Эффект куклы

- Я не сразу поняла, как сильно изменила меня эта война. Во время Битвы за Хогвартс, я видела как один за другим погибают мои друзья: Ремус, Тонкс, Фред. И другие смерти, много смертей. Сотни трупов… Я сама не заметила, как стала применять страшные темномагические заклинания, ведь невозможно Ступефаем отразить непростительные. Я раз десять применяла сектусемпру, ту самую, за которую когда-то гнобила тебя. Гарри хотел перебить ее, сказать, что тогда была война, люди сражались за свою свободу и не важно, какими методами, но боялся, что прервет ее и она замкнется, не будет рассказывать дальше. К тому же она умная девочка, и без его банальностей знает, что на войне, как на войне. Но раз не смогла себя оправдать, значит было еще что-то… Надо выслушать до конца, и уже потом выступить с защитой, успокоить, утешить – сделать хоть что-то, чтобы помочь снять душившую ее боль и еще, похоже, громадное чувство вины. - Пока мы хоронили павших, пока восстанавливали разрушенное, я не задумывалась о том, что со мной не так. Потому что со всеми было все не так. Но уже совсем скоро Рон стал снова звать меня на свидания, вы с Джинни занялись карьерами, а все свободное время не выходили из спальни, Флер забеременела, Невилл и Луна отправились в джунгли с экспедицией Рольфа Скамандера. Когда я видела, как вы все нашли в себе силы, чтобы жить дальше, понимала, насколько же я ущербна. Мальчишки часто играют в войну, иногда и девчонки с ними за компанию. Когда это игра, это не страшно. Страшно, когда война начинает с тобой играть. А у меня сломалась кнопка «стоп», и «пауза» западает. Я все еще играю в войну, Гарри, он-лайн играю. Я не жалею ни одного убитого мною Пожирателя - те твари это заслужили, видит бог, заслужили. Я жалею о том, что сотворила с собой. Первый инцидент произошел в Австралии, когда я отправилась за родителями. Я тогда очень волновалась перед встречей, сомневалась, хватит ли мне опыта, чтобы без последствий для их здоровья снять наложенные мною чары и вернуть им память. Поэтому, видимо, и ошиблась при перемещении. До дома родителей было еще несколько кварталов. Аппарировала я в не самый благополучный район. Совсем-совсем не благополучный… Но тогда я этого не знала, поэтому решила пройтись пешком. Они появились внезапно, свернув в тот переулок, из которого я выходила. Трое молодых подвыпивших людей, мальчишек по сути, не многим старше меня той, восемнадцатилетней. Гермиону стало колотить, несмотря на то, что еще не успело сильно похолодать и она еще плотнее обхватила колени руками. Всхлип она подавила, закусив костяшки пальцев. Гарри и самому стало жутко, так как варианты развития событий при встречи в темной подворотне молоденькой девушки с не обремененными моралью индивидами особым разнообразием не отличались. Но терзаться муками совести за то, что подбил Гермиону на откровенность, Гарри себе запретил. Она же молчала, все это время молчала, вплоть до исчезновения даже виду не подавала, что внутри ее царит такой ад. Призвав из дома еще один плед, он набросил его на вздрагивающие плечи подруги. А потом еще призвал недавно встреченную корягу и развел костер. И когда и после этого Гермиону продолжило потряхивать, он подтянул ее выше, к своему теплому боку. В такой позе было удобно плотнее спеленать подругу, а ее дрожащие холодные пальцы согреть в своих ладонях. - Гарри, они даже ничего сказать не успели. Просто шагнули на меня из темноты, а я... я… Я даже не вспомнила про «Ступефай, я сразу применила к ним режущее. Не задумываясь, понимаешь? А они же мальчишки совсем, они может и не хотели мне ничего сделать, а я…я…Я их едва не убила, - Гермиона не рыдала, она выла от боли, молотя головой о плечо Гарри и судорожно сжимала пальцы, непроизвольно впиваясь ногтями в его ладони. Все слова утешения застряли в горле. Гарри не знал, что сейчас сказать Гермионе. «Это посттравматический синдром. Довольно частое явление. Да после войны оно у каждого встречного наблюдалось. В том числе и у меня»? Глупо. Не такой умнице, как Гермиона Грейнджер, Гарри должен объяснять про ПТС. Она и без него об этом все прекрасно знает. Но эти знания ей не помогли. Втирать про инстинкт самосохранения он тоже не мог. Любой нормальный маг при встрече с потенциальной угрозой, постарался бы сразу же аппарировать или просто сбежать. Смельчак вступил бы в бой, начав как раз таки со «Ступефая». А вот как раз таки Пожиратель, не задумываясь применил бы смертельно опасное заклинание. На наличие проклятий и их остаточного следа, Гермиону, как и всех участников сражения, проверяли в первую очередь там же, в Большом Зале Хогвартса. Значит и чужим вмешательством Гермиона не могла себя оправдать. Берсерк бы сразу обнаружили. Его тогда с девяти человек сняли - уж больно не хотели терпящие поражение Пожиратели, уйти, не хлопнув дверью. Вот и оставили бомбы замедленного действия. Но на Гермионе такого проклятия не было. К тому же Гарри отчетливо слышал, как Гермиона сказала: «первый инцидент». Значит были еще. Бедная, бедная девочка. - Я не могла остаться, Гарри. Ты прав, я сбежала от себя самой, потому что очень боялась того, что следующим, кто напугает меня, может стать Рон, неожиданно подкравшийся со спины, или Тедди, взявший привычку выпрыгивать из-под стола, или налетевшая мне на спину Джинни, или ты. А в момент испуга я совсем теряю контроль над собой. Я старалась, я честно старалась. Я пила зелья, консультировалась и с целителями и с обычными психологами. Отдых, витамины, антидепрессанты, дыхательная гимнастика, гипноз, даже йога – я все перепробовала. Но второй приступ лишил меня надежды на то, что у меня есть время, так как случилось то, чего я больше всего боялась. Рон не помнит – я подтерла ему воспоминания, пока залечивала нанесенную мною же рану. В тот день он напросился на ужин. Я честно предупредила его, чтобы он вошел как полагается, через дверь. Но он решил сделать мне сюрприз. Аппарировал сразу в квартиру. Я была на кухне, чистила овощи, когда он подкрался ко мне со спины. Просто обнял, поцеловал в плечо, а я… Я как была с ножом в руке, так с ним же и развернулась. Выпуталась, поняла, что это просто Рон с бутылкой вина, цветами и рукоятью ножа, торчащей в бедре… Вот тогда-то я и написала те письма и исчезла, чтобы лечиться на расстоянии от вас. И вот надо бы что-нибудь сказать, но вот что? О том, что она не виновата? Засмеёт. Тогда кто виноват? Волдеморт? Нет, точно засмеёт. Сказать о том, что теперь она не одна? Ну, так это она сама теперь знает. Вот он, никуда не уходит, сидит с ней рядом. И без нее точно никуда и не уйдет. И Гарри промолчал. Лишь крепче обнял уже беззвучно плачущую девушку к себе, невесомо целуя вьющиеся на макушке прядки. А она, осторожно высвободив свои ладони из его захвата, тоже крепко его обняла. Гарри не знал, сколько они так просидели, но точно помнил, что Гермиона уснула первой, потому что почувствовал, как она стала заваливаться на него. Соскользнув с плеча, ее голова стукнулась о его грудь, а потом тело девушки мягко перетекло в лежащее положение. Конечно, надо бы отнести ее в дом, да и сам он уже активно клевал носом, но шевелитсься, куда-то подрываться абсолютно не хотелось. Закат на Драконьей Горе был потрясающий, оставалось надеяться, что и рассвет не подведет. И наколдовав над собой защитный купол, вплетая в него согревающие чары, Гарри вытянулся рядом с Гермионой и тоже заснул.