Трава и железо

Косят траву. И повсюду теперь запах скошенной травы, тяжелый, дурманящий, пряный. Он темно-зеленый и тягучий, как абсент. И такой же горький: жги – не жги сахар случайных встреч, пропускай – не пропускай через него упругое, нагретое в собственных ладонях тело «сегодня», на языке все равно остается горечь… Запах скошенной травы... И мысли поневоле становятся темно-зелеными, заволакиваются воспоминаниями и вновь звучат где-то там, вне самого тебя, в углу старой обшарпанной кухни, придавленные грудой смятых листов, исписанных бисерным почерком… А у меня никогда не было бисерного почерка – я всегда писала крупно, четко, ровно. Как-то даже вызывающе четко – на, мол, смотри, вот я: от начала и до конца, от первого слога, до последнего. Вот все мои неловкие запятые и болезненные многоточия, вот мои твердые, жесткие точки. Метки. Стигматы, не дающие забыть, где в мою душу входила раскаленная игла жизни. Меня сшили наскоро, через край, грубой паучье-серой ниткой, а там, где нитки не хватило, поставили железные скобы. Нет, не болит. Все срослось. И железо теперь чувствуется только в душном разговоре да иногда проступает ржавчиной лихорадочного румянца. Вот только буквы остались полностью железными. Как крохотные, внутренне собранные солдатики, готовые миллион раз потерять, чтобы всего один раз найти, выстраиваются они по всем правилам военной науки в ряды и колонны и, не тянутся, маршируют к единожды намеченной цели. Некоторые падают по пути и остаются вечными памятниками самим себе. Застывшие капельками железа молчаливые отметины моих слез. И снова будет запах скошенной травы, тягучий, зеленый и горький, словно абсент. И белое, обрамленное копеечной занавеской, окно в дождливое лето. И будет привкус железа в воздухе. И буду я.