Вместе. Навечно.

Инуяша! Сидеть! И странная кровавая пелена перед ярко-красными глазами, с вертикальными зрачками, рассеялась. А он остался. Он и мертвые тела вокруг него. Разорванные в клочья, залившие кровью сухую землю трупы. И Кагоме. Дрожащая, испуганная, кажется, готовая разреветься, Кагоме. Опять. Что произошло? Неужели это он вырезал всех этих людей? Нет! Он не мог! Кагоме бы ему никогда не позволила убить их! Вот только с вязкой красной жидкостью, застывшей под когтями, и медленно стекавшей по пальцам, поспорить было трудно. Он убил их. Но ведь он не убийца!

Не убийца?

Дожил, сам себе врет. Ему далеко не впервой убивать людей. Так почему вдруг стало так противно? Запах крови он раньше не замечал, а теперь бьет прямо по чуткому носу. Когда-то давно, еще в детстве, он впервые убил человека. Тогда он плакал от осознания того, что он — убийца. А запах крови с испачканных когтей не могла смыть никакая вода, он противно бил по носу, вызывая тошноту. И было так плохо-плохо на душе, словно что-то в нем оборвалось, что-то, что помогало ему оставаться милым мальчиком с большими золотыми глазами. Но милые мальчики долго не живут. В этом мире выживает тот, кто умеет за себя постоять. Выживают сильнейшие. Он очень хорошо усвоил этот урок. И мальчик с наивными глазами цвета солнца исчез, а на его место пришел демон с озлобленным взглядом золотых глаз. А теперь все по-новой. И вновь покрасневшая вода стекает по пальцам, забирая с собой кровь, но оставляя запах, словно лишний раз напоминая ему: «Ты — убийца». И словно что-то ноет внутри. Он бы, наверное, даже вновь заплакал. Если бы давно не разучился это делать. Ведь он — парень. А парни не плачут. Никогда. А это Кагоме перевернула весь его мир с ног на голову. И поэтому, когда она, тем же вечером, резко прижимается к его спине, ложа руку на его плечо, он лишь едва ощутимо, сожмет ее руку в ответ, игнорируя то, как алый закат, будто в насмешку окрашивает его руку в красный. Она ничего не говорит, да и это, наверное, к лучшему. Он бы все равно не нашел, что ответить. Он не хотел никого убивать, просто… так вышло. Но разве это оправдание подобной резне? Не оправдает его и то, что он не контролировал себя. Разве об этом он мечтал всю жизнь? О такой силе? Разве он хотел стать таким демоном? Он хотел быть, как Сещемару, или даже сильнее, чтобы заставить этого ублюдка подавиться своей же кровью. Но тот, кем он стал… Он не хочет быть сумасшедшим кровожадным убийцей. Не теперь. Завтра все вернется на круги своя. Завтра он вновь станет невыносимым двухвековым придурком, с жуткий характером, а она — девочкой-подростком, которая вынуждена терпеть его замашки. Они опять будут ссориться, она — кричать на него и уходить домой, ругая его последними словами. А сегодня, сейчас, она сидит, прижавшись к его спине. Он просто есть. Она рядом. И они вместе. Вместе. Навечно.