Парадоксы жизни.

       Муми-папа и Муми-мама принимали всех незнакомцев с невозмутимым спокойствием — лишь ставили новые кровати да расширяли обеденный стол. Так вот и выходило, что в доме всегда было полно народу и каждый занимался чем хотел, нисколько не заботясь о завтрашнем дне. Ну и, разумеется, время от времени в доме случались потрясающие, прямо-таки ужасные вещи, но зато уж на скуку никто пожаловаться не мог. (А ведь это как-никак делает честь любому дому.)       Лоис уже и не помнит, в который раз перечитывает эту книгу. Это потрёпанное сокровище, которое она обнаружила, когда разбирала вещи Кларка. Теперь они все отправились в отдельную комнату, больше напоминающую какой-нибудь маленький артхаусный музей Супермена. Или Кал — Эла. Или всё же Кларка Джозефа Кента. Только любимая клетчатая рубашка журналиста да «Шляпа Волшебника» избежали подобной сомнительной чести. Первая почти полностью заменила собой весь домашний гардероб Лейн, вторая же почти заполнила пустоту от прежних наивных надежд и планов.        Они могли бы пожениться. Нет, не так. Они бы непременно поженились! (кольцо, которое мрачно поблёскивало рядом с очками в бессмысленной, но такой нужной душе комнате, красноречиво подтверждало это). Со временем завели бы детей. Она бы больше не лезла на рожон, а он бы ещё усерднее стал охранять Землю. Она бы места себе не находила от беспокойства за него во время его подвигов, а потом бы радостно встречала, радуясь, что с ним всё хорошо.

      Слишком много «бы»…       Лоис в беспомощной злобе откидывает книгу и тупо пялится в потолок. Возможно, пора это уже прекращать. Она выросла в семье военного и знала, что жизнь — это своего рода война, а на войне, как известно, нет места для слабости. Девушка резко встаёт и решительно направляется в сторону своего «храма». Как там говорят, с глаз долой, из сердца вон? Так она и поступит! Распахнув дверь, Лейн так и замирает на пороге. Ноздри заполняет такой знакомый и родной запах, к горлу подступает болезненный комок. На стенах развешаны статьи и заметки Кларка, вырезанные дрожащими руками из всех газет Daily Planet. В углу на полках красуется вся одежда Кента, тщательно сложенная в аккуратные квадратики, рядом стоит немного потёртое кресло, на которое варварски вывалили все книги, так горячо любимые и зачитанные им до дыр, также некоторые его личные вещи: зубная щётка, расчёска… Лоис больше не может это вынести. Она почему-то вспоминает своё первое серьёзное задание на работе. Интервью с Джонатаном Крейном в Готэме. Его обвиняли в бесчеловечных экспериментах над людьми и даже в убийстве. И дело было не в том, что он отказывался говорить, напротив, бывший психолог был весьма болтлив. Настолько, что довёл до слёз многих своими вопросами.       Лейн стоит перед зеркалом и репетирует свои вопросы. Нужды в этом нет, она их знает наизусть, но это её всегда успокаивает. Девушка не уверена, что сможет сделать это, но уверена, что не отступит. Перед глазами возникает образ отца. Не в нынешнем его состоянии, а когда мама была ещё жива. Тогда он всегда одобрительно улыбался ей и повторял из раза в раз: «Моя Лоис может справиться со всем, чем угодно». «Я могу справиться со всем, чем угодно» — девушка повторяет это, пока её ведут по тёмному коридору психбольницы Аркхэм. Повторяет, когда заходит в маленькую тесную комнату для встреч. Повторяет, когда заходит Крейн.

      Это ведь была победа не в карьере. Это была победа над собой. И плевать, что придя домой, она рыдала, как маленькая девочка, что ей везде мерещился презрительный взгляд это психа. Плевать, что не могла спать целый месяц, чувствовала отвращение к самой себе.       Она становилась сильнее, тщательно находя и выбрасывая все слабые детали данной ей конструкции. Заменяя их на более совершенные. Это было мучительным, и, казалось, бессмысленным занятием. Встроенные детали никак не хотели приживаться и часто наблюдались сбои, но в конце у неё получилось, она превратила себя в идеальную машину, способную вынести, что угодно. Так что она справится!       Это просто ещё одна победа над собой.        Лоис подходит к креслу и рука уже тянется к самой верхней книге.       — Даже не вздумай, Лоис Лейн! — рядом стоит Кларк, от его улыбки щемит в груди. — Я готов отдать за тебя свою жизнь, но кресло — это уже перебор! Возможно, стоит привлечь внимание общественности к ущемлению прав инопланетян на собственность? Интересно, Перри одобрит эту идею? — он впервые шутит о своём внеземном происхождении, и от этого почему-то становится тепло в груди. Она улыбается ему, а он тянется к её губам.       Лейн резко отдёргивает руку и истерично бросается к шкафу.       — Объясни мне, ради Бога, зачем класть грязную одежду в книжный шкаф?! — Хочу посмотреть, какую отмазку ты придумаешь на этот раз, чтобы не стирать её в свою неделю дежурства! «Я её не заметил» — теперь не прокатит. — А знаешь, этот шкаф вызывает у меня желание заполнить его полностью. Всё полезнее, чем твои обличающие статьи и книги по саморазвитию, — он едва уворачивается от стопки одежды, летящей в него. — Совсем форму потерял от безделья, — ворчит Лоис. — И это защитник Земли? Эй! — на голову ей прилетает рубашка Кента, ослепляя на пару мгновений. Этого времени оказывается достаточно, чтобы её повалили на кресло. — А как же ущемление прав инопланетян? — выдыхает она между поцелуями. — Будем считать, что сегодня я просто влюбленный человек, — он хитро подмигивает ей и возвращается к прерванному занятию.       Это бесполезно… Из последних сил девушка тянется к статьям на стене. — Знаешь, когда мы наконец заведём детей, я буду поклоняться тебе каждый день, — Лейн чуть не давится своим кофе и непонимающе смотрит на любимого человека. Он продолжает на полном серьёзе: — Я, кажется, осознал, что испытывают женщины всё это время. Я только что закончил возможно лучшую статью в своей жизни. До этого я вынашивал идею около трёх месяцев. Всё это время я чувствовал, что в моём теле и сознании происходят необратимые изменения, — она уже не может сдержаться и медленно уползает под стол, чтобы не выплюнуть остатки своего злосчастного кофе на собеседника. — И я мечтал, чтобы она поскорее родилась, и сегодня, после недельных страданий, это произошло!       В это утро Лоис Лейн так и осталась без кофе.       Она в бессилии опускается на колени и впервые за несколько лет по-настоящему плачет. Громко, почти срываясь на вой, пока не начинает задыхаться от недостатка кислорода.        Видимо, сердце не из тех деталей, что можно с лёгкостью заменить…