бы боясь отпугнуть её. Но противостояний не было, и я стал увереннее углублять поцелуй. Как же давно я не чувствовал вкус этих любимых губ, что даже успел забыть его. Мои руки медленно начали опускаться на тонкую талию, заставляя Дашу вздрогнуть от неожиданности. Я слышал, как она тяжело дышала, дрожала в моих руках, неуверенно касалась моих рук, плеч, шеи, прижималась ближе, а потом так же резко возвращала былое расстояние. Вокруг остановилось время, мы были в своём мире.       — Тёма! Тёма-а-а!!! — в ушах раздался оглушающий крик. — Пиндюра!!! Господи Боже мой, вставай уже! — в комнату ворвался Киоссе с огурцом в руках, громко хрустя ним.       — Я щас не понял, — я подорвался с кровати и уставился на друга. — Почему мы здесь?       — А я вчера говорил, что не надо было пить, — он смотрел на меня из зеркала. — Кстати, заедем в торговый центр перед эфиром? Я там такие две классные футболки на днях видел. Я жду тебя на кухне вместе с завтраком.       — Как? Да не может быть! Я только что был с ней там, — шептал я себе под нос, выискивая в постели телефон. — Надеюсь, она не сменила номер, — я стучал пальцами по прикроватной тумбе, слыша в трубке долгие и мучительные гудки, которые всё никак не хотели прекращаться.       — Алло. Даша?