Хватит меня рисовать!

      Кажется, свой первый рисунок для меня ты подарила на наш первый сольник. В мою память чётко врезались твои карие, почти чёрные глаза, отображающие восторг и растерянность одновременно. Ты сразу показалась мне другой: не фанатка. Ты не визжала и не просила фотографию или автограф, просто отдала рисунок и ушла. Я запомнил твои холодные руки, которые невозможно забыть из-за теплоты, исходящей от меня. На твоих ногтях была белая краска, которая чуть ли не въедалась и не сливалась с бледной кожей, что так сильно выделялась на фоне копны ярко-рыжих волос. Жаль, ты потерялась тогда среди толпы.       Я вернулся домой под утро, окрылённый первым настоящим и большим концертом. В руках не помещались все подарки и плакаты от поклонниц, так что половина осталась точно в багажнике. Но твой рисунок стопроцентно в одном из пакетов.       Я посмотрел на полку, заваленную кучей портретов и артов. Если разложить всё, что там находится, то сразу может показаться, будто это полные галлюцинации. Хотя, приложив к ним всем твой подарок, он будет казаться ярчайшим пятном среди них всех. Я присматриваюсь к штрихам, нанесённым на бумагу простым карандашом, сев на кровать и подмяв под себя ноги. Они выглядят несколько неаккуратными, будто ты делала это в спешке. Недалеко от левого края, прямо посередине по вертикали замечаю стёртую бумагу, словно по ней тысячу раз провели резинкой. Я дотрагиваюсь до этого места подушечкой пальцев, и на них тут же остаются белые «крошки».       С этого дня твой портрет украшал одну из моих стен. Странно, но он привлекал меня своей неряшливостью. Не то чтобы это трудно было назвать рисунком, но ты явно особого внимания не уделяла. Я не упрекаю. Это выделяет. На нём не было твоей подписи и даже малейшего упоминания об авторе.       Парни никогда не понимали, почему я уделил этому клочку бумажки такое видное место. «Это — не шедевр и не произведение искусства», — вторили они. Согласен, хотя это как твоя изюминка, отделяющая от других. Именно поэтому «ты» и не осталась пылиться среди остальных.       Каждый день я засыпал и просыпался, глядя на собственные черты лица, выполненные в твоём исполнении. Они совсем не похожи на настоящие. Там отображается то, что ты думаешь обо мне, или же как я выгляжу в твоих глазах. Признаюсь, иногда это нравится мне больше, чем оригинал в зеркале.       Следующие два месяца были для меня словно в тумане. Каждый концерт я выискивал тебя в толпе бандиток, будто бы хотел вновь получить от тебя подарок. Я всячески отталкивал мысли от себя типа того, что влюбился, но они сами настигали меня, как гопники в подворотне, и замыкали в неком пространстве. Мимолётные романы и интрижки не помогали совладать с собственными мозгами, и, не видя смысла скрывать это от самого себя, я признал — влюбился.       Каким бредом казалось то, что мои мысли заполнены тобой. Той, имя которой я даже не знаю, не знаю её голоса, возраста, привычек, целей, принципов и предпочтений. Я не знаю абсолютно ничего, и это притягивает как к книге, которая на протяжении долгого времени стоит на витрине, ты проходишь мимо, и она мелькает перед глазами, её яркая и необычная обложка с интересным переплётом. А что внутри? Каково содержание? Теперь это совершенно не казалось бредом, а правдой, которую я так глупо пытался отстранять от себя.       А в феврале я вновь ощутил эти холодные руки и два бегающих в разные стороны глаза, которые прожигают меня тёплым взглядом. Я не верил. Серьёзно не верил, что найду тебя среди всех. На этот раз ты была несколько мягче и расслабленнее. Может, потому что отдавать мне рисунок было не в первый раз?       Тогда ты приехала из Москвы в Питер. Или ты в октябре приезжала специально в главный город России из её культурной столицы? Даже здесь ты меня запутала. Твои рыжие густые волосы были собраны в высокий хвост, и пару прядок, не желающие «сидеть смирно», выбивались из причёски.       Я опять и опять отмечаю для себя в голове в каком-то блокнотике, что ты снова отличилась. Когда все буквально задарили меня копиями блондинистого певца, ты отдала мне портрет, где нарисовала таким, каким запомнила или каким всё же видишь для себя. Чёрт, но я опять не понял. Опять не понял почему ты другая? Почему опять была спокойнее летнего ветерка, которого тогда так не хватало. Я точно был уверен, что ты не увлекаешься нашим творчеством до умопомрачения, да и вообще, что не знаешь, кто такие Артём и Никита. Кажется, тебя это не волновало. А что тогда?       С того дня ты, можно сказать, преследовала меня везде: на концертах, на эфирах, на съёмках. А я вновь засматривался на тебя, Лисёнок. Да-да, не зная твоего имени, я должен был хоть как-то называть тебя. И ты каждый раз дарила мне новые и новые портреты, и я был разным абсолютно на каждом. А однажды я получил от тебя не привычный лист бумаги, а обёрточную бумагу с чем-то внутри. Но ты вновь заворожила меня своим спокойствием и абсолютной безэмоциональностью, что я в сотый раз не смог заговорить. Руки даже в марте стали горячими и немного влажными, а к щекам прилила краска, почувствовал себя стеснительным первоклассником. Очнулся я только сидя в машине Пиндюры.       — Слушай, Толян, эта рыжая, которая везде таскается за нами, она же всегда тебе рисунки давала, а сегодня какую-то пачку сунула, — обратился с заднего сиденья, вечно залипающий в телефон, Киоссе. — Я бы не спешил её открывать. Может, она шизофреничка и всё это время желала убить тебя?       — Малой, ты дебил? — я развернулся, когда мы остановились на светофоре. — Она совершенно нормальная и обычный талантливый человек, которому нравится наше творчество, — с каждым словом я всё больше и больше понимал, что вру самому себе. Я же и в самом деле даже не знаю кто ты.       — Но на фанатку она и не смахивает, уж больно спокойная и не лезет особо. Просто как-то странно ездить за нами везде и всего лишь отдавать рисунки, — не унимался Никита.       — Кис, ты и правда что-то себе придумал. А если вдруг ей важна атмосфера концертов или эмоции, исходящие от нас? — подал голос репер. — Эх, всё равно этих баб не понять.       Ну, да, Тёма оказался прав. Тебя я точно понять не могу. И как так вышло, что влюбился? Хотя не уверен, что это называют любовью. Я будто питаюсь мыслями от тебе, как вампир, моим глазам нужно видеть такие же карие очи, рукам ощущать то, чего ты касалась буквально несколько часов назад. А если я хочу коснуться тебя или твоих губ? Нет, неправильно это.

***

      Июль постепенно передавал свой трон августу, а солнечные лучи разбудили меня в мой собственный день рождения. Точнее они дополнили моё пробуждение, ведь в большей мере я встал из-за жутких криков, доносящихся с улицы. Продрав глаза ото сна, я свесил ноги с холодной и одинокой постели, на которой уже давным давно не лежало изящное женское тело.       Связь с тобой (которой в принципе и так не было) оборвалась тогда в марте после эфира на Love Radio, когда мы представили новую песню. Тогда ты подарила мне свёрток чего-то, что в реальности оказалось футболкой с нарисованным портретом меня в окружении множества фигур, похожих на людей. Это вроде отсылка на окружающих фанатов. Я не снимаю её никогда, если нахожусь дома, а без неё чувствую себя не комфортно. Одурманен всем, что касается тебя. Это последний твой подарок.       Я не знаю, почему всё так случилось. Или тебе не понравилась песня, или ты разочаровалась в нашем творчестве…или во мне? Да, скорее всего причина — это я. К Нику и Тёме ты никогда не подходила и даже не смотрела в их сторону.       Крики не успокаивались, а наоборот — только усилились. Подбежав к окну, который выходил во внутренний дворик, я увидел под подъездом огромный собственный портрет, обрамленный надписью «С Днём Рождения» и нарисованными шариками вокруг, а рядом — тебя.       Я сошёл с ума, определённо, иначе как объяснить то, что сейчас из окон своей квартиры я вижу девушку, о которой думаю уже почти год? Ты такая красивая даже издалека, я всё время твердил это себе. Даже в тот момент, когда на тебя орут мои соседи, явно недовольные тем, что кто-то разрисовывает «новенький» асфальт краской из балончиков, ты ищешь глазами нужные окна и останавливаешь свой взор, когда встречаешься со мной взглядом на расстоянии семнадцати этажей. Твоя рука неуверенно поднимается, и ты машешь мне аккуратной ладошкой, испачканной в жёлтой краске, который ты только что закончила писать надпись. На твоём лице появилась до жути милая и искренняя улыбка, которая ослепила меня даже так далеко. На тебя обрушивались вопли и даже маты от жителей дома а-ля «Безмозглая фанатка, вали отсюда, совсем уже из ума выжили». А ты как будто ограждена невидимым шаром, который не допускал негативных высказываний в твой адрес. Я не верю, Лисёнок. Как ты меня нашла?       Забывая обо всём на свете и даже о том, что не закрыл входную дверь, я помчался вниз, не допуская того, что рыжая сейчас может уйти, так и не позволив наладить с ней контакт, ведь по сути она, как и обычно делала, «отдала» мне свой подарок, после чего всегда просто уходила. Но нет, не в этот раз!       Она, видимо, ждала, когда я выбегу, потому что мы сразу встретились глазами, как только открылась дверь подъезда. А у тебя такие нереальные ямочки, когда ты улыбаешься, Лисёнок. А почему ты не делала так раньше?       — Привет! — ты подходишь ближе, не выпуская из рук балончик. Я замираю, вслушиваясь в, сказанное тобой, слово. Смакую его, словно это давно желанная сладость, которую я наконец заполучил. Твой голос такой нежный с лёгкой хрипотцой, которая украшает и в миллионный раз выделяет тебя среди всех.       — Привет, — я шёпотом, не узнавая собственный голос, отвечаю тебе на расстоянии пары метров. — Ты… Я…Очень здоровский рисунок, и это неожиданно, спасибо, — мямлю я, всматриваясь в карие глаза, в которые из-за ветра лезут рыжие пряди.       — Я старалась, — она краснеет. — С Днём Рождения, Толь.       Лисёнок неуверенно подходит ко мне и, приподнимаясь на носочках, обвивает шею руками, прижимается ближе, с каждым движением становясь смелее. Я заключаю её в тёплые объятия, шепча незаметное «Спасибо», и прикрываю глаза от наслаждения. Сколько ночей я мечтал об этом моменте, сколько раз прокручивал эту картинку в голове, сразу же выбрасывая её и думая, что это нереально.       — Как тебя хоть зовут? — я отстраняюсь, но оставляю свои руки на хрупких плечах.       — Рената, — на выдохе говорит она, тут же начиная лепетать: — Толя, ты не подумай, я не обезумевшая фанатка, которая достанет тебя даже возле собственного дома, и не гоняюсь за тобой по пятам, я вполне адекватна, немного меры не знаю правда, но…       — Я тебя помню, — она немного приоткрыла рот от удивления, но тут же сжала губы в тонкую полоску. — Помню все твои рисунки, подарки, портреты. Ты не заметила, что я вышел в твоей футболке? — Рена тут же опустила глаза ниже, натыкаясь на белую ткань, и легонько улыбнулась. — Мне почти год было интересно, почему ты так выделялась среди всех, но упорно приходила почти на все концерты? — мы переместились на лавочку около подъезда. — Неужели не хотела автограф или фотографию на память?       — Нет, — спокойно ответила она, меняя выражение лица на привычное для меня. — Я не интересуюсь вашей группой, не знаю ваших песен наизусть, у меня нет чехлов, футболок, кепок, тетрадочек и блокнотиков с вашими изображениями. Не обижайся, но ваше творчество мне по барабану.       — Ладно, я всегда утверждал, что ты особенная, — я сложил руки в замок. — Но куда ты пропала после того дня на радио? Моя полка с рисунками несколько загрустила без твоих шедевров, — я пытался разрядить обстановку, пускай, не очень удачными шутками, но она не менялась.       — Подумала, что определённый период в моей жизни закончился. И в принципе нужно кардинально менять всё, но., — она сделала длинную паузу, сжимая руку в кулак, — но я поняла, что не могу исчезнуть из твоей жизни, не поблагодарив.       — За что? — я, признаться честно, недоумевал от происходящего.       — В тот день, когда у вас был сольный концерт, я похоронила своего единственного близкого человека — сестру, — девушка шмыгнула носом и облизала пересохшие губы. — В этот же день моя подруга должна была идти на ваш сольник. Я, полностью обезумевшая и поникшая, не соображала что делаю. Вроде бы должна была рыдать в подушку и не выходить никуда. Но, понимаешь, душа требовала некой свободы, чтобы я отпустила тяжёлый груз, не давала литрам слёз оказаться на воле. Поэтому я пошла с ней, а она, зная, как я рисую, попросила нарисовать кого-нибудь из вас. Не знаю почему, но даже с фотографий ты кажешься мне не таким, как остальные. Те твои друзья больше смахивают на кукол, которых жаждут все девочки, не в обиду, Толик. А ты со снимков отражаешь свой безграничный талант и рвение. Тогда на концерте я прочувствовала какую-то эмоцию, что перевернула на мгновение всё внутри. Наверное, это было восхищение. Восхищение тобой, твоим голосом, умением, харизмой, талантом и искренностью. Не буду скрывать, но весь концерт я смотрела только на тебя и не удивлюсь, если с отвисшей челюстью, — мы засмеялись. — А вообще, если без шуток, то хочу тебе сказать…       — Я люблю тебя, — перебил вновь я, выпалив такую громкую фразу. А смысл скрывать, что я уже почти одиннадцать месяцев убиваюсь по этой девушке? И всё из-за каких-то рисунков, но неведомая сила с ярой силой тянет меня к ней, что я не в силах сдерживать свои чувства просто в голове. Она стала некой музой для меня, и да, я легко говорю, что жил от встречи до встречи с ней.       — Что, прости? — Рената выгнула бровь, уставившись на меня.       — Люблю, ты не ослышалась. Все эти месяцы я ждал того момента, когда смогу признаться тебе в своих чувствах. Не подумай, что я какой-то сумасшедший, просто ты… ты такая необычная и загадочная, что я, можно сказать, прямо утонул в тебе. Да что там, твой образ заполнил все мои мысли. Твои рисунки, они постоянно у меня перед глазами: я открываю глаза и вижу его, засыпаю, не забыв посмотреть на него, хожу по дому только в этой футболке. Чёрт, я правда сошёл с ума от таких непонятных чувств. Тебя хочется вдоль и поперёк изучить, но всё же оставить эту каплю загадки.       — Толь, Толь, это неправильно, — подала голос Рената. — Тебе кажется, что я такая особенная, не забивай себе мозги обычной незнакомой девушкой. Тебе попадётся настоящая любовь, а это — всего лишь иллюзия.       — Какая к чёрту иллюзия?! — я не выдержал и вскочил на асфальт. — Мне не 15 лет, чтобы от фонаря говорить такие громкие слова. Я же объяснил, что ты притягиваешь меня к себе, я никогда не видел в своих глазах тебя как фанатку. Ты настолько другая, что не можешь просто так уйти из моих мыслей. Я не могу просто взять и это отпустить. Дай мне возможность видеться с тобой, гулять, я хочу попытаться заполучить твоё сердце. Это очень важно для меня.       — Я не могу дать тебе шанс, — твёрдо ответила она на мой монолог.       — Тогда зачем? Зачем ты всё это делаешь?! — я не скрывал своей странной раздражительности и срывался на рыжей. — Зачем все эти рисунки, подарки? Зачем приехала сейчас сюда? Зачем ездила за нами в разные города продолжительное время? Это что, новые забавы нынешней молодёжи? Если да, то я явно состарился, потому что не понимаю таких приколов!       — Да я просто хотела сказать тебе «спасибо»! — на этот раз сорвалась уже Рената и подорвалась так же, как и я, смотря мне прямо в глаза. — Спасибо за то, что ты вселил в меня свою какую-то энергию, благодаря которой я научилась жить по другому, не опустила руки после смерти самого близкого человека. Ты просто мой Ангел-Хранитель, Цой, который чудесным образом может дарить любому человеку тепло. Всё, что я тебе дарила, — это чистой воды благодарность за то, что ты делаешь на сцене. Это точно твоё призвание, и я знаю, что многие говорят, что, благодаря MBand, они вдохнули новый глоток жизни, посмотрели на мир с другой стороны, а я всё это смогла именно из-за тебя. Да можно мне беруши в уши воткнуть, чтобы я ничего не слышала, но я буду видеть. Видеть свет, что исходит от тебя, улыбку, которую ты даришь своим фанатам. Это всё стимулирует и укрепляет мою внутреннюю силу. У меня никогда не было к тебе чувств, и я даже думать не могла о любви. Просто отпусти эти мысли о якобы идеальной мне. Если ты узнаешь меня ближе, то точно разочаруешься, потому что я стопроцентно окажусь не той, о ком ты думал. Отпусти, Толь, не стоит мучить себя так сильно. С Днём Рождения.       Ты снова обняла меня так крепко, утыкаясь лицом в плечо, что казалось мои внутренние органы разорвало от энергии, исходящей от тебя. Мы не сказали друг другу ни слова, после твоих фраз, но напоследок, уходя, ты обернулась и озарила меня своей чудесной улыбкой, которую я ещё не скоро забуду. Я смотрел на тебя, пока твой силуэт не стал размываться вдалеке. Внутри всё сжималось от боли и отчаянья, и никакого праздничного настроения в помине не осталось.       Рядом остановилась машина Артёма, откуда он и Никита незамедлительно вылезли. Парни уже поздравили меня ночью, поэтому оглушающего крика район уже не услышит.       — Именинник, а мы твою рыжую видели только что, — ляпнул Киоссе, когда мы заходили в подъезд.       — Рената, её зовут Рената, — шепнул я, не обращая внимания на слова Никиты.       — Вы познакомились? — продолжал малой. — А, так это она то художество на асфальте оставила. Кстати, Василич, а чего хмурый такой? День Рождения — грустный праздник?       — Я люблю её, а она просто пришла поздравить и поблагодарить, — выдохнул я, нажимая на кнопку лифта, прежде чем дверь закрылась.